Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

Особенное значение придавал Владимир Федорович выпуску миниатюрных и факсимильных изданий. По его почину была разработана концепция их выпуска. Много усилий приложил он, чтобы изданию этих книг придать большой размах. Он не скупился на гонорары для художников, чтобы привлечь лучших из них в издательство. Многие из миниатюрных книг – настоящие шедевры книжного искусства.

Серию миниатюрных изданий «Книга и время» самым естественным образом дополнили малоформатные издания такого же типа, и «Книга», поощряемая своим директором, в нарушение профиля стала выпускать и художественную литературу. Девиз издательства «Всё о книге, всё для книги» давал для этого основания. К миниатюрным и факсимильным изданиям добавились сборники художественных произведений разных стран о книге, чтении, книжниках – «Корабли мысли», «Очарованные книгой», «Вечные спутники» и др.

Малоформатные художественные издания «Книги» стали предметом чаяний библиофилов. Любоваться ими можно бесконечно. При этом Владимир Федорович считал необходимым и миниатюрные, и малоформатные издания выпускать с развитым аппаратом (вступительной статьей, примечаниями, биографией художника и т. д.), привлекая для этого лучших специалистов. Так что книги эти были образцом и высокой издательской культуры.

Впервые за многие годы отечественного книгоиздания «Книга» порадовала читателей отлично выполненными факсимильными изданиями рукописных книг, шедевров отечественного книжного искусства, книговедческой классики.

Новый импульс получили издания по книговедению, издательскому делу, полиграфии, по библиотечно-библиографическим проблемам. Обогатились новыми выпусками серии «Деятели книги», «Труды деятелей книги».

Работа издательства была замечена. Появились отклики в центральной печати – «Правде», «Известиях».

Особенно много сил положил Владимир Федорович на то, чтобы получить для издательства достойное помещение. Он использовал свои связи с архитектурно-строительными организациями Москвы, поскольку непосредственно перед приходом в «Книгу» около года работал главным редактором «Архитектуры» – приложения к «Строительной газете». Но сделанные ему предложения по разным причинам не подходили. Помог случай. Вызванный совсем по другому поводу в ЦК КПСС к В.В. Воронцову, помощнику М.А. Суслова, В.Ф. Кравченко так красочно описал беды издательства, что заручился его поддержкой, и после благоприятной резолюции М.А. Суслова развернул бешеную деятельность, итогом которой было выделение здания на Тверской, 50. Дому потребовалась реконструкция и капитальный ремонт. На один проект полагалось не меньше двух лет. Но Владимир Федорович сумел так очаровать главного архитектора, что проект был завершен за год. В дальнейшем строительство дома в его заботах вышло на первое место. И результаты превзошли все ожидания. Издательство могло гордиться своим зданием, с конференц-залом, с музеем миниатюрной книги, с прекрасной справочной библиотекой.

Работать под началом Владимира Федоровича было нелегко, но очень интересно. Он был неутомим в поисках путей развития издательства, любил ставить перед подчиненными сложные, порой, казалось, невыполнимые задачи. Его любимым словом был глагол «озадачить», но не в смысле удивить, а именно поставить задачу. Руководителем он был требовательным, и жестко проверял, как исполняются обязанности и планы.

В.Ф. Кравченко сумел создать условия, при которых «Книга» смогла стать издательством уникальным, вписавшим в историю отечественного книгоиздания новые оригинальные страницы. Бывшие сотрудники издательства уверены, что, не перейди он на работу в комитет, «Книга» бы и сегодня радовала читателей замечательными изданиями.

Не отказываясь ни от единого хвалебного слова Владимиру Федоровичу, я должен честно сказать, что громаднейшие его достоинства сочетались с очень серьезными нравственными изъянами: в некрологе говорить о них было неуместно, но и умолчать о них было бы неправильно.

В первый год директорства Владимир Федорович подчеркнуто демократично налаживал добрые доверительные отношения со мной и с другими сотрудниками, в частности производственного отдела. Ходил вместе с нами (чаще всего это были, кроме меня, технолог Валентина Григорьевна Белозерова, ставшая позднее заместителем заведующего производственным отделом, и плановик-экономист Тамара Мондрус, кто-то еще) обедать в соседний ресторан Дома композиторов. Разговоры за столом не об издательских делах помогали директору сблизиться с сотрудниками, лучше узнать их. Видимо, он хотел создать о себе доброе впечатление и в то же время прощупать, каковы мы как специалисты и что думаем об издательстве и его работе.

Поначалу Кравченко был сама любезность. Две его фразы из этого времени запомнились особенно хорошо.

Одна выражала, какими ему хочется видеть наши взаимоотношения:

– Надеюсь, будем дружить домами.

Вторая говорила о том, как он мыслит наше взаимодействие в издательстве:

– Вы возьмете на себя научную сторону дела, я – административно-хозяйственную.

Домами мы не дружили, может быть, больше потому, что у меня не было к этому никакой склонности и я никак не поддержал эту идею.

Что касается взаимодействия в руководстве издательством, то, в общем, такое разделение обязанностей долгое время выдерживалось. И это неудивительно: тогда он еще сознавал, что в книговедении и сложной многообразной продукции издательства разбирается плоховато. Ведь это факт, что он тогда не знал, кто такой Алексей Алексеевич Сидоров и что значит слово «инкунабула». Это не значит, что Владимир Федорович не высказывал своих мнений по поводу планов, но в содержательную оценку запланированных к выпуску книг он не вмешивался, целиком полагаясь на меня и редакторов.

Все же такая скромность директора в оценке собственной роли меня немного удивила, но, подумал я, раз ему хочется так разделить труд директора и главного редактора, что ж, определенная логика в этом есть. Впрочем, я уже тогда понимал малую осуществимость этого предложения, что и подтвердилось в дальнейшем, и понятно, что не могло быть иначе при замыслах Кравченко и при тех задачах, которые поставил перед ним председатель Госкомиздата Б.И. Стукалин. Сразу стало понятно, что новый директор ставит перед собой цель прославить издательство, сделать его непохожим на другие, заставить говорить всех о нем и о его книгах. Действительное же положение издательства было таково, что человек, не обладающий таким безграничным тщеславием, такой бешеной энергией и непреклонной волей, быстро опустил бы руки. Но нашего директора интеллигентские сомнения не мучали. Он нацелился на то, чтобы сделать издательство (а значит, и себя) знаменитым, и двинулся по этому пути решительно и напролом.