Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

class="p1">Сиплый и низкий, как из трубы. Мы остановились. Доска в заборе отодвинулась, и показалась Аглая. За те дни, что я ее не видел, она приобрела отчетливый синюшний оттенок: ангина, летняя ангина самая мерзкая.

Аглая угрюмо поглядела на меня, потом на Романа.

— Извините их, — сказала она. — Все на нервах, как взбесились.

— Да ничего… — Роман потрогал ссадину. — Ерунда. Я почти ничего не почувствовал…

Ссадина верно перетекала в синяк.

— Мы хотели отправиться на космодром, — сказала Аглая.

— Куда? — хмыкнул Роман.

— На космодром, — повторила Аглая. — Космодром…

Она прохрипела, видимо, изображая старт космического корабля.

— Это Костян придумал. Сначала мы собирались искать секретную базу, а потом решили искать космодром…

Аглая потерла горло.

— Это же бред, правда?

— Абсолютный, — сказал я. — Откуда здесь космодром?

— Вот и я так думаю…

— А что за стихи ты читала? — спросил Роман. — Тогда?

Аглая не успела ответить, из дома послышался удивленный голос Нины Сергеевны.

— Возьмите, — Аглая протянула Роману маленькую квадратную шоколадку. — Она намороженная, вы приложите.

Аглая вручила шоколадку и скрылась в заборе. Роман приложил ее к подбитому глазу, мы отправились дальше, к дому.

Мы молчали.

Роман явно хотел обсудить случившееся, а я хотел другого — вернуться поскорее в койку и думать про свое будущее. Я пытался транслировать фигурой, что обсуждать ничего не намерен, но Роман, конечно, не удержался.

— Мне кажется, что здесь… — Роман прикладывал шоколадку к щеке. — Здесь… ненормальное что-то… Разрыв. Или скорее смещение… Мы словно скользим над поверхностью…

— У нас везде разрыв, — заметил я. — Все скользят и не чуют почву, барахтаются в своих печалях, разочаровываются и умирают под забором, обычное дело.

— Но… — Роман морщился. — Я впервые…

— Понимаю, — посочувствовал я. — Ты раньше был далек от этого, жил безмятежной жизнью козака. Но рано или поздно это случается… Ну и по морде тоже, как без этого?

Роман потрогал лицо.

— Порой это забавляет… — сказал я. — Но я, если честно, уже назабавлялся. Так что я все-таки уеду.

Роман прикладывал к щеке шоколад.

— Мне предложили книгу написать, — сказал я. — Условия, гонорар, приличное издательство, наверное, соглашусь. Деньги нужны. Знаешь, Рома, сейчас хорошее время открывать дело, экономика идет в рост, надо ловить.

— Ты хочешь открыть дело?

— Да. Консалтинг. Это пока только в центре развивается, но скоро и в регионы просочится.

— Ясно. Правильно, конечно… А что за книга?

Он отпустил палец, и шоколад остался на щеке, примерз: Аглая, наверное, его полгода в морозилке держала.

— Светлов запускает литературный проект. Саморазрушающаяся библиотека.

— Зачем?

— Что пройдет, то будет мило, — объяснил я. — Книга как цветение сакуры — мимолетна и незабвенна. Чем меньше людей прочитают книгу, тем выше ее судьба.

— Спорное утверждение…

Роман пытался отковырнуть шоколадку.

— Не знаю. По-моему, в этом есть смысл. Такие книги никогда не устареют. Тебе не надоело старье?

Роман поглядел по сторонам. Дома вокруг были действительно старые, с маленькими окнами, выгоревшей краской стен, пятнистым шифером на крышах, заросшие корявой акацией и глухой сиренью.

— При чем здесь старье? — спросил Роман.

— Мне вот надоело старье. Старье прилично смотрится в Швейцарии, в Люксембурге, в Чехии, может, но не у нас. У нас все старье сразу руины, барак и общага. Мы чрезмерно окружены старьем, цепляемся за эти кривые вехи, за пыльные одеяла, а надо идти вперед, тут я со Светловым согласен.

