КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - Леонид Млечин

Я утверждаю, что ни одного месячного плана работы парткома без рассмотрения со мной тов. Большаковым не проводилось. Более того, он говорил мне, что работа в ГРУ пошла лучше… Выходит, что он во всех случаях двурушничал. Думал и писал одно, говорил другое. Так не должен поступать секретарь парторганизации…

Кстати должен доложить, что тов. Большаков и ранее доспускал поспешные, непродуманные действия. Так, работая по подготовке нелегала-женщины, женился на ней, бросив семью. Будучи военным атташе в США, не сумел организовать работу, создал склоку с сотрудниками, в связи с чем был через год отчислен и направлен в гражданский ВУЗ…

Я должен объективно доложить, что у нас в ГРУ имеются еще недостатки, над устранением которых мы коллективно работаем, но вместе с этим за последнее время с помощью ЦК КПСС решены серьезные вопросы, которые не решались ряд лет. Генералы и офицеры стали более ответственно подходить к выполнению поставленных ЦК КПСС задач, повысилась конспирация…

Коротко о себе. У меня, как у всякого человека, имеются недостатки в характере, во взаимоотношениях и т. д. Эти недостатки чаще всего проявляются в то время, когда на работе не так получается, как хотелось бы, поэтому проявляется невыдержанность и резкость. Я стараюсь устранить эти недостатки, но на нашей ответственной и острой работе не всегда удается…»

Каждый год 4 ноября большая группа офицеров российской армии, которые, судя по знакам различия, несут службу в различных родах войск, тихо и скромно, в узком кругу отмечают свой профессиональный праздник. Это офицеры-разведчики. Они ходят в форме танкистов, летчиков или артиллеристов. Они не в больших чинах, но принадлежат к закрытому для посторонних разведывательному сообществу. Здание военной разведки с легкой руки Виктора Суворова теперь именуют «Аквариумом».

4 ноября 1918 года приказом председателя Реввоенсовета Республики Троцкого в составе Полевого штаба Красной армии было образовано Регистрационное управление. Так скромно называлась военная разведка, которая теперь именуется Главным разведывательным управлением Генерального штаба Вооруженных сил. Первым начальником военной разведки был назначен член Реввоенсовета Республики Семен Иванович Аралов.

Военная разведка, как и многие другие ведомства, тоже часто меняла название.

Выросшее из Регистрационного управления Разведывательное управление штаба Рабоче-Крестьянской Красной армии было переименовано в Четвертое управление РККА. В 1934 году разведка, несколько месяцев именовавшаяся Информационно-статистическим управлением, опять стала разведывательным управлением, подчиненным непосредственно наркому обороны. В 1939-м оно уже называется Пятым управлением РККА.

В феврале 1942 года появилось нынешнее название — Главное разведывательное управление Генерального штаба. Однако в сентябре Сталин разделил военную разведку. ГРУ он вывел из состава Генштаба и подчинил непосредственно наркому обороны, то есть самому себе. А в Генштабе появилось Управление войсковой разведки. Впрочем, в апреле 1943-го все вернулось на круги своя.

История военной разведки будет написана не скоро. Известны лишь немногие ее блистательные удачи и оглушительные поражения. Военная разведка дорого дала бы за то, чтобы о ее существовании вообще забыли. Но люди компетентные знают, что она существует и действует.

Обнаружить военного разведчика не так уж сложно. Военные атташе всех стран — это и есть военные разведчики. Они считаются дипломатами, но все знают, что в действительности они служат по иному ведомству. А иногда, когда видишь в посольстве или в торговом представительстве молодого человека с широкими плечами, короткой стрижкой, военной выправкой, странно молчаливого для обычного загранработника, то можно предположить, что это военный разведчик, который работает под официальным прикрытием.

Политическая разведка в нашей стране, и когда она входила в состав КГБ, и когда стала уже самостоятельной, всегда подчинялась главе государства — генеральному секретарю или президенту.

Военная разведка всегда была ведомственной, при министерстве обороны, за исключением короткого периода после Второй мировой войны, когда Сталин приказал объединить в Комитете информации все разведывательные органы страны.

В военной разведке тоже были предатели и перебежчики, которые, оказавшись на Западе, рассказали о том, что происходит в этом ведомстве, но о ГРУ все равно известно меньше, чем о разведке КГБ.

