Бог Хаоса - Рейчел Кейн

Мирнин сел — не тем плавным, хорошо контролируемым движением, которое вампиры, казалось, отрабатывали веками; он вынужден был буквально тащить себя вверх, медленно и мучительно. Смотреть на это было больно. Стремясь помочь, Клер поддержала его за спину. Тело по-прежнему ощущалось холодным, но не мертвым. Разница с трудом поддавалась определению — может, дело было в напрягающихся под кожей живых мышцах.

— Нужно найти ее, — сказал он. — Бишоп не остановится ни перед чем, чтобы схватить ее — если уже этого не сделал. Как только вы сбежали, она наверняка начала отступать. Амелия предпочитает не сражаться в открытую, а вести партизанскую войну. В особенности против своего отца.

— Никуда мы не пойдем, — заявил Оливер, не отнимая рук от лица, — И ты тоже, Мирнин.

— Ты поклялся ей в верности. Ты обязан.

— Покойнице я ничем не обязан, — отрезал Оливер. — И пока не получу доказательств того, что она жива, я не стану жертвовать ни своей жизнью, ни чьей-либо еще, предпринимая бесплодные попытки спасти ее.

Лицо Мирнина исказила презрительная гримаса.

— Ты не изменился.

— И ты тоже, глупец, — пробормотал Оливер, — А теперь заткнись. У меня голова болит.

В черном фартуке ниже колен, Ева за стойкой готовила кофе. Клер устало опустилась на табуретку у стойки.

— Здорово! — сказала она, — Прямо как в старые добрые времена.

Состроив кислую физиономию, Ева с грохотом поставила перед подругой мокко.

— Ох, не напоминай. Хотя, должна признаться, я скучала по Монстру.

— По Монстру?

Ева с нежностью похлопала по боку огромной, блестящей кофемашины.

— Монстр, познакомься с Клер. Клер, представляю тебе Монстра. Вообще-то он милый, но нужно учитывать его настроение.

Клер тоже похлопала по машине.

— Рада тебя видеть, Монстр.

— А это что, синяки? — Ева поймала ее за запястье, — Откуда?

Амелия так стискивала руку Клер, что осталась россыпь слабых голубых пятен; в целом они напоминали примитивную татуировку.

— Не заводись. Никто меня не кусал, ничего такого.

— Хочу и буду заводиться. Пока Майкла здесь нет, я вроде...

— Моей мамочки, да? — Клер тут же пожалела о вырвавшихся словах. И почувствовала укол вины, хотя и совсем по другой причине, — Я не хотела...

Ева отмахнулась от нее.

— Ты что, не можешь не вставать в позу хотя бы в такой день, как сегодня? И кстати, с твоей матерью все в порядке — знаю, это будет твой следующий вопрос. Пока придурки Бишопа не сумели отключить сотовую сеть, и я время от времени контактировала с ней — тут-то ничего особенного не происходило, не считая недовольства качеством кофе. Правда, стационарные линии связи сдохли. Как Интернет, радио и телевидение.

Клер посмотрела на часы. Пять утра. До рассвета два часа, а может, и меньше. По ощущению — целая вечность.

— Что будем делать утром? — спросила она.

— Хороший вопрос, — Ева вытирала стойку, Клер попивала сладкий мокко с успокаивающим привкусом шоколада, — Если тебе что-нибудь придет в голову, поделись с нами. А то мне кажется, сейчас ни у кого никаких идей нет.

— По счастью, ты ошибаешься, — вмешался в разговор Оливер. Возникнув как бы ниоткуда — господи, как же Клер ненавидела эту их манеру! — он уселся на соседнюю табуретку. Выглядел он почти как обычно, только сильно уставшим. И в глазах появилось выражение грусти — нечто невиданное для Оливера. — План уже готов. Тот факт, что Амелия выбыла с поля битвы, — это, конечно, удар, но не поражение. Мы продолжим ее дело, чего она, без сомнения, хотела бы.

— Да? Не поделитесь с нами? — спросила Ева, удостоившись в ответ холодного взгляда. — Видимо, нет. Вампиры не очень-то к этому склонны, разве что в расчете получить выгоду.

— Я расскажу вам то, что необходимо, и тогда, когда будет необходимо, — ответил Оливер, — Принеси-ка мне пакет из холодильной камеры.

Ева перевела взгляд на нагрудную часть своего фартука.

— Простите, где тут написано «прислуга»? Потому что, знаете ли, ко мне это не относится.

Клер затаила дыхание — такое грозное выражение появилось на лице Оливера, и глаза его полыхнули красным, словно угольки в гаснущем костре.

Потом он мигнул и сказал:

— Пожалуйста, Ева.

Чего-чего, а этого Ева никак не ожидала. Мгновение она удивленно смотрела на него, потом просто кивнула и скрылась за занавешенным дверным проемом.

— Ты задаешься вопросом, больно ли это. — Оливер не смотрел на Клер, провожая взглядом Еву, — Больно, можешь не сомневаться.

— Хорошо. Я слышала, страдание полезно для души.

— Тогда к утру с Богом у нас проблем точно не будет, — Развернув табуретку, Оливер в упор посмотрел на нее. — Следовало бы убить тебя за то, что ты натворила.

— Заколола Мирнина? — Она вздохнула. — Знаю. У меня не было выбора. Попытайся я дать ему препарат, он откусил бы мне руку, и к тому времени, когда препарат подействовал бы, от нас с Анной остались бы только косточки. Это казалось самым быстрым и самым легким способом отрубить его.

— Тем не менее, — низким, рокочущим глубоко в горле голосом произнес Оливер, — я, как старейшина, обладаю властью прямо здесь и сейчас вынести тебе смертный приговор за попытку убийства вампира. Отдаешь себе в этом отчет?

Клер вскинула руку, демонстрируя золотой браслет на запястье — браслет с символом Амелии.

— А как же это?

— Я готов заплатить компенсацию. Могу себе это позволить. Какое-то время Амелия будет дуться на меня — при условии, что она вообще еще жива, — но в итоге мы договоримся. Как всегда.

Клер молчала, не видя смысла приводить новые доводы в свою защиту.

— Ладно, — продолжал он спустя несколько мгновений, — Ты была права, поступив так. Ты была права в отношении многого, чего я не желал признавать, включая тот факт, что некоторые из нас... — Он быстро оглянулся по сторонам и почти беззвучно прошептал: — Нездоровы.

«Нездоровы. — Ну, можно сказать и так, — Или "умирают" будет точнее? И он когда-нибудь слышал слово "пандемия"?»

Оливер продолжил, не дожидаясь ответа.

— Разум Мирнина сильно... пострадал. Я не думал, что сумею вернуть его к жизни. И наверное, без этого препарата ничего не получилось бы.

— Значит, теперь вы нам верите?

Она имела в виду «в том, что касается болезни вампиров», но не решилась произнести это вслух. Даже их иносказательный разговор могли подслушать вампиры, околачивающиеся тут без дела, а узнай они о болезни, трудно предсказать, как повели бы себя. Например, могли бы сбежать в человеческий мир и бесчинствовать в нем, а потом начали бы умирать в одиночку, очень медленно. Это заняло бы годы, может, десятилетия, но в конце все погибли бы, один за другим. Казалось, Оливера болезнь пока затронула меньше многих других, процесс, похоже, зависел от возраста; он будет падать в эту пропасть долго, медленно теряя себя.