Отсюда недалеко до «Чаги». Люся подаст «Кологривское».

— Ты уже согласен со Светловым? — вроде как ехидно спросил Роман.

— Я согласен с тем, что мы завязли в старье. Нельзя жить, глядя назад.

— И это говорит автор книги «Чагинск — родина Чичагина».

На это мне нечего было возразить, мы вернулись к железной дороге. Кристины, само собой, в окрестностях не нашлось, мы решили подождать рядом с черным угольным вагоном.

— А теперь, Витя, надо полагать, ты начнешь сочинять саморазрушающуюся книгу.

Каждый человек, будь то писатель, козак или чучельмейстер, неожиданно получив по морде, становится ехиден и зол.

— Не знаю пока… — ответил я. — Наверное.

— А обычные книги люди не читают?

Человек, получив по морде, становится либо дерзок, либо подавлен.

— Их читают, но с каждым годом все меньше. По статистике, количество читателей новинки не превышает двух тысяч человек. И будет снижаться впредь.

— И со временем количество читателей и писателей сравняется? — спросил Роман.

Я люблю получать по морде с утра.

— Знавал одного старого писателя, он писал геологические рассказы, — сказал я.

Геологические рассказы, бальнеологические новеллы, рыбацкие байки, охотничьи были — писатели производят слишком много литературы.

— Две книжки про работу геологов и одну про работу лесоохраны, он ходил по магазинам, проверяя — покупают ли его книги. А их не покупали, и геологический писатель злился. И вот однажды…

Рукопись, найденная в крапиве.

Однажды ему предложили роман. К нему явилась старая библиотекарша и предложила рукопись, найденную в библиотеке. Роман был гениальный, а автора найти не получалось. Библиотекарь предлагала писателю роман издать, безо всяких условий и под своим именем. А он испугался.

— И дальше что? — спросил Роман.

— Библиотекарша роман прошляпила. А писатель потом много лет следил за новинками, искал этот роман, но так больше его никогда и не увидел. Так и умер в безвестности.

— И что это было?

Роман озирался в поисках Кристины.

— Геологический писатель считал, что книги, собранные в одном месте, начинают продуцировать новые тексты, — сказал я. — Когда библиотека в десяток тысяч наименований, то это… некие, зачастую бессмысленные обрывки. А несколько миллионов могут вполне сгенерировать новую книгу.

Трезвость невыносима. Особенно когда до «Чаги» двести метров. Лучше бы Аглаин папашка дал по морде мне.

Роман упрямо озирался.

— Если есть саморазрушающиеся книги, то есть и самозарождающиеся, — сделал вывод он. — Занятная байка. Я что-то такое читал…

— Разумеется. Это инвариант «Вавилонской библиотеки».

Районная библиотека Неверленда.

— Она не придет, — сказал я.

— Да…

Роман окончательно отковырял от щеки шоколад, и мы полезли под угольный порожняк. «Чага» оказалась закрыта.

— Если следовать этой теории, то любые большие объемы… порождают новые объемы, — рассуждал Роман. — Например, кола выпускается миллионами банок, в результате чего некоторое количество банок должно возникать спонтанно…

Мимо вокзала.

— Так и есть, — сказал я. — Про этот эффект давно знают программисты и кладовщики. Например, на больших складских терминалах в конце каждого квартала всегда обнаруживается несколько лишних единиц товара. Обычно это списывают на ошибки учета, но на самом деле всё гораздо интереснее.

По улице Пионерской, гремя медными тарелками, стуча в барабаны и рявкая горнами, навстречу нам шествовал отряд мобильных телефонов. Несмотря на звуковой разнобой, шагали телефоны слаженно и в ногу. Замыкала шествие конструкция, напоминавшая телемачту, шагала она с трудом,