Путь Мури - Илья Бояшов

– Я буду называть тебя Усатик-Полосатик! Как ты насчет вальса? У этого задавалы Эрнста (он имел в виду школьного товарища) кот танцует вальсы! Эрнст научил-таки своего толстяка. И я попробую… Для начала примерь-ка галстук!

Вмиг на шею пленника намоталась веревка. Затем мальчишка сдернул несчастного кота на пол и вовсю занялся дрессировкой. Гордому боснийцу ничего не оставалось делать, как, шипя от унижения, перебирать по паласу задними лапами – передние, точно тисками, сжимались мучителем. Время от времени дрессировщик напоминал о «галстуке» и стягивал его так, что в глазах Мури плавали пятна. Просочившийся в детскую во время этого кошмара домовой имел наглость расхваливать здешнее существование. «Парная печенка по утрам тебе гарантирована, – обещал он, расхаживая по потолку. – А какое здесь молочко! Будешь опиваться им, я уж не говорю о сметане… Потерпи немного, озорнику вскоре все надоест!»

Домовой нагло лгал – Курт не истощался. Напротив, чувствуя непрошибаемое упрямство горца, истязатель завопил:

– Нет, я все-таки выучу тебя танцевать, Усатик-Полосатик! А будешь вырываться – побью, больно-пребольно! Так что хватит отворачивать морду!

И, то затягивая, то отпуская петлю, продолжал муштровку. Не удивительно, что Мури осатанел.

– Ты не смеешь обидеть ребенка! – закричал домовой. Он-то немедленно заметил, как бешенство сузило кошачьи зрачки. – Есть правило: не трогать детей… Потерпи немного, вот увидишь: Курт выдохнется!

Курт не выдыхался. Не замечая готовящейся расправы, мальчишка по-прежнему принуждал кота вальсировать.

– Не смей трогать ребенка, это глупо! – ныл домовой, без особого труда предвидя дальнейшее. – Всего-то и делов потерпеть, – пискнул он совсем уж тонко.

– Перебирай лапами, полосатая сволочь! – закричал в это время Курт. Он стянул веревку, в который раз предоставляя Мури возможность на пару секунд унестись в иной мир. Когда выскочившие глаза кота вернулись на место, мучитель пообещал: – Я заставлю тебя танцевать, как Эрнст заставляет своего толстяка, пусть хоть хвост оторву и состригу усы. Пляши!

Мури больше не мог терпеть – царственные когти воткнулись в перекошенную физиономию обидчика. Тот, забыв про веревку и ножницы, которыми намеревался безжалостно освободить Мури от изумительных усов, наскочил на все четыре стены, повалив подушки, одеяла, монитор и разметав равнодушных солдатиков.

Курт выл настолько основательно, что огромный дом содрогался: все его комнаты – залы, гостиные, спальни и даже подземный гараж – вторили безудержному воплю. Сны мгновенно покинули особняк, кровати опустели, помощь спешила со всех концов. Первой прибежала задастая и грудастая мамаша. Увидев, что случилось, она посинела от собственного вопля: это был примитивный, грубый рев озверевшей самки. Следом, стремясь угодить хозяевам, но не слишком торопясь, заглянули в детскую садовник и горничная. На подходе был полусонный повар. За спиной заспанного отца расплылся в улыбке старший брат Курта. Мать бросилась спасать своего малыша. К чести Мури, непросто это было сделать даже рассвирепевшей австрийке.

– Отпусти моего мальчика! – орала мать. – Я убью тебя! Я заколочу тебя кочергой! Принесите сюда лопату! Дайте хоть что-нибудь! Я изрублю в куски это чудовище… Глаз, глаз… У моего сына нет глаза – какая тварь… Какая мерзкая, неблагодарная тварь…

– Да он бешеный, – заметил неторопливый садовник. – Несчастный ребенок, герр Шульц! – констатировал он, поворачиваясь к отцу Курта.

– Отпусти! – жалобно упрашивал кота бегающий по потолку домовой. – Чего тебе стоит, дурак! Разве нельзя было потерпеть?

– Двуногие! – хрипел Мури. – Вам ли меня касаться!

Так все, кроме Куртова братца, выли и орали разными голосами, а пронзительнее всех выл и орал наказанный. Наконец садовник отодрал кота, прилипшего к мальчишке, словно пластилин. Видно, он часто имел дело с котами – так крепко собрал на загривке у Мури шкуру, что тот не смел и пикнуть. Кожа на морде натянулась и едва не трещала, придавая коту вымученно-улыбающийся вид. Искусственная улыбка эта бесила фрау – однако садовник сам собирался исполнить явно выраженную волю хозяев и пообещал:

– Я отрублю голову этому негодяю, сниму с него шкуру – все, что пожелаете… Только помогите сейчас своему сынку.

Простая логика возымела действие. Была немедленно вызвана «скорая», горничная расторопно метнулась за бинтами, а садовник, сжимая Мури – у того в конце концов слюна пошла из пасти, – спустился к прихожей. Старший брат наказанного пропустил их мимо себя с нескрываемым сочувствием. Курт продолжал визжать – ему пытались наложить повязку. А домовой до самого крыльца летел следом за осужденным, жалобно причитая: «Ведь тебе ничего не стоило потерпеть. Прощай, неудачник!»

Добравшись по снегу до самого дальнего угла сада, садовник положил приговоренного под запорошенный куст и неожиданно заявил:

– Вот что, зверек. Если по справедливости, мальчишка всех нас извел своими выходками. Судя по всему, тебе здорово досталось от этого бесененка!.. Конечно, после всего, что случилось, о сардинках по утрам и о собственном лежбище у камина придется позабыть.

