Глубина (сборник) - Сергей Лукьяненко

В моём тоне — самодовольство мелкого хакера. Версия правдоподобная, и то, что компьютер закачал в револьвер порцию новых вирусов, вовсе не обличает во мне дайвера.

Водитель размышляет.

— Давай повременим со стрельбой?

Неопределённо пожимаю плечами. Бородач успокаивающе говорит:

— Мы приехали.

Машина и впрямь уже стоит возле незнакомого здания. Серый куб без окон, единственная дверь, очень широкая, как в гараже, и утрированно-бронированная, словно предупреждение — войти без спроса будет трудно. В таких зданиях скрываются либо банальные склады ширпотреба, либо роскошные апартаменты.

— Идём? — предлагает водитель.

Я молчу.

Бородач молча газует, и машина прыгает прямо к двери. За секунду до столкновения та распахивается, пропуская нас внутрь.

Это и впрямь склад.

Стеллажи вдоль стен, коробки с яркими наклейками известных фирм. Очень много хорошего товара. Либо здесь отделение крупного дилера, либо, что куда более вероятно, воровская хаза.

Двери уже разблокированы. Теперь функцию машины выполняют стены этого помещения. Связи с Викой по-прежнему нет.

— Итак? — выбираясь из «Ланчии», спрашиваю я. — Что надо?

Водитель смотрит мимо меня. Это глупо, но я оборачиваюсь.

В углу склада стоит человек без лица.

Чёрный плащ до пола, серебряная заколка в виде розы на груди, вьющиеся волосы — какие-то пепельные, но вполне естественно выглядящие. А вместо лица — серая муть, словно сконденсированный туман. Подобные фокусы запрещены на улицах города, но у себя дома их творить можно. Вот только зачем? Хочешь быть неузнаваемым — возьми типовое лицо из комплекта «Виндоус-Хоума» или иной операционной системы. Их там до чёртиков.

А отсутствие лица вкупе с такой необычной одеждой — просто глупо.

Хоть и эффектно.

— Оставь нас, Семён, — говорит человек без лица.

Водитель кивает, разворачивается и уходит куда-то в лабиринт стеллажей. Его шаги постепенно затихают, и я отмечаю, что тут прекрасное эхо.

Возможно, чтобы нельзя было передвигаться незаметно.

— Ты — дайвер, — говорит человек без лица.

Ну конечно. Традиция этого дня — меня вновь пытаются отловить. Третий раз.

Бог троицу любит…

— Возможно. А вы, вероятно, Билл Гейтс, — отвечаю я.

Если он и улыбается, то этого не понять.

— Возможно.

Да уж. Станет хозяин «Микрософта» отлавливать дайверов по сети. Во-первых, деньги он делает более традиционными способами, во-вторых — по-русски сам не говорит. Хотя… кто знает, насколько совершенными могут быть программы-переводчики? Деревянные интонации — это издержки массовых и дешёвых программ.

— Давайте не будем валять дурака, — говорю я. — Вы решили, что я дайвер? И притащили к себе для допроса. Боюсь, вы будете разочарованы.

— Сегодня утром два хакера, один из них — несомненный дайвер, похитили в квартале «Аль-Кабар» файл с технологией производства нового лекарства, — человек без лица терпелив и педантичен. — Не знаю, сколько им было обещано за работу, но, к счастью, господин Фридрих Урман сообщил дайверу, что правильной ценой была бы сотня тысяч. Далее идут психологические допущения. Например, что дайвер избавится от горячей информации немедленно. Например, что он потребует с покупателя именно сто тысяч. Например, что он перечислит деньги на очень надёжный счёт.

Нет, этого не может быть… В банках работают профессионалы. Меня не могли проследить.

— Допустим также, что оба хакера делят полученную сумму пополам. И вот это уже становится интересным, друг мой. Трансфер денег из одного банка в другой — событие в Диптауне ежесекундное. Но вот трансфер именно пятидесяти тысяч… от частного лица частному лицу… Номера счётов остаются загадкой, но вот место, где произошёл делёж — более узнаваемо. Вы следите за моей мыслью?

Вот так. Всё очень просто.

Меня пасли от «Трёх поросят». Роман ушёл мгновенно, а вот я решил прогуляться.

На свою дурную голову.

И какого чёрта я поделился с ним поровну?

— Очень интересная история. Вот только при чём тут я?

Хоть у собеседника и нет лица, но я знаю, что он улыбается.

— Проигрывать надо достойно, господин дайвер.

Я ещё не проиграл, но он этого не знает…

— Конечно, дайвер на то и дайвер, что его невозможно поймать в виртуальности, — говорит человек без лица. — Что для вас программные барьеры? Сосредотачиваетесь — и шмыг домой… отключаться вручную.

Ага. Спасибо за совет. Тут-то меня и проследят, в момент обрыва связи…

— Через сутки, когда на моём компьютере сработает таймер безопасности, — кричу я, — ваша блестящая идея рассыплется в прах, и вы пожалеете о своей глупости! Я честный человек, я плачу налоги! Я поставлю на ноги всю полицию Диптауна!

— Возможно, хоть и очень маловероятно, — говорит человек без лица. — Что ж, если мы убедимся, что вы честный хакер, — в последних словах изрядная доля сарказма, — то никаких претензий к вам не возникнет.

— Вас поймают! — угрожаю я. — И тогда — вечная экскоммуникация!

Экскоммуникация — самая страшная угроза для любого жителя Диптауна. Трудно жить без виртуальности, если хоть раз в ней побывал.

— Думаю, этого не случится.

Человек без лица распахивает плащ жестом опытного эксгибициониста. На изнанке плаща — круглый радужный диск. Вьющаяся, мерцающая спираль в обрамлении синевы.

Вот те раз. Он сам из полиции. Как минимум — комиссар, раз имеет радужный жетон.

— Давайте, давайте… — говорю я упавшим голосом. — Знал я, что легавые — скоты, но что настолько…

— Выслушайте меня для начала.

— А что мне остаётся? — кричу я. — Что?

Выхватываю револьвер и сажу в дверь все шесть пуль. Шесть рикошетов. На стеллажах начинают взрываться и гореть коробки с софтом. Под потолком с шипением оживают форсунки противопожарной системы, и через секунду вирусы обезврежены.

— Кончайте истерику, — говорит человек без лица. Кажется, с лёгким сомнением в голосе.

Запускаю в него револьвером, тот проходит насквозь, падает у стены.

— Вас успокоить?

Голос ледяной, и ничего хорошего не предвещающий.

Сажусь на пол, хватаюсь за голову, шепчу:

— Гады… гады… козлы позорные…

— Нам плевать на твои забавы в глубине, дайвер. Воровство — это плохо, но Урману давно пора получить свой щелчок по носу.

Тихо ною, раскачиваясь из стороны в сторону.

Человек без лица игнорирует мой спектакль.

— Преступления были, есть и будут. Я не Христос, и на абсолютную праведность сам не претендую. У меня иные задачи.