Безмолвная (СИ) - Лер

ЁнСо, видимо исчерпав запасы воздуха в груди, замолкает, но тут же, атакует свою жертву порцией вопросов.

— Я хочу забрать девочку к себе. Как можно быстрее, пока её там не покалечили. Вы можете решить этот вопрос?

Мужчина смотрит на экран, выискивая одному ему ведомую информацию, затем переводит взгляд на вопрошающую.

— Здесь сказано, что девочка — беженка с севера. Если информация верна, я ничем вам помочь не смогу. Все переселенцы находятся в ведомстве Министерства объединения. Рекомендую обратиться к ним. Думаю, они пойдут навстречу такой неравнодушной, к судьбе ребёнка, ачжумме, как вы!

— Дайте мне их адрес, я поеду к ним немедленно! — выслушав мужчину, решительным тоном заявляет ЁнСо. Старшему инспектору, ничего не остается, как подчиниться чересчур эмоциональной даме, чтобы побыстрее избавить себя от её присутствия. Таких, как она, за бесконечно длинный, рабочий день, к нему заглядывает не один десяток.

ЁнСо, довольная результатом, получив заветный адрес, добирается до своей машины и выруливает на дорогу. Ведомая навигатором, она направляется в сторону Министерства, с твёрдой решимостью отбить у них свою находку.

— Нунним ЁнСо-сии, ежемесячно, министерство тратит колоссальные суммы на содержание переселенцев. Суммы, выделяемые правительством из бюджета. И отдачу они хотят получить соответствующую. За каждую потраченную вону комиссия спрашивает с нас в десятикратном размере. На эту девочку уже выделены средства. А теперь представьте, какой шум поднимется, когда выяснится что она, за государственный счёт подлечилась в больнице и была такова. Нецелевое расходование средств — это меньшее из зол, что повесят на мою шею. При всём уважении, я не могу удовлетворить вашу просьбу, нунним. — Такой ответ, на своё требование, услышала ЁнСо от начальника отдела по работе с беженцами господина Пак ДонСу, к которому ей удалось пробиться, включив напористость. Этот ачжосси был крепким орешком. Убедить его расстаться с подопечной оказалось непросто. ЁнСо предприняла новую попытку, найдя лазейку в словах мужчины.

— Сачжан-ним, я заплачу за лечение девочки. Моя семья не из бедных, и может позволить трату на здоровье ребёнка.

— При всём уважении, нунним, как вы себе это представляете? Даже, если я соглашусь, деньги от вас будет невозможно принять на счёт Министерства. Такой опции просто не существует.

— Не заговаривайте мне зубы! — начинает раскаляться ачжумма. — Если вы не в состоянии решить элементарный вопрос, я пойду выше, на приём к Министру! В конце концов, мои налоги, в том числе, идут на содержание вас — дармоедов!

— Послушайте, нунним, — вздрогнув, при упоминании своего руководства, отвечает визитёрше ДонСу, — от министра вы услышите тоже самое. Не стоит беспокоить уважаемого человека по пустякам. Я могу предложить вариант решения проблемы. Если беженка несовершеннолетняя, вы можете оформить над ней опеку. Это позволит сразу забрать её домой. Но тогда, все вопросы, связанные с акклиматизацией в новом окружении, ложатся на ваши плечи. Министерство с радостью пойдёт навстречу подобной инициативе. Мы даже, готовы выплачивать пособие на содержание ребёнка. Вас устроит такой вариант?

— Как быстро вы сможете подготовить нужные документы? — мгновенно остывая, интересуется ЁнСо у собеседника.

— Нунним, мы не занимаемся вопросами опеки. С этим вам нужно обратиться в службу защиты детей.

* * *

— Я с радостью готов вам помочь. Документы на ребёнка у вас с собой? Удостоверение личности, или свидетельство о рождении, страховка? Для беженцев, ещё справка от пограничной службы, и справка из Министерства объединения о её статусе, — выслушав настойчивую ачжумму, повторно за день ворвавшуюся в его кабинет, перечисляет необходимые требования для оформления опеки старший инспектор ЙенСен.

— Откуда у неё документы? Девочка бежала через границу! На ней, кроме обносков, промокших в солёной, морской воде, больше ничего не было! — в полный голос вопит, раздражённая кабинетной круговертью, ЁнСо.

