Я Распутин. Книга третья (СИ) - Вязовский Алексей

- Пока так, через годик, другой новый избирательный закон примем - увещевал я - глядишь, и вы, господин Ульянов, депутатом станете.

Расходились задумчивые, только на выходе Ленин подошел к пулемету, потрогал пальцем накладку и спросил:

— Это что, тот самый? Из котогого в великого князя стгеляли?

— Он, точно.

— И что, гука не дгогнула? — прищурился Владимир Ильич.

Я снял очки и посмотрел на “вождя пролетариата”.

— Не дрогнула. И дальше не дрогнет.

Глава 6

Новый избирательный закон стал отличной морковкой, которую я подвесил перед левыми. Троцкий, Ленин, все более-менее умеренные “теоретики” вошли в комиссию при Думе, начали до хрипоты спорить. А я им еще подкинул угольку — предложил скататься по России и поагитировать за право голоса у женщин. Чего они наслушались в патриархальной стране — ни в сказке сказать, ни пером описать. Баба она же не человек, это в больших городах еще туда-сюда начали понимать про права женщин. А уж в деревнях….

Приехали левые из поездки — оплеванные по самое немогу. И тут я по ним вдарил как следует кнутом. Люди Зубатова выпасли Зензинова, который встречался с нелегально приехавшим в Питер Савинковым. Арестовали обоих. И с поличным — на конспиративной квартире нашли химикаты для приготовления бомб, нелегальную литературу…

— Я же вас упреджал! — начало спича выдалось минорным — Просил!!

В том же самом зале Таврического, где была первая встреча, теперь собрались не только Ленин, Троцкий и Ко., но и вся фракция трудовиков с эсдеками.

— Кто там за Зензинова поручался, ну-ка встань!

Поднялся мрачный Гегечкори. Депутат от Грузии взял эсера на поруки и теперь явно не испытывал счастья от произошедшего.

— На ка! Посмотрите, Евгений Петрович — я провел рукой над столом президиума. Там лежали револьверы боевиков, бикфордовы шнуры и прочая террористическая бижутерия.

— Буду ставить вопрос о лишении господина Гегечкори мандата депутата

Обе левые фракции, недовольно зашумели, начались выкрики с мест — дескать это все из старых запасов, ничего такого Зензинов с Савинковым не собирались делать…. В дверях зала показались казаки думской стражи, но я отмахнулся.

— Давайте дальше миром решать, как дальше будем жить…

Публичный скандал — а мы левых еще пропесочили в прессе — подействовал. Я легко пропихнул закон о комитете государственной безопасности. Его создание тормозилось вопросом финансирования — в бюджет надо было внести соответствующую статью, это повлекло за собой острую дискуссию со Столыпиным о том, что и сам бюджет на 8-й год надо бы утвердить Думой. А для начала провести его в соответствующем комитете, собрав предложения от партий. Ругались, рядились, договорились сделать бюджет на 9-й год, а на нынешний — скорректировать в рабочем режиме. Я плотно засел с Янжулом за цифры. А они радовали.

С Александровичей удалось получить почти семь миллионов! За две недели до Благовещенья мы получили три миллиона рублей переводом из Парижа и вскоре закрыли уголовное дело против генерал-адмирала. На само Благовещенье пришло еще четыре миллиона, Столыпин подписал выездные паспорта Владимиру Александровичу и его семье, тот сразу укатил в Лондон. Подозреваю — плести заговор. Да, у такого решения были издержки, но присутствие Великого князя в России имело больше минусов. Судить его? Правые в Думе окончательно сорвутся с катушек. Да и не был я уверен в нынешних судьях, с хорошим адвокатом легко бы оправдали. Это гвардейцы вышли на Дворцовую с оружием, а у Владимира Александровича ничего же не обнаружили.

Разумеется, за князей мне прилетело. На нас накинулась левая пресса, да и эсдеки с трудовиками в Думе. Как же так… Боролись, сражались и вот так врагов народа отпустить…

— Нет никаких врагов народа! — набросился я в ответ на левых с трибуны Думы — Вредный и богопротивный термин, господа! Вспомните, чем закончили все эти Сен-Жюсты, Мараты и Дантоны, которые во время французской революции ввели в употребление сие понятие. Сегодня вы назначаете врагами народа — завтра точно так же назначат вас.