Этот рассудительный и порядочный работник попытался снять с кота веревку – но с Мури было достаточно человеческих прикосновений. Кот маханул очертя голову через кусты и ограду, вылетел на дорогу и принялся царапать когтями дорожный лед, с каждым судорожным прыжком унося себя от проклятого места.

Он чуть было не попал под машину. Шофер «скорой» вовремя заметил освещенные фарами кошачьи зрачки. Ни секунды не колеблясь, он продемонстрировал все свое хладнокровие бывшего гонщика. «Так и бросаются под колеса! – взорвался он, выровняв руль. – Чтоб им пусто было, этим ошалелым кошакам! Не сидится им дома!»

На тропическом острове Рансоль географ из Кембриджа Джонни Троуболт отослал электронную почту своему глубокоуважаемому учителю. И, среди прочего, сообщил следующее:

«Уважаемый м-р Стаут! Кроме наблюдений за поведением так называемых думающих ящериц (статья в «Национальный географический журнал» мною уже написана) не могу пройти мимо другого удивительного явления. Его здесь все называют маршем лангустов. Стоит ли говорить, что океан возле островов кишит лангустами. Весьма крупные экземпляры я видел на рынке, который находится возле самого порта, – лангустов туда прямиком и доставляют. Одно из этих удивительных существ попалось просто преогромнейшее – к сожалению, я не захватил с собой фотоаппарат, поэтому поверьте на слово – это настоящий музейный экспонат. Он тут же был продан в местный бар. Однако к делу! Рыбаки весьма любезно и охотно общались со мной и поведали о поведении лангустов, до сих пор никем не разгаданном. Представьте себе, каждый год лангусты собираются на прибрежном дне, организуются в настоящие колонны и начинают движение. Все попытки проследить, куда они движутся, ни к чему не приводят. До меня на островах побывала экспедиция Донатана Маргуса, признанного специалиста в этой области и весьма любопытного человека, но все здесь твердят в один голос: американцы уехали ни с чем. Что касается лангустов, начинают они свой марш ночами. По свидетельству все тех же любезных рыбаков, их собираются десятки, если не сотни тысяч. Попытки любопытствующих аквалангистов разъединить эти колонны, внести панику и сумятицу в их ряды, наконец, изменить движение ни к чему не приводят. Лангусты сцепляются вновь и продолжают свой таинственный бег.

К счастью для себя, я попал сюда как раз в то время, когда марш только-только начинался, и не отказал себе в удовольствии на пару дней арендовать весьма удобный и надежный акваланг Троуда, один из самых новых – обошлось мне это недешево, но попытка проследить за походом стоила того… В первую ночь я отправился с одним из здешних гидов, умелым и забавным малым, он показал мне пляж возле Сопсето, крохотной деревушки, где нынче лангустов особенно много. Мы начали слежение примерно в два часа по местному времени. Поначалу ничего, кроме идеального дна, в котором фонарь высвечивал каждую песчинку, нам не попадалось – но вот я разглядел шествие. Можете себе представить, какое удивление и даже страх охватили меня при виде сотен существ, ловко передвигающихся друг за другом. Я никак не мог достичь головы колонны, которая уже уходила на значительную глубину. Примерно минут двадцать мы плыли вдоль колонны, освещая ее. Это было невероятное, в высшей степени загадочное зрелище! Лангусты бежали довольно быстро, вытянувшись в бесконечную нить. Каким образом формируется подобное шествие, мы с моим проводником так и не смогли выяснить, как, впрочем, вряд ли что-нибудь может сказать об этом и сам Маргус, несмотря на свою аппаратуру и профессиональных аквалангистов (говорят, он набрал их на Бали). Мне, как и этому почтенному биологу, остается только догадываться, что заставляет этих морских обитателей каждый год совершать столь непонятные и необъяснимые передвижения. Не удержавшись, попытался и я разъединить бегущих, но они мгновенно находили друг друга. Вы знаете мое воображение! Я сразу представил себе миллионы лангустов, марширующих все глубже и глубже в глухую и дикую океанскую бездну. Зачем? Для того, чтобы в безопасной тишине моря воспроизвести потомство? Или отдохнуть немного от беспощадного истребления? (Ловля их не прекращается. Несчастные! Я видел целые горы, которые сгружали с лодок на пирс.) Так что же движет ими, какова цель столь стремительного бегства?.. Между прочим, на вторую ночь мне удалось отыскать хвост колонны. То, что я увидел, вновь глубоко меня взволновало: вся колонна уже растворилась в океане, и последние лангусты убегали в темноту – нам оставалось только проследить за их бегом. Какое-то время я еще плыл за ними и освещал их спины – но вот последний бегун зашевелился и пропал в совершенном мраке. Все рыбаки твердят: никто никогда не разгадает суть этого удивительного марша. «Нечего и пытаться, мистер!» – говорили они мне, совершенно уверенные в своей правоте – спорить с ними бесполезно. Мой проводник также настроен весьма скептически относительно попыток хоть как-то объяснить подобное. Человек суеверный, он считает лангустов прислужниками некоего мифического существа, обитающего на невероятной глубине, почти что в центре океана. Этот своеобразный Ермунганд требует каждый год большого сбора всех подданных. Впрочем, я не настроен пересказывать забавные и наивные легенды. Подводная камера весьма высока по цене. Даже в аренду, признаюсь, я не рискнул ее брать – тем более один из зевак, наблюдавший марш, на днях потерял такую: она просто-напросто выпала из рук и буквально растворилась – попытки отыскать ее ничего не дали.