Сказки скандинавских писателей - Ганс Христиан Андерсен

не умела колдовать, потому что была слишком глупая, а так она была сущая ведьма, до того вредная, что даже кошки у неё не уживались; не успеет бабка завести кошку, глядь, её уже нету — удрала. «Кошки привыкают к дому и возвращаются на старое место, — думала бабка. — Вот почему они от меня удирают. Возьму-ка я котенка, пускай он вырастет у меня, тогда небось приживется».

Она пошла к людям, у которых только что окотилась кошка, и попросила у них котеночка.

— Не хочется мне давать тебе котеночка. Не по-христиански это. Лучше бы, кажется, утопить, чем тебе отдавать, — жалко живую тварь! — сказала хозяйка кошки. — Разве что для мальчонки — плохо ему все с тобой да с тобой. Ладно уж, бери себе котенка.

И котенок прожил-таки в бабкином доме восемь дней, а на девятый, когда у него открылись глазки и он увидел бабку, он со всех ног пустился наутек — только его и видели.

Мальчик долго смотрел вслед котенку, он бы тоже с удовольствием убежал отсюда, если бы знал, куда ему податься, и кроме того, ему было страшно — мало ли какие опасности могут встретиться на пути. У кошки, говорят, девять жизней, ей не так важно потерять одну или две, а у мальчиков есть только одна, поэтому он за свою боялся, хотя порой ему казалось, что если и дальше все пойдет, как сейчас, то, пожалуй, радоваться особенно нечему.

Мальчику никогда не приходилось загадывать, что сегодня будет на завтрак и на обед, потому что бабка давала ему всегда одно и то же: селедку с картошкой, прокисшее снятое молоко да черствый, заплесневелый хлеб, ну а если в доме случайно оказывалось парное молоко или свежий хлеб, тогда она просто оставляла мальчика без завтрака и без обеда. Зато каждый день он с утра загадывал, будет ли бабка его пороть, или щипаться, или давать затрещины; бывало, что бабка сама терялась перед выбором, и тогда она награждала мальчика и тем, и другим, и третьим.

Бабкина избушка стояла на горе среди леса, внизу перед нею была поляна, поэтому стена деревьев не мешала рассмотреть того, что было вокруг. Далеко на краю земли высилась большая и широкая гора. Мальчик много раз видел, как за неё закатывается солнце, и думал, что там оно живет. Конечно, ему казалось странным, что солнце восходит не там, где садится, и однажды, выбрав минуту, когда бабка показалась ему не такой злющей, как обычно, он решился спросить у неё, почему так бывает. И вот что она ему ответила:

— Так это, мое сокровище, оттого, что солнце — оно вроде тебя; вас тоже не там находят, где потеряли. Брось-ка лучше думать о солнце, это не твоя забота, а ступай картошку чистить, неслух, как я тебе велела, и не суй свой нос в божий промысел.

Из её ответа мальчик так ничего и не понял и стал думать сам, в конце концов он дошёл-таки своим умом до объяснения, что солнце по утрам занято какими-то делами, для которых ему надобно обойти кругом леса, а уж потом оно восходит и подымается в небе.

Мальчик очень любил солнышко, только солнечный лик и улыбался ему и смотрел приветливо; корова и коза ему тоже нравились, но уж очень они были грустные, хотя в этом, конечно, не было ничего удивительного.

Мальчику казалось, что красивее всего солнце делается на закате. Когда оно опускалось, то небо и все облака вокруг загорались чудесными красками, как будто там кто-то ждал его возвращения и украсил солнечный дом к хозяйскому приходу. Мальчик не знал, что такое солнце на самом деле, потому что ни разу не видел его вблизи, — похоже ли оно на человека, и с ним можно разговаривать, или на собак и лошадок, которые не говорят, но понимают дружбу, или оно совсем что-то другое, непохожее ни на животных, ни на человека. Но, сам не зная почему, мальчик был уверен, что если солнце не говорит, то уж петь умеет непременно. И он думал, что, если бы ему попасть туда, где живет солнце, он был бы счастлив.

А время шло, и бабка становилась все хуже и злее, и вот как-то раз, когда она вытащила из кувшина с молоком дохлую крысу, она сказала мальчику так:

— Это все ты виноват, скверный мальчишка! Все мои кошки разбежались, оттого что ты их замучил. Так вот! Теперь ты сам и будешь у меня за кошку, увидишь, как это приятно. Бери палку и отправляйся в погреб, будешь там сидеть и сторожить еду. Лови себе крыс и лопай, если хочешь. Можешь их даже жарить в печке. Да не вздумай таскать из моих припасов, у меня ни одна кошка не смела ничего трогать!

Мальчик решил, что это уж слишком. Он рассердился и ответил:

— Будь вы крысой, я бы охотно стал кошкой. А так, по мне, пускай уж лучше крысы сожрут всю еду, чтобы вам не досталось.

Старуха хотела наброситься на него и побить, но он успел выскочить вон и начал бегать от неё вокруг колодца, и бабка, как ни старалась, не могла его схватить, тогда она перестала за ним гоняться и начала его поливать отборной бранью, она знала такие словечки, которых, надеюсь, тебе никогда не приходилось слышать.

Мальчик спокойно выслушал все, а когда бабка совсем выдохлась и замолчала, он сказал:

— Ну, коли вы еще не все мне сказали, то доругивайте прямо сейчас, потому что я ухожу и больше никогда не вернусь.

С этими словами мальчик опрометью бросился бежать, а бабка совсем выбилась из сил от злости и не могла его поймать, тогда она уселась на край колодца, сняла деревянные башмаки и стала в него швыряться, да не попала.

Мальчик подобрал башмаки и крикнул ей напоследок:

— Спасибо, бабушка, что вы не хотели меня отпустить босиком, жаль только — башмаки мне великоваты!

Он кинул бабушке её башмаки, но так, чтобы в неё не попасть; он не был вредным, как она, даже когда сердился.

Улепетывая от старухи, он мчался во весь дух, так, что только пятки сверкали, пока не скрылся из виду; он так торопился убежать, потому что все время помнил, как она старалась угодить в него деревянным башмаком.

Углубившись в лесную чащу, он пошел шагом и прошагал весь день, забыв, что с утра ничего не ел. Он был так рад, что удрал от бабки, что даже дохлую крысу, которая