Шторм из тени - Дэвид Вебер

— В каком смысле, миледи? — спросил Альквезар.

— Представив ноту им в ответ. Ту, которая сделает очень ясным, что мы отказываемся от их обвинений, и ту, которая описывает — в деталях, с использованием записей коммандера Дентона как подтверждение нашего описания — что на самом деле произошло в Пекуоде и требование объяснений их все более провокационного поведения.

— Думаете ли вы об отправке ее через нормальные дипломатические каналы, миледи? — спросила Мишель, и Медуза одарила ее отчетливо акульей улыбкой.

— Они прислали своего официального правительственного курьера сюда на Шпиндель, чтобы убедиться, что мы получили нашу почту, адмирал. По крайней мере, мы тоже можем сделать такое, чтобы убедиться, что они получили наш ответ одинаково быстро. Я думаю, что Амандина Корвизар была бы отличным представителем, и думаю, коммодор Чаттерджи был бы впечатляющим почтальоном.

— Это можно рассматривать как провокационные действия, миледи, — указал О’Шонесси. Медуза посмотрела на него, и он пожал плечами. — Они послали одного безоружного курьера. Если мы пошлем целую эскадру эсминцев, или даже одно подразделение эсминцев, чтобы доставить наш ответ, это легко может быть истолковано как своего рода «дипломатию канонерок» note 8.

— Вы хотите сказать, угроза, что им лучше заткнуться, если они не хотят, чтобы их жалкая звездная система обрушилась им на головы, мистер О’Шонесси? — сказал Хумало с простым намеком на холод. — Это то, что вы имеете в виду?

— На самом деле, да, адмирал, — ответил непоколебимо О’Шонесси. — Я не критикую Флот, когда я говорю это. На самом деле, я думаю, что канонерки или случайный крейсер — или даже случайная эскадра линейных крейсеров, — добавил он, криво улыбаясь Мишель, — являются законными дипломатическими инструментами. Я просто указываю, что в данном конкретном случае, мы имеем дело с кем-то, кто уже явно пытается спровоцировать нас. Кто–то, кто уже разыграл уничтожение одного грузовика, как результат наших действий. Если мы выступим, как покажется, откровенно угрожая им, мы можем сыграть им на руку.

— Я обдумала это, Грегор, — заговорила Медуза, прежде чем Хумало смог ответить, — и вы, возможно, правы. С другой стороны, я думаю, что это один из тех случаев, когда небольшая демонстрация силы показана. Я уверена, что коммодор Чаттерджи будет профессионален и неконфронтационен, и я знаю Амандина будет решительно, не опускаясь до открытых угроз. Но просто не существует способа, которым мы, или любая другая звездная нация, ммогли бы отправить подобную ноту без, по крайней мере, минимальной демонстрации силы. Тем не менее мы решили выразить свое недовольство, обвиняя их в провоцировании сознательного инцидента между нашими звездными нациями, и если они всерьез утверждают, что мы уничтожили их грузовое судно и убили его весь экипаж, то они обвинили нас в открытом акте войны против Новой Тосканы. Если мы не будем реагировать с достаточной силой, чтобы предупредить их, что есть линия, которую им лучше не пересекать, то в таком случае мы выйдем за рамки нормальных — и принятых — параметров ответа крупной державы.

— А если их «план игры», как описал его коммодор Терехов, был разработан как раз в расчете, что мы будем реагировать в этих нормальных и принятых параметрах, миледи?

— Я не могу читать их мысли, Грегор, — сказала имперский губернатор. — Так что, если я не просто собираюсь сидеть здесь и позволить себе быть парализованной двое– и троемыслием, то я просто хочу сделать все, что можем. Поэтому – или мы действуем в этих нормальных и принятых параметрах, без размахивания большой–большой дубиной, или позволим запугать себя – мы будем в лучшем положении, выбрав первый вариант, когда придет время предать все огласке. Этого не так много, но, будем честны, речь идет о лучшем, что мы можем сделать. Если они решатся иди до концца, мы не можем остановить их. А если в результате речь пойдет о каком–то подлинном трагическом инциденте, приведшем к какому–то насильственной эскалации, то нам лучше всего признать это уже сейчас. Тем временем, мы будем вести себя как цивилизованная звездная нация, имеющая дело с нелепыми утверждениями. Это, конечно, не может повредить, и, кто знает, возможно даже поможет.

— Я думаю, что вы правы, миледи, — сказала Мишель, лицо которой приняло решительное выражение. — Я не хочу, любого «насильственного инцидента» с Новой Тосканой, и Бог знает, что последнее, что нам нужно, – это повторение Моники! — Она послала причудливую напряженную улыбку Терехову и Хумало. — Я думаю, вы оба сработали на удивление хорошо на Монике — не поймите меня неправильно. Но я думаю, что все мы также знаем, наколько страшно бы все обернулось, если бы оперативное соединение Пограничного Флота заявилось на Монику с пеной у рта. Это уже было бы достаточно плохо, еще до того как Хевен напал на домашнюю системе. Сейчас, когда мы так полностью не сбалансированы стратегически, приходит на ум термин «катастрофа».

