Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный

Как видим, с XII до XVI века историческая наука прогрессировала. Историки научились делать поразительно «подлинные» фальшивки. И лишь затем Иосиф Скалигер создал свою хронологию: на подобных «углубленных ученых розысканиях». Удивительно ли, что уже в XVI веке профессор де Арсилла утверждал: вся античная история выдумана гуманистами Возрождения.

Выдумана. Только не надо понимать это примитивно.

Сегодня в распоряжении историков сотни наименований книг. Изданы старинные летописи (прекрасно отредактированные, с комментариями и датами); напечатаны труды средневековых ученых (с разъяснениями, в каких случаях они ошибались, а когда были правы); о диссертациях и монографиях даже говорить не хочется. Едва ли не ежегодно выходят новые учебники, чтобы новые историки точно знали, каким оно было, наше прошлое.

Ничего этого в XII–XV веках не было. Историки разыскивали старинные манускрипты, не зная ничего о степени их «старинности». Для работы им требовались главным образом перечни властителей, по годам правления которых датировались эти манускрипты. В хорошей исторической библиотеке непременно были списки пап, императоров, королей данного государства, епископов данной епархии и соседних епархий, аббатов местного монастыря. Если историк не располагал этими материалами, ему следовало скопировать эти перечни, или заказать их копию, или, как пишет Гене, «составить их самому».

В наиболее простых перечнях содержались только имена по порядку. Но даже этот порядок соблюсти было нелегко! Ошибки множились за счет трудностей в написании имен. Свою лепту вносили политические пристрастия и самих историков, и их высокородных патронов.

Бывали и чисто «исторические» трудности. Например, составляя список королей меровингской династии, историки путали королей-тёзок и королей, правивших одновременно. А в XIII веке дело еще осложнилось тем, что к чисто техническим проблемам добавилось стремление, не нарушая преемственности, заменить последних Меровингов Каролингами. Словом, составить правильный список французских королей было для историка изнурительной задачей. Но в то же время такая работа была неизбежной, как завершение трудов историка, поскольку история Франции могла быть изложена лишь как история французских королей, а история французских королей должна была излагаться по порядку их имен.

С такими сложностями сталкивались ученые-историки всех стран. А ведь им приходилось еще и «совмещать» свои истории!

Итак, историку XII и XIII веков трудно установить полный перечень с точным указанием дат. А без такого перечня невозможно правильно определить возраст документа или дату события. Бернар Гене приводит пример такого рода трудностей, ссылаясь на свидетельство Видукинда Корвейского:

«…в некоторых житиях святых имена императоров перепутаны, и, когда нам говорят, что то-то и то-то произошло при Антонине, мы не знаем, было ли это при Антонине Пии, Антонине Вере или Антонине Коммоде».

Другой пример. Омонимы и изъяны в перечне сбили с толку монаха из Сен-Михиель, который в первой половине XI века взялся писать историю своего аббатства. Он имел только три документа, «которые невозможно было бы разобрать из-за их древности, если бы они не были своевременно переписаны». Переписка документов, понятно, добавила ясности в их прочтении дальнейшими историками, но насколько ясно представлял себе, что переписывает, сам копиист?..

В этих трех документах приводилось имя основателя аббатства, графа Гуфо.

«Что же касается даты, — рассуждает монах из Сен-Михиель, — вот что стоит в первом из документов: „…на четырнадцатом году правления моего сеньора Хильдеберта“, а в последнем: „…на втором году правления моего сеньора Теодориха“. Поскольку единственный Хильдеберт и единственный Теодорих, чьи царствования следовали одно за другим, о чём сообщается в хрониках, — это Хильдеберт, сын Брюнхильды и Зигберта, и Теодорих, сын этого Хильдеберта, значит, именно в их время, по нашему суждению, жил граф Гуфо».

Современная наука установила, — пишет Бернард Гене, — что монах ошибся на столетие.

