Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947 - Франц фон Папен

Это движение возглавлял молодой князь Штаремберг. Носитель великого, прославленного в истории имени, он обладал аристократической внешностью и блестящими манерами, придававшими ему обличие истинного предводителя. К несчастью, его политические способности не соответствовали внешним данным. Впервые я познакомился с Штарембергом в 1932 году, когда он присутствовал в Берлине на большом съезде «Стального шлема» во главе группы отставных австрийских военнослужащих. В годы после Первой мировой войны он принимал участие в боях за свободу в Силезии, и в германской столице его принимали с большим энтузиазмом. Во время завтрака, устроенного в его честь в рейхсканцелярии, я предложил тост, в котором выражал надежду на то, что объединение двух стран будет выполнено поколением, которое в годы войны бок о бок сражалось за общие цели. И только прибыв в Вену, я выяснил, что большинство австрийцев этого самого поколения организовано в политическое движение, целью которого является недопущение того объединения, которое мы обсуждали.

Главным заместителем Штаремберга в хеймвере был майор Фей, весьма беспринципный condottiere[140], про которого говорили, что он был замешан в заговоре против Дольфуса, в правительстве которого он участвовал. В верхних эшелонах иерархии хеймвера постоянно появлялись и исчезали другие личности, в результате чего у движения отсутствовала сколько-нибудь определенная политическая линия. Что самое главное, вовсе не существовало программы объединения немецкоговорящих народов. Если хеймвер намеревался стать ядром популярного движения, на которое австрийский канцлер мог бы опираться в своей политике, то игнорировать вопрос об объединении с Германией было непрактично. Проблемы не могут решаться чисто запретительными мерами. Штаремберг был не силен в политической стратегии и считал, что вопросы должны решаться по мере их возникновения. В последующие годы я часто пытался обсудить с ним эту проблему. Как бы ни была оправдана его нелюбовь к методам национал-социалистов, после убийства Дольфуса он все же обязан был выработать какой-либо практический подход к проблеме, решение которой было бы взаимовыгодно для обеих стран. Как в Австрии, так и в Германии идея объединения народов, говорящих по-немецки, имела очень сильную поддержку. Но Штаремберг не принимал во внимание эти чувства, что и привело в конце концов к краху его движения.

В австрийских делах известную роль играла возможность реставрации Габсбургов. Этим я не хочу сказать, что монархическое движение когда-либо приобретало значение решающего политического фактора. Тем не менее оно усложняло мирное решение вопроса об объединении благодаря сильному влиянию монархических кругов на Шушнига. К тому же государства, образованные из частей прежней Австро-Венгерской империи, жили в постоянном страхе реставрации. В Германии австрийская императорская фамилия была непопулярна из-за той роли, которую сыграли в конце мировой войны кайзер Карл и его супруга императрица Зита. Однако это отрицательное отношение не распространялось на молодого эрцгерцога Отто, и я не единожды говорил Шушнигу, что германское правительство рассматривает проблему реставрации как чисто австрийский вопрос. Если объединение будет достигнуто, то мы требовали только, чтобы Германии была предоставлена такая же ведущая роль, какая принадлежала дому Габсбургов до 1806 года[141]. Я имел в виду соглашения, регулирующие взаимоотношения между баварским королевским домом и центральным правительством до 1918 года. Шушниг не проявлял никакой определенной реакции на эти предложения.

Большая часть старого офицерства бывшей императорской армии во главе с генерал-полковником князем Шёнбург-Вальденбург-Гартенштайном, прежним военным министром, оставалась верна монархическим идеалам, но новое поколение офицеров в значительной мере сочувствовало революционному движению, которое достигло таких успехов в Германии. Разлом, произошедший по этой причине в старинных аристократических семействах, ясно характеризовался тем фактом, что сын и наследник князя Шёнбурга являлся одним из наиболее фанатичных австрийских нацистов.

Вне кругов нацистской партии основную часть сторонников Большой Германии возглавлял фельдмаршал фон Бардольфф, который когда-то был личным адъютантом наследника австрийской короны эрцгерцога Франца-Фердинанда, убитого в Сараеве. Барон Бардольфф являлся президентом «Германского клуба», объединявшего всех, кому импонировала идея слияния с Германией. Я тщательно избегал создавать у австрийского правительства впечатление, что активно поддерживаю эту группу, так что, хотя Бардольфф и я обыкновенно встречались в обществе, я посетил его клуб всего два или три раза.

Другой важной группой, которую мне следовало принимать в расчет, были жившие в Австрии германские граждане, которых в одной только Вене насчитывалось не менее 30 000 человек. Их признанным лидером являлся руководитель Зоологического института профессор Пауль Крюгер. У них была своя собственная признанная ассоциация, и моей главной заботой было следить за тем, чтобы те из них, кто состоял в членах нацистской партии, не вмешивались неподобающим образом во внутренние дела Австрии.

Тут мне приходилось иметь дело с «Auslandsorganisation»[142] герра Боле. В этой организации не было нужды, поскольку германское министерство иностранных дел всегда прекрасно справлялось с защитой интересов живущих за границей германских граждан. Боле был амбициозный молодой человек, родившийся, между прочим, в Брадфорде[143]. Он, видимо, рассматривал свою деятельность как шаг на пути к своему назначению министром иностранных дел или, в крайнем случае, министром по делам колоний. Он пытался войти у партии в фавор, взявшись за организацию среди живших за границей германцев нацистских ячеек, в задачу которых должно было входить распевание похвал Третьему рейху. У этих германских граждан давно уже было в обычае организовывать свои клубы и ассоциации для обеспечения контакта с родиной. В одних только Соединенных Штатах насчитывалось свыше тысячи хоровых обществ, которые поддерживали живую традицию немецкой музыки и пения. В других странах существовали для детей немецкие школы. Но ни одна из этих организаций не имела политической окраски и к тому же не пыталась влиять на внутреннюю политику приютивших их стран. Их руководителями бывали исключительно люди здравого ума и твердых религиозных убеждений.

В таком своем качестве эти организации были для господина Боле бесполезны. Многие комитеты рассматривались им как чересчур реакционные или лишенные понимания событий в Третьем рейхе. А потому более старые члены постепенно вытеснялись и заменялись молодыми людьми, чей национал-социалистический энтузиазм в большинстве случаев равнялся их неспособности занять достойное место в сообществе. В этом процессе Вена не составляла исключения, и я вскоре обнаружил, что клика, организованная Боле, стремится торпедировать мои попытки найти решение проблемы австро-германских отношений. Поэтому мне пришлось приложить известные усилия к тому, чтобы эта ассоциация стала управляться более традиционным манером. При моем подстрекательстве были вотированы новые правила, в соответствии с которыми эта ассоциация должна была оставаться вне политики и существовать только для продвижения добрых отношений между Австрией и Германией. Было также определено, что всякий гражданин Германии, согласный с этими условиями, может стать членом ассоциации. Последнее положение столкнулось с жестким сопротивлением членов партии, которые хотели любой ценой воспрепятствовать приему в члены ассоциации евреев. Тем не менее в апреле 1935 года новый устав был одобрен и утвержден австрийским министерством внутренних дел. Я получил много благодарственных писем от еврейских членов ассоциации, и в Вене осталась, по всей вероятности, единственная германская дипломатическая миссия, отказавшаяся применить к германской организации, за которую она несла ответственность, «арийские»[144] законы.