Легенда озера Гранд - Жанна Аллан

То, что это занятие могло бы оказаться весьма приятным, не имеет никакого значения.

Рэйчел обхватила колени руками и отклонилась назад, в отчаянии закрыв глаза. Он нисколько не нравится ей!

— Если вы не дуетесь, значит, строите планы.

От неожиданности Рэйчел едва не свалилась с камня.

— Прекратите ко мне подкрадываться. Я не дуюсь.

— Значит, строите планы. Когда женщина не хочет разговаривать, она делает либо то, либо другое.

— Полагаю, вы исходите из собственного опыта, будучи большим знатоком женщин.

— Почти угадали. — Он оперся на костыль. — Женские планы и надутые губы нагоняют на меня тоску. Так что можете прямо сейчас признаться, что вы проиграли.

Она вызывающе посмотрела на него.

— Что, большой плохой дядя боится маленькой Рэйчел? — Она оттопырила нижнюю губу. — Маленький Ники боится, что я соблазню его сделать то, что мне от него нужно?

Он стоял с каменным лицом, глядя на нее сверху вниз. Только потемневшие глаза выражали презрение.

— Возможно, раны ослабили мое тело, но не мозг. Ваши вымученные попытки соблазнить меня просто смехотворны. Я не интересуюсь дочерью преступника, которая к тому же неврастеничка, не умеет одеваться и постоянно достает меня.

Рэйчел повернулась и резко отошла от него. Сжав руки в кулаки, она уставилась на озеро. Ласточка резко нырнула за очередным жучком и приземлилась на воду.

— Ну, хорошо, — сказала она бодро и решительно, наблюдая, как птица гребет ногами по воде, — тема на этом исчерпана, не так ли?

Гравий захрустел под ногами Николаса, подошедшего к ней. Ласточка била крыльями по воде. Рэйчел смотрела на птицу, не обращая на него никакого внимания. Он уже сказал более чем достаточно.

— Наверное, раны все же ослабили мои мозги, — сказал Николас. — Обычно я не бываю груб с женщинами.

— Только с дочерьми преступников, — насмешливо заметила Рэйчел.

Он сделал глубокий вдох.

— Если вы хотите, чтобы я извинился…

— От вас мне нужно только одно. Правда о моем отце. — Она нахмурилась. — Николас, ласточка, по-моему, не сможет взлететь. Она слишком устала. — Рэйчел решительно ступила в воду.

— Что вы делаете? Я тут пытаюсь принести свои извинения…

— Прекрасно. — Камни у нее под ногами были скользкими. — Похоже, что течение несет ее сюда. Пожалуй, я смогу до нее дотянуться.

— Моя мама ответит за то, что заперла меня здесь с сумасшедшей. Вот, — Николас протянул ей свой костыль. — Постарайтесь подогнать ее поближе.

Рэйчел быстро двигала намокший комочек перьев в свою сторону. Ступив на берег, она бросила костыль и рукой подцепила крохотную птичку. Маленькое тельце сжалось в ее сложенных ладонях.

— И что дальше?

— Положите ее в защищенное место, где она сможет обсохнуть и отдохнуть. С ней все будет в порядке.

Рэйчел положила ласточку под прикрытие большого валуна и медленно отошла. Птица смотрела на нее немигающим взглядом. Подняв костыль, она отдала его Николасу.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Из чистого любопытства, скажите мне, как далеко вы собирались зайти в воду?

— Я надеялась, что мне не придется заходить глубже чем по колено. — Рэйчел замедлила шаги, чтобы подстроиться под него. — Неврастения, понимаете ли…

Николас остановился.

— Я пытался извиниться.

— За что? За то, что сказали вслух то, что думали? Мне безразлично, что вы думаете, Николас Бонелли. Я намерена снять обвинение с моего отца, с вашей помощью или без нее. И мне наплевать, нравится вам, как я одета, или нет. — Она развернулась и пошла по направлению к дому.

Резко выдвинутый вперед костыль преградил ей дорогу. Николас подтянул ее к себе.

Она не могла его оттолкнуть. Ведь он был ранен.

Николас закрыл ей рот поцелуем.

Рэйчел мгновенно забыла, что он ей не нравится. Забыла, что он не должен ее целовать. Забыла все, кроме вкуса, ощущения, тепла его губ.

Ее никогда не целовали так прежде. Возбуждение закипало и бурлило в ней. Его сердце колотилось под ее ладонью. Она смяла пальцами его рубашку. Ее губы уступили его натиску. Ее возбуждение росло по мере того, как Николас медленно и нежно целовал ее. Наслаждение волнами захлестывало Рэйчел.

Николас ладонью здоровой руки обхватил ее затылок, притягивая ближе к себе. Каждой клеточкой своего тела Рэйчел откликалась на его ласки. Стремясь ощутить еще большее блаженство его поцелуя, она обняла его за шею обеими руками и поднялась на цыпочки.

Николас издал резкий звук и прервал поцелуй.

Рэйчел очнулась. Она опустила руки и уставилась на него. Как объяснить это безумие? Она вовсе не хотела целовать этого мужчину!

— Извините. Не знаю, что на меня нашло. — Она почувствовала, как краска заливает ее лицо.

— Вы опасная женщина.

— Извините, — снова повторила она, не поднимая головы. — Я не хотела сделать вам больно.

— Я говорил не о своем плече. Нельзя позволять женщине, которая носит на шее синий коровий колокольчик, так целоваться.

— Я ношу такие украшения, потому что учу первоклассников; яркие, смешные вещи привлекают их внимание, и они лучше слушают, что я им рассказываю.

— Мне следовало бы знать, что вы опасны, с той минуты, когда я увидел ваш рот. Такой рот всегда приносит неприятности. — Николас постучал костылем по маленькому валуну. — Уверен, между нами существует какое-то магнитное притяжение. Честно говоря, вам следовало меня предупредить — если вы относитесь к тому типу женщин, которые готовы предоставить свое тело в обмен на то, чего они хотят.

В голове у Рэйчел роились мириады запутанных, противоречивых мыслей. Она не хотела, чтобы Николас ей нравился. Она не хотела думать о нем как о мужчине. Но она хотела снова броситься в его объятья.

— А если я к ним отношусь? — медленно спросила она. — Вы ошибаетесь во многом, что касается меня. Может быть, вы и в этом тоже ошибаетесь. Может быть, я такая.

Его взгляд не дрогнул.

— В таком случае, училка, — сказал он, — нас обоих ждут неприятности.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рэйчел намазала на хлеб клубничный джем. Что это за мужчина, который ест сандвичи с арахисовым маслом, джемом и бананами? Она сложила два куска хлеба вместе и разрезала их на четыре треугольника. Николас ненавидит сандвичи, разрезанные на маленькие треугольники. Он называет их девчоночьими сандвичами. А как, по его мнению, можно назвать сандвичи с арахисовым маслом, джемом и бананами? Едой для настоящего мужчины?

Целовать женщину так, что она сходит с ума, — это основной его капитал.

Вероятно, он ожидал, что она сбежит домой. Именно этим, несомненно, объяснялось его надоедливое брюзжание, поскольку она уезжать не собиралась. До тех пор, пока он не согласится взяться за расследование. Когда Рэйчел Стюарт чего-то хотела, она становилась водой, которая точит камень.