Успеть к полуночи - Гэвин Лайл

— Не исключено, — кивнул я. — Но точно так же вам может надоесть все время рисковать.

Минут через сорок мы добрались до маленькой деревушки, расположенной у самого пересечения дороги с шоссе № 140. Она состояла из крошечной площади и кучки домиков из грубого камня, прилепившихся к склону горы. Я медленно проехал мимо магазина, представлявшего собой нечто среднее между газетным киоском и парикмахерской, и затормозил на площади. Прямо напротив него находилась жандармерия с трехцветным флагом над входом. На двери висело объявление, гласившее, что ночью за помощью полиции следует обращаться в дом в двадцати пяти метрах справа.

— Останавливаться в другом месте не имеет смысла, — объяснил я, опережая возможные расспросы. — На незнакомую машину скорее обратят внимание, если она будет стоять где-нибудь на отшибе. Но мы здесь долго не задержимся.

Я пересек площадь и подошел к зданию почты, стоявшему в глубине маленького огороженного дворика, оставшегося еще с тех времен, когда почтовым дилижансам нужно было место для разгрузки. Войдя в телефонную будку, я снял трубку и продиктовал телефонистке номер парижской конторы Мерлена.

Интересно, прослушивается ли его телефон? Мало вероятно, чтобы так обошлись с известным парижским адвокатом, но ведь сейчас полиция наверняка гадает, что Мерлену известно о Маганхарде. Они долж. ны знать, что между ними есть какая-то связь.

Секретарша Мерлена сказала, что он занят, но я попросил ее передать, что звонит Канетон и просит поскорее освободиться.

Наконец Мерлен взял трубку, но перед началом разговора я услышал, как он сказал кому-то:

— M'excuse, Inspecteur[30].

Опытный юрист никогда не допустит, чтобы его случайно подслушали, он давал мне понять, что у него полиция.

— Алло? — сказал он. — Ах, месье, je suis desole, mais 1'arpenteur...[31] — Мне было абсолютно все равно, что сделал и чего не сделал землемер: надо было бросать трубку и уносить ноги.

Но тогда инспектор станет вдвойне подозрительным. Мне следовало что-то ответить, и я решил обратить это себе на пользу.

— Я свернул на «крысиную тропу», на равнину. — Я быстро говорил по-английски, надеясь, что если нас подслушивают, то, кроме Мерлена, меня никто не поймет. — Думаю, вам стоит послать телеграмму на яхту от имени нашего друга. Это поможет сбить всех с толку.

Он еще раз извинился — мол, землемер и вправду лентяй, но что поделаешь: сейчас самое подходящее время для покупки дома.

— Постараюсь позвонить сегодня вечером, когда буду знать, где мы остановимся на ночь, — сказал я. — Ваш телефон прослушивается? Если да, то скажите, что цена на дом подскочила.

Но Мерлен заверил меня, что цена остается прежней — в конце концов его репутация всем известна.

Я усмехнулся.

— Спасибо, Анри. Раз уж вы занялись торговлей недвижимостью, присмотрите мне маленький домик в деревне, где никто не слышал о полиции и бизнесменах международного класса, О'кей?

Он обещал, что в любое время готов уделить мне все свое внимание. Мы попрощались, и я, вспотев, вышел из будки.

Идя к машине, я не мог отделаться от мысли, что совершил ошибку. Если телефон прослушивается или полиция по каким-то причинам решит установить, откуда был звонок, то я завалил все дело. На таких дорогах я не смогу быстро выбраться из зоны, контролируемой полицией. С другой стороны, чтобы каждый раз выяснять, откуда Мерлену звонили, им бы понадобился целый отдел, так что единственная опасность заключалась в том, что наш разговор могли подслушать. А уж если Анри уверен, что все в порядке, то так оно и есть.

Взвесив все «за» и «против», я все же зашел в кафе, где заказал двойной «марк», и, пока мне наливали, купил две пачки «Житана». На выпивку у меня ушла минута и еще полминуты на то, чтобы узнать, сколько отсюда ехать до Лиможа, хотя мы ехали в прямо противоположном направлении.

Когда я вернулся, Харви с любопытством посмотрел на меня. Я бросил сигареты на переднее сиденье.

— Если у вас кончились сигареты, одна пачка ваша. — Я завел мотор и медленно выехал с площади. — Что у нас на ленч?

— Хлеб, сыр, паштет, сардины и вишневый пирог, — сказала мисс Джармен. — Еще я купила бутылку красного вина, а если хотите, есть и перье.

— Мне перье — я за рулем.

— И мне тоже, — подхватил Харви. — Я стреляю. — Он усмехнулся. — Я даже не пропустил по-быстрому стопочку в кафе, как некоторые.