Сознавая эти трудности, средневековая наука стремилась, выстраивая перечни, по возможности избавляться от противоречий. Первым делом решили присваивать королям-тёзкам различные прозвища. Не меровингским королям, которых было такое великое множество, что историки никогда не могли с ними справиться, а королям второй династии, причем с довольно раннего времени. Каролингские историки с самого начала ощутили нужду как-то разобраться со всеми этими Карлами, и каждый добросовестный перечень проводит различие между Karolus Martellus, Karolus Magnus, Karolus Calvus, Karolus Simplex. Присвоение прозвищ Пипинам и Людовикам было, напротив, менее принято и проводилось не столь систематично, поэтому здесь по-прежнему часто случалась путаница.

Что до первых королей Капетингов, то с 987-го по 1137 год им никогда не присваивалось дважды одно и то же имя, поэтому давать им прозвища не было необходимости. Такая надобность возникла только в 1137 году, когда одному Людовику наследовал другой Людовик, его сын. Очень скоро сына прозвали Junior, или Minor. С XIII века тот же король стал называть Ludovicus Pius, между тем как его отец получил прозвище Grossus, которое за ним и осталось. Системе прозвищ, вообще говоря, полезной, недоставало систематичности, и она порождала слишком много вариантов и не была удовлетворительной.

С XI века наиболее рациональные умы начали добавлять к именам королей-тёзок числительное, означающее их номер по порядку наследования. Уже Адемар Шабанский говорил, что Оттону второму унаследовал его сын Оттон, третий из носящих это имя. Ламбер Сент-Омерский упоминал Дагоберта Второго, Ригор — Дагоберта Первого. Но это средство долгое время применялось лишь эпизодически. Вероятно, во Франции более часто начал применять его в 1275 году, и приблизительно в то же время — в Испании.

Однако нумерация королей, носящих одно и то же имя, требует учёности и отражает политические пристрастия. Поэтому неудивительны расхождения между авторами. Во Франции старший сын Людовика VI, Филипп, был приобщен к королевской власти в 1129 году, но умер, так и не став единовластным правителем; некоторые авторы его в счет не включают, а некоторые включают. И так во многих случаях. До самого конца Средневековья нумерация королей не вполне установилось, оставались противоречия. Впрочем, это средство было самым эффективным из тех, что изобрели средневековые историки для прояснения своих перечней.

С политической точки зрения, нумерация меровингских, каролингских и капетингских королей-соименников была в XIII веке таким простым средством продемонстрировать преемственность французской власти, что была предпринята попытка пронумеровать вообще всех королей. Однако, пишет Гене:

«…списки меровингских королей и королей конца IX и X века настолько различались у разных авторов, что общую для всех нумерацию было невозможно установить, и она не столько проясняла положение вещей, сколько запутывала его… Историки очень скоро отказались от этого опасного козыря».

В 1454 году Томас Рудборн, исходя из имен и дат, которые давал ему перечень римских императоров, после долгих рассуждений поставил под вопрос существование короля Артура. Гальфрид Монмутский, объяснял он, говорит, что Артур победил императора Луция. Но Артур, как утверждает сам же Гальфрид Монмутский, стал королем в 515 году, в пятнадцать лет, и царствовал до своей смерти, последовавшей в 542 году. В этот период императорами были Юстин и Юстиниан, и не было никакого императора по имени Луций. С другой стороны, Гальфрид говорит, что император Лев доверил Галлию некоему Фроллону, которого Артур победил и убил. Но из хроники De Romanorumimperataribus (которую Томас приписывал перу Ива Шартрского) известно, что Лев Великий стал императором в 450 году, в момент, когда Артура еще даже не было на свете. Лев II стал императором в 468 году, тоже до рождения Артура. А Лев III стал императором только в 708 году, когда Артур уже давно умер.

На 395 год до Рождества Христова, при Карле VIII историк зафиксировал основание Лютеции, будущего Парижа. В этом случае за критику, опять на основе исследования дат, взялся Робер Гаген. Он доказал, что его незадачливый предшественник, «недостаточно зная время и вещи», «впал в двойную ошибку». Робер Гене пишет об этом:

«И когда, вооружась знанием дат, Томас Рудборн поколебал миф об Артуре, а Робер Гаген миф о троянцах, они не были хорошими учениками итальянцев эпохи Возрождения, потому что эти последние, отойдя от средневековой традиции и приняв за образец латинских классиков, больше заботились о хорошем изложении, чем о точных датах. Они были прямыми наследниками средневековой науки, великим делом которой, несомненно, было овладение временем».