Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

— Полюш, — сказал он тихо, — ты не веришь в меня?

И поцеловал. Она затихла, зло поблескивая глазами и сжав зубы.

— А если ты не выиграешь?

Хотелось плакать.

— Никогда не сомневайся во мне, Пол, — прорычал он, нависая над ней и вглядываясь в нее. — Поняла? Это нужно, чтобы