— Простите нунним ЁнСо-сии, но, без её документов, мы ничем вам помочь не сможем. Их оформлением занимается Министерство объединения.

Разъярённая ачжумма, словно ураган, врывается в кабинет начальника отдела министерства. Она, так сильно толкает ни в чём не повинную дверь, что та, отскочив от ограничителя, с оглушительным грохотом закрывается, вызывая очередной приступ мигрени у хозяина кабинета.

— Я подам на вас жалобу министру! — максимально повышая голос, кричит ЁнСо роющемуся в ящике стола, в поисках обезболивающего, ДонСу. Как вы смеете, заставлять пожилую женщину мотаться по ведомствам, когда решение вопроса находится в вашей компетенции! Я требую, немедленно предоставить мне, все документы на этого ребёнка! В том числе, от этой, как её, пограничной службы! Без них, я не могу оформить на неё опеку.

ДонСу, найдя искомое, нажимает кнопку селектора на столе, и произносит, в его микрофон:

— СиЧжин, принеси мне стакан воды и посмотри, кто занимается Канвондо. Пусть зайдёт, как можно быстрее, и захватит с собой сводный отчёт за последние тридцать дней, по новым беженцам, появившимся в этой провинции.

* * *

Как они меня заколебали! Я готов был подпереть дверь своей койкой, и открывать лишь медсестре, приносящей еду. Если бы мне позволили. Приходилось терпеть, эти бесконечные потоки желающих выяснить кто я, откуда и что тут забыл. Ну, и поглазеть на мои прекрасные, фиолетовые очи, слух о которых, похоже, разошёлся по всей больнице. Без особой надобности я старался не выползать из палаты, чтобы не слышать удивлённо-восхищённые перешёптывания за спиной. Мне они не доставляли никакого удовольствия.

— Смотри, вон эта агасси с синими глазами. Не иначе, как, она отмечена благосклонностью богини.

(синий цвет в Корее — символ рождения новой жизни, благосклонности, а так же, женского пассивного начала. Но, из пяти основных цветов — самый непостоянный. Женская энергия «инь» связана с луной, и является пассивной, гибкой и восприимчивой. Поэтому, синим в Корее может быть назван любой цвет, от селадона до фиолетового. Прим. автора)

— Да, у неё глаза — взгляда не оторвать. Из-за этого, когда она проходит мимо, я боюсь смотреть в её сторону.

— Согласна, пробирает до мурашек. Мне кажется, она проклята. Богиня, одарив такими глазами, отобрала её голос. Не иначе, как, за грехи.

— Какие грехи, она совсем ещё дитя.

— Наверное, это были грехи прошлой жизни. Бедная девочка!

— Зачем же, тогда, Богиня дала ей синие глаза?

— Глупая, это, чтобы привлечь больше внимания. Компенсация за немоту.

— А-а-а, понятно!

Наслушавшись подобных историй, я, завёл привычку, мило улыбаясь, «зыркать» в сторону болтушек. Пускай наслаждаются моими очами, если хочется, но колется! Срабатывает безотказно. Сплетницы, тут же умолкают, осознав, что их «жертва» не глухая.

«Надо же, благосклонность богини… что за чушь? Большего бреда в жизни не слышал!»

В настоящий момент, ещё большим бредом выглядел «допрос с пристрастием», который мне учинил чин из пограничной службы. Хотелось встать, вытянуться по стойке смирно, и на все его вопросы отвечать по-уставному: «есть; так точно; никак нет», а не распинаться перед ним по каждой мелочи. Чтобы, как-то отыграться за унижение, стараюсь текст ответов набирать максимально медленно, доводя этим, мужика, до белого каления. Стандартные вопросы, как меня зовут, сколько мне лет, откуда я родом — мы проходим быстро. Мой единственный, универсальный ответ — «не помню», кроме имени, которое, уверенно называю служивому. А вот дальше, пошли вопросы, ответы на которые, простым «не помню», уже не канали. На любую попытку отбрехаться, чин, просил постараться вспомнить подробности. Заканчивается всё тем, что, от дико разболевшейся головы, на глазах у изумлённого мужика, расстаюсь с недавним завтраком. Прямо на одеяло. Утерев рот рукавом больничной рубашки, смотрю на служивого максимально жалобным взглядом. А про себя думаю: «Так тебе и надо! Будешь знать, как над больной девочкой измываться!»