Переселение душ - Барри Пейн

Этот вопрос не давал ему покоя. Но что же увидел Джон Марш, отчего у него случился сердечный приступ? Может, и на самом деле сэр Эдрик слышал что-то, когда ночевал там?

Он вернулся к своей работе, но она продвигалась медленно, ибо мысли его возвращались в Хэлс-Плэнтинг. Сомнения терзали его, но верить в мистику казалось несовременным, ведь всему существует разумное и естественное объяснение.

Он злился на себя за то, что вообще допускает сомнения.

После завтрака он неторопливо прогуливался по окрестностям и курил сигару. Он заметил, что на западе собираются густые темные облака. Воздух был неподвижен. В отдаленном углу сада горела большая куча сорняков. Дым тянулся к небу ровным столбиком. В странном, неверном свете мелькающие по верху кучи легкие языки пламени казались призраками огня. Небольшой дождь длился от силы пять секунд. Гердон взглянул на часы. Сэр Эдрик должен через час вернуться, и Гердон хотел закончить работу с документами до его возвращения.

Он взял в руки первый попавшийся документ. Как только он сделал это, из него выпал другой, меньшего размера, написанный на пергаменте. Гердон начал читать то, что было написано выцветшими от времени чернилами на пожелтевшем, испещренном пятнами пергаменте. Это была исповедь, судя по дате, третьего баронета. Баронет рассказывал о той ночи, когда они с доктором Деннисоном отправились со своей ужасной ношей через длинный парк, дотом через фруктовые сады вдоль северной стороны парка и затем через поле к небольшой мрачной пустоши. Он описывал, как дал обет Богу и не сдержал его. Исповедь заканчивалась так:

«Я уже понес наказание, и эти проклятые волки преследуют меня в ночных кошмарах. Но я знаю, что явится некто более страшный. То существо, которое мы отнесли в Хэлс-Плэнтинг, умерло. Но оно вернется в дом, и тогда придет конец Ванкерестам. Это письмо я вверяю случаю, я не показывал его никому — и в то же время не прятал, полагаясь на волю случая: а вдруг кто-нибудь прочтет его».

Ниже шла строка, написанная более темными чернилами и совершенно другим почерком. Эта строка была датирована пятнадцатью годами позже:

«Оно не умерло. И видимо, не умрет никогда. Р. Д.».

Когда Эндрю Гердон прочитал этот документ, он обвел медленным взором помещение, в котором находился. Письмо это настолько потрясло его, что он почти готов был увидеть что-то. Гердон попытался сосредоточиться. Первый вопрос, который он себе задал, был такой: читал ли письмо Тед? Скорее всего нет. Ведь если читал, он не смог бы так легкомысленно отнестись к преданию о Хэлс-Плэнтинг и так вольно говорить об этом. Кроме того, Тед упомянул бы об этом документе или, наоборот, скрыл бы его. Он не позволил бы Гердону натолкнуться на письмо даже случайно. Тед, должно быть, в глаза его не видел, решил Гердон. Он вспомнил ту груду сорняков, которые сжигали в саду. Он убрал пергамент в карман и поспешил из дому. Вокруг никого не было. Он положил пергамент на кучу мусора и подождал, пока документ не сгорит полностью. После этого вернулся в дом. Ему стало легче на душе.

«Да, — подумалось Гердону, — если бы Тед прочитал это письмо после того, как узнал, что нашли труп Марша, по-моему, он сошел бы с ума Когда что-нибудь такое происходит в непосредственной близости, оно сильнее воздействует на нас».

Гердон разволновался. Он попытался было найти естественное объяснение всему происходящему, однако уже ощущал беспокойство. Его смущали совпадения. То, что в своем рассказе Тед упомянул о пророчестве, которое в деревне передавалось из уст в уста, встревожило его не на шутку. И что значила та приписка в письме? Он предположил, что буквы «Р» и «Д» — инициалы доктора Деннисона. Что он имел в виду, написав, что существо не умерло? Значило ли это, что оно не могло быть уничтожено, обладая некой сверхъестественной силой и жизнестойкостью, и уцелело, хотя третий сэр Эдрик не знал об этом? Он вспомнил, что сам говорил недавно о необычайной продолжительности жизни некоторых существ. Если оно все же выжило, почему его никогда не видели? Может, в нем сочеталась звериная сила с человеческим (или с нечеловеческим) коварством? Как оно могло выжить? В пещерах полно воды, размышлял он, и пищу зверю добыть нетрудно. Или доктор Деннисон считал, что существо погибло, но сохранился его призрак? Он задавался вопросом, как доктор обнаружил признание сэра Эдрика и зачем он приписал постскриптум. Так он сидел, погрузившись в размышления. Удар грома заставил его вздрогнуть. Он почувствовал, что его охватывает паника — внезапно захотелось оставить Манстет как можно скорее и увезти с собой Теда. Рэй никогда не сможет жить тут. Он не мог отделаться от этой мысли, то успокаиваясь, то поддаваясь слепому ужасу.