— Кто, я? — спросил я, придав своему лицу удивленное выражение.

Он безрадостно улыбнулся. Впрочем, не исключено, что он всегда так улыбался.

— Вы. Черт возьми, я же не против. Просто я знаю, как мало времени для этого нужно.

Глава 9

Мы поели в дороге — мисс Джармен раздавала бутерброды с сыром и паштетом. Попытавшись открыть сардины, она пролила на себя масло и, тихонько выругавшись, выбросила всю банку в окно, а затем совершенно хладнокровно заявила:

— Мне очень жаль, но сардины у нас кончились. Маганхард издал свой металлический смешок. Доев кусок вишневого пирога, я закурил сигарету и почувствовал прилив сил. Даже если полиция постарается утыкать кордонами весь район, это еще не означает, что они меня поймают. Мы уже почти достигли Оверни, а когда я на знакомых дорогах… что ж, однажды гестапо пыталось поймать меня в этих местах с помощью кордонов…

Я прекрасно отдавал себе отчет, что это состояние вызвано не столько ленчем или хорошим знанием местных дорог, сколько выпивкой, и понимал, что оно продлится самое большее еще часа два. Но за это время я мог проехать изрядное расстояние.

Тем временем местность за окном начинала все больше напоминать пейзажи из средневековых рыцарских романов: высокие травянистые холмы, корявые деревца, покрытые шишковатыми наростами, разбросанные там и сям валуны и скалы, облепленные толстым мхом и похожие на зеленые бархатные диваны в гостиной какой-нибудь престарелой дамы. Окрестности производили впечатление декорации для оперы, постановщик которой пытается сделать так, чтобы на пение обращали как можно меньше внимания.

Все это мне очень не нравилось: я бы предпочел передвигаться по открытой местности, где приближающегося человека можно заметить на расстоянии ружейного выстрела.

— Где мы остановимся на ночь? — спросил Харви.

— У моих друзей.

— Из Сопротивления? Я кивнул.

— А вы уверены, что они еще здесь? И все еще ваши друзья?

— Кто-нибудь обязательно найдется. У нас есть выбор: в этих краях я знаю многих. Когда-то здесь проходила «крысиная тропа» — по ней вывозили беглых заключенных, доставляли оружие и так далее.

Вскоре мы проехали через Ла-Куртин, армейский городок, сам по себе очень похожий на казарму: такой же открытый, пустой и чисто выметенный; на каждом углу по часовому. Затем мы нырнули в долину Дордони.

— Мистер Кейн, — сказал Маганхард и замолчал.

— Я слушаю, — подождав, отозвался я.

— Мистер Кейн, когда мы говорили… насчет полицейских, вы сказали, что могли бы «не затрагивать вопросы морали». Почему вы не стали возражать?

Мы с Харви переглянулись. За несколько часов старый стервятник не произнес ни слова — неужели обдумывал наш разговор?

— Не думал, что это вас так заинтересует, — тщательно подбирая слова, ответил я.

— Почему бы и нет?

— Возможно, я сделал слишком поспешный вывод, исходя из сложившихся обстоятельств — если учесть, что по всей Франции за вами охотятся отборные силы полиции и преступников. Но мне показалось, что вас это не особенно заинтересовало.

Я пожал плечами, надеясь, что он смотрит на меня.

— А если отбросить излишний сарказм, — спокойно заметил он, — то все-таки почему?

Вытянув шею, я посмотрел на него в зеркало заднего обзора. Как ни странно, на лице Маганхарда было совершенно не свойственное ему выражение, похожее на улыбку — скорее напоминавшую кривую царапину на сверкающих боевых доспехах, но тем не менее улыбку.

— Ну, скажем так — я стараюсь относиться без предубеждения к людям, которые открывают свое дело в Лихтенштейне, чтобы избежать уплаты налогов.

— Ага! Вы не сказали — скрываются от уплаты налогов. Не так ли, мистер Кейн?

— Нет, мистер Маганхард, я понимаю разницу. Уклонение — это незаконно, а я уверен, что все, что вы делаете, — законно.

— Но не слишком порядочно?

— На практике порядочность, как и многое другое, в основном сводится к честному обмену. Вы управляете заводами во Франции, Германии и так далее, но не платите налогов, чтобы поддержать экономику этих стран. Вот и все.

— Правительство любой из этих стран обладает достаточной властью, чтобы решить, что ей нужно больше моих денег, и на законных основаниях установить, сколько я им должен. — Его голос был похож на щелканье шестеренок из нержавеющей стали. — Им ничего не стоит это сделать. Вы считаете, что, уплатив эту сумму, я стану более порядочным?