Политическая разведка, говорили мне бывшие офицеры Первого главного управления КГБ, всегда ощущала себя на полголовы выше военной:

— Но неприязни к военным соседям мы не испытывали. Отношения были деловые, товарищеские. Конечно, возникали соперничество, конкуренция. Все хотели первыми доложить начальству в ЦК КПСС важную информацию. А шефы на Старой площади, когда возникали споры между двумя разведывательными службами, обычно брали сторону Лубянки. Так, мы получали от ГРУ любых агентов, в которых были заинтересованы.

Виталий Геннадьевич Чернявский, бывший начальник 4-го отдела внешней разведки КГБ СССР, вспоминает:

— Я, например, работал с несколькими первоклассными агентами, которых мы получили от военных соседей.

— Военные пытались протестовать?

— Такого не припомню. Нужно учитывать, что с самого начала военная разведка контролировалась политической. После войны контроль, пожалуй, смягчился, но за госбезопасностью все равно оставалась роль контролера. Тем более, что контрразведывательное обеспечение ГРУ и других органов военной разведки всегда оставалось в руках госбезопасности…

С 20-х годов начальник военной разведки назначался только с согласия Лубянки. В разведку не брали без проверки в органах госбезопасности. Перед отправкой в зарубежную командировку военного разведчика проверяли еще раз.

Генерал-майор Виталий Никольский, бывший резидент военной разведки в Швеции, рассказывал мне:

— КГБ — часть всемогущего аппарата, который подозревает всех и вся, а мы те, кого они вправе подозревать. Вот так обстояли дела. Трагедия нашей службы состояла в том, что все побывавшие за рубежом автоматически попадали под подозрение, и, следовательно, ими начинала интересоваться госбезопасность.

Внутри военной разведки находились уполномоченные наркомата внутренних дел. Они иногда выступали у нас на собраниях, говорили о необходимости усилить бдительность, соблюдать конспирацию. Один из них, — вспоминает Никольский, — как-то пригласил меня на конспиративную квартиру неподалеку от Новодевичьего монастыря. После обеда и небольшой выпивки он мне и говорит:

— Поступай к нам на службу, не пожалеешь.

Я говорю:

— Да я и так уже в разведке работаю.

Он стал хитрить:

— У нас другая служба, нужно выявлять внутренних врагов. Словом, вербовал меня в осведомители, но я сумел открутиться..

— А после войны институт уполномоченных сохранился? — спросил я Никольского.

— Люди из КГБ остались. Они присматривали за нами. Мы знали всех своих «опекунов».

— Офицеры военной разведки между собой осуждали действия «соседей»?

— Мы считали, что это в порядке вещей.

— Военные разведчики такие же проверенные люди, как и сотрудники госбезопасности, но вам почему-то все равно не доверяли. Вас это не раздражало?

— Вызывало, скажем так, легкую неприязнь. Кому же приятно знать, что на него доносы строчат? Но на практике все зависело от конкретного человека, а среди низовых работников во все годы немало было порядочных людей. Жандармской сволочи было не так много. Я всегда исходил из того, что у контрразведчиков есть свои задачи.

— Подозрительность контрразведки не была напрасной?

— К сожалению, известно немало случаев, когда офицеры военной контрразведки бежали на Запад. В Австрии, когда я там служил, американцы завербовали офицера Попова. Но разоблачили его уже позже, когда он вернулся из загранкомандировки и успешно работал в центральном аппарате ГРУ.

— У ГРУ было больше или меньше провалов, чем у КГБ?

— Неприятная особенность нашей службы состоит еще и в том, что собственные промахи у нас стараются преуменьшить, а заслуги преувеличить. Мне кажется, что у КГБ провалов и побегов было больше. Но у них и аппарат значительно больше, чем у военной разведки.

— В роли резидента военной разведки вы с «соседями» ладили?

— Я прежде всего старался не давать в обиду мой коллектив. Ведь разведка КГБ норовила «раздеть» военных — отобрать агентуру и выдать наши достижения за свои. Это у нас часто случалось: «соседи» умели кусок из-под носа урвать.

— Как это происходило?

— Резидентуры КГБ и ГРУ сотрудничали. Например, я работаю долгое время с каким-то ценным для нас человеком, у нас установились человеческие отношения, чувствую: он готов к вербовке. Но прежде чем оформить отношения, я шел к «соседям». На всякий случай надо удостовериться, что он не состоит в их картотеке. Прихожу к резиденту внешней разведки КГБ, а он делает удивленные глаза и заявляет: «Да мы с этим человеком два года работаем!»