Сэр Эдрик, вернувшийся из Чаллонси, сразу же прошел прямо в курительную, к Гердону. Он выглядел утомленным и подавленным. Он сразу же заговорил:

— О Джоне Марше можешь не рассказывать. Я наслушался много чего в деревне.

— Уже? Это страшное событие, хотя, конечно…

— Замолчи! Не вмешивайся в это дело. Я сам разберусь.

— Пока тебя не было, я просмотрел документы. Многие можно уничтожить, но несколько штук я отложил — их можно сохранить. Ничего любопытного не попалось.

— Благодарю, я тебе очень обязан.

— У меня есть идея. Я ознакомился с планом дома и присоединяюсь к твоему мнению. Можно кое-что изменить. Но боюсь, что рабочие что-нибудь напутают и превратят дом в ужасную мешанину. Не мешало бы узнать, что думает об этом Рэй.

— Это невозможно. Рабочие приедут в понедельник, и мы не успеем с ней посоветоваться. Кроме того, я знаю сам, что ей нравится.

— Мы сможем успеть на ночной экспресс в Чаллонси.

Сэр Эдрик поднялся и ударил кулаком по столу:

— Черт побери! Ты ищешь повод, чтобы прикрыть мою трусость. Что подумают жители деревни и мои слуги? Что они скажут, если я удеру отсюда под покровом ночи? Ты не задавал себе такого вопроса? Я — трус, и прекрасно знаю это. Я боюсь, но не собираюсь бежать.

— Да успокойся ты! Если ты придаешь такое значение людской молве, не жди в своей жизни ничего хорошего. А если ты утверждаешь, что боишься, хотя я этому не верю, то чего именно?

Сэр Эдрик зашагал по комнате. А затем сел снова.

— Слушай, Эндрю, я чистосердечно признаюсь. Я всегда смеялся над преданием, даже заставил себя, как мне тогда казалось, опровергнуть его, проведя ночь в Хэлс-Плэнтинг. Я рисковал, чтобы выяснить, откуда пошли все эти пересуды. И твердо верил, что мне это удастся. С помощью разума я подавил страх, но теперь мой разум отказывается мне повиноваться, и я боюсь. Я боюсь того Бессмертного, который обитает в Хэлс-Плэнтинг. Я слышал его в ту ночь. А Джон Марш видел его этой ночью. Мне показали тело: на лице старика застыла гримаса ужаса. Я боюсь, что наступит день, когда Бессмертный выйдет из Хэлс-Плэнтинг…

— Да, — прервал его друг, — я знаю. И теперь верю в это. Вчера вечером мы смеялись над всем этим и доживем до того дня, когда сможем посмеяться снова, устыдившись, как это мы поддались суеверным страхам. По-моему, на нас просто действует погода — в воздухе веет грозой.

— Нет, — сказал сэр Эдрик, — я на самом деле верю в это.

И что ты собираешься делать?

— Я собираюсь проверить. В понедельник я смогу начать работы. И взорву пещеры Хэлс-Плэнтинг ко всем чертям. После этого нам уже не понадобится верить — мы будем знать. Хватит морочить себе голову всем этим. Вернемся к этой теме в понедельник.

Перед обедом сэр Эдрик, похоже, вернулся в прекрасное расположение духа. За обедом он сыпал смешными историями, шутил.

Глубокой ночью разразилась ужасная гроза и разбудила Гердона. Бесполезно было и пытаться уснуть; он поднялся, оделся и устроился у окна, наблюдая за непогодой. Он никогда не видел ничего подобного: время от времени небо, казалось, словно разрывали белые огненные руки. Внезапно в дверь постучали, и он оглянулся. Вошел сэр Эдрик, тоже одетый. Он говорил странно тихим голосом:

— Я подумал, что тебе тоже не спится. Ты не помнишь, закрыл ли и закрепил ли я окно в гостиной?

— Да, ты все сделал.

— Хорошо, пойдем туда.

Сэр Эдрик повел его в свою комнату, расположенную прямо над гостиной, и, выглянув из окна, они удостоверились, что окно гостиной было распахнуто настежь.

— Вор, — сказал Гердон.

— Нет, это не вор, — так же тихо ответил сэр Эдрик. — Это — Бессмертный, и он явился по мою душу.

Он схватил свечу и направился к лестнице. Гердон взял заряженный револьвер, который всегда лежал на столе возле кровати сэра Эдрика, и последовал за другом. Они бегом спустились, как будто боялись потерять хоть одно мгновение. Сэр Эдрик бросился к двери гостиной, слегка приоткрытую, заглянул внутрь, потом обернулся к Гердону, стоявшему за его спиной.

— Иди к себе, — сказал он, и это звучало как приказ.