Но с левыми пришлось поделиться, причем не только с эсдеками и трудовиками, а вообще со всеми. Внес в Думу законопроект о государственном финансировании партий, которые победили на выборах.

— Ежели народ вас выбрал — открывай карман, получай деньгу.

Выделил со всех щедрот на это миллион рублей в пропорции полученных процентов. Разумеется, почти половину забрали небесники. В кулуарах, а потом в Зимнем пришлось всем разъяснять такую щедрость:

— Пущей государство платит за партии, чем их на содержание возьмут какие-нибудь немцы или англичане. Вот придет шпиен к Маркову, даст тому денег. Не так чтобы совсем много — тысяч пятьдесят. Дабы тот законопроект нужный немцам провел. Ну например о понижении вывозных пошлин на зерно. И что же… Марков пять раз подумает — взять пятьдесят тысяч и потерять сто от государства. А ежели сам не подумает, его однопартийцы одернут. Круговая порука, понимаете?

*****

На самом деле деньги разошлись мигом. Четыре миллиона выбили флотские. Эти тотчас сориентировались — притащили программу строительства линкоров. "Полтава", "Петропавловск" плюс "Севастополь" и "Гангут". Держитесь за стул! На сто восемнадцать миллионов рублей! Но вот прямо сейчас им нужно было всего четыре — забронировать верфи и начать подготовительный этап. Проектирование и прочее. И я знаю этот подход. Коготок увяз (отдал четыре) — птичке конец (отдашь и остальные сто четырнадцать!). Придут адмиралы, разведут руками — ну как же так, дорогой Григорий Ефимович! Ведь уже столько денег потрачено, экипажи сформированы…

К началу Первой мировой в строй вступят дай бог, два линкора. Воевать с полутора десятками немецких нам ни при каком варианте не светило. Жаба меня душила — невозможно описать как. Чисто деньги на ветер, вернее, в воду! И не дать нельзя — флотские после Цусимы активно эксплуатировали национальную травму в обществе. Которое и так, если брать высшие классы, ушиблено разгоном гвардии и князей. Единственное что выбил — приоритетное финансирование из этих 4-х миллионов строительства подводных лодок на Охтинском и Балтийском заводах. Крылов уже успешно протестировал на “Почтовом” шноркель с клапаном — можно было смело увеличивать тоннаж подлодок. Это давало нам хороший запас мореходности, вместительные топливные баки, более тяжелые торпеды.

Миллион рублей ушел на создание КГБ — тут удалось много сэкономить. Здания, персонал перешел комитету от жандармерий и охранки. Архив, картотеку, сеть осведомителей — все это тоже не пришлось создавать с нуля. Но вот техническое обеспечение… Автомобили, открытие особых отделов при военных заводах, зарубежные резидентуры — все требовало денег.

Председателя выбирали долго. Варианты, слава богу, были — полковник Лавров из Разведочного отделения Главного штаба, жандармский подполковник Еремин, работавший по террористам и подполью, полковник Туркестанов, тоже из жандармов и штабс-ротмистр Самохвалов, коего очень насовывал Столыпин. Последнему, судя по обмолвкам, Петр Аркадьевич был чем-то обязан.

Но у последнего — слишком маленький чин, даже не подполковник. В итоге назначили Туркестанова, толкового офицера и, в текущих условиях важнейшее — из князей. Кинули, так сказать, кость “высшему обществу”. Хотя какой Туркестанов князь — служака, ищейка. Ровно то, что надо.

А Самохвалов заинтересовал меня лично, я внимательно изучил его досье и даже скинул информацию Зубатову — проверять дальше.

Не поленился вызвать штабс-ротмистра и устроить ему натуральный допрос на думской комиссии. Просветили как на рентгене: православный, из крестьян Симбирской губернии окончил Казанское пехотное юнкерское училище. Сделал там неплохую карьеру — дорос до штабс-капитана.

В 1904 году перевели в Варшавский жандармский дивизион с переименованием в штабс-ротмистры. Тут наблюдалась либо чья-то жирная лапа… Либо перед нами был натуральный самородок, каких поискать.