— Несмотря на это, хотя, может быть, даже из–за этого, я думаю, что мы должны сделать предельно ясным для новотосканцев, что, как говорит губернатор, есть линия, которую они не должны пересекать. Им точно не повредит напомнить, что, независимо от того, насколько нам придется разгребать последствия «второй Моники» в долгосрочной перспективе, для них она может обернуться намного хуже, и гораздо раньше! И я думаю, что не менее важно, что должны дать понять солли, что намерены и дальше оставться хозяевами в свое доме. Давайте не будем забывать, что во все эти инциденты, в которых они обвиняли нас в подстрекательстве, происходили в Пекуоде, а Пекуод является частью Звездной Империи Мантикора, насколько я помню. Они послали один из своих военных кораблей на суверенную территорию Мантикоры, и они сообщили нам о выводах новотосканского суда о событиях, происходивших в мантикорской звездной системе, и при которых ни один из наших свидетелей или следователей даже не присутствовал. Это явное нарушение нашего суверенитета на нескольких уровнях, и я не считаю, что мы можем допустить, чтобы так и осталось. Особенно, если тот, кто дирижирует этим для Пограничной Безопасности скрывается позади.

— Я думаю, что это два очень хороших замечания, адмирал, — сказала Медуза. — Конечно, может быть, все потому, что они и ине пришли на ум! Во всяком случае, вот что я намерена делать дальше. Я оставлю вам и адмиралу Хумало проинструктировать коммодора Чаттерджи. Это ваша область знаний, не моя. Однако, я хотела бы дополнительно обсудить его приказы, прежде чем он отправится в Новую Тоскану. Тем временем, я засяду с Амандиной. Я не собираюсь быть открыто конфронтационной в своей ноте Вежьену, но я намерена — твердо — указать, что Новая Тоскана имеет дело со Звездной Империей Мантикора, а не с независимой звездной системой Пекуод и не с неким гипотетическим политическим образованием, которое еще и не возникло. Он имеет дело с чем–то, что уже существует, и тем, что ему очень, очень не захочется превращать в открытого врага.

ГЛАВА 41

Абигайль Хернс сидела на своем боевом посту на мостике КЕВ «Тристрам» и пыталась сосредоточиться на излучении ощущения покоя. Это было не легко.

Абигайль никогда не вкладывала много веры в понятие своего рода интуиции или «второго зрения». По крайней мере, не в то, что ее всегда интересовало; она видела и слышала достаточно о Землевладельце Харрингтон, чтобы не списывать это в ее случае. Некоторые другие офицеры, с которыми она служила, вроде капитана Оверстейгена, казалось также обладали чем–то очень похожим на эти известные психические силы, но психическая антенна Абигайль Хернс всегда была абсолютно лишена каких бы то ни было предупреждающих сигналов. Именно поэтому она чувствовала себя особенно нервной сегодня, потому что что–то определенно скручивало ее нервы в твердый, поющий узел напряженности.

Она не знала, почему, не смогла бы объяснить его суть, но это было правдой. И она была не единственной, кто чувствовал это. Она видела его в нескольких своих сослуживцах, как на мостике и вне его, и она знала, что все они пытаются проецировать такое же спокойствие как и она… а интересно, насколько хорошо они это делают.

Она отвела взгляд от ее собственного дисплея на мгновение, проверяя астрогационную схему, и внутренняя напряженность, которую она с трудом скрывала, работая, усилилась еще на одну–две отметки. Это не продлится долго, подумала она.

«Нет, этого не будет, и благодаря «Заступнику» у нас было дополнительное время, чтобы потренироваться, — сказала она себе. — Я не думаю, что я единственный человек на борту, желающий, чтобы мы раньше взяли в руки ситуацию с Новой Тосканой, но я не могу честно сказать, что время было потрачено впустую».

Тактический отдел «Тристрама» все еще не был так хорошо смазан и опытен, как был на «Гексапуме» накануне Битвы у Моники, но он был неизмеримо лучше, чем было раньше. В самом деле, подумала, он был также хорош, как когда «Бойкая киса» была в Нунцио, и она почувствовала теплоту твердых достижений, как она определяла эти улучшения, и знала, что это ее рук дело. Тем не менее, была еще одна причина, чтобы сохранить это удовлетворение экипажем; опасно то, что она видела во многих лучших тактических офицерах, с которыми она служила и также обнаружила живущим глубоко внутри нее. Абигайль Хернс убила достаточно людей несмотря на свою молодость, чтобы отрицать существование чувства острой необходимости убивать их еще больше, и все же она не могла отрицать этого слабого, хищного возбуждения. Это осознание летальности оружия, находящегося в готовности в ее руке, как клинок землевладельца. У нее на самом деле нет желания использовать его, и все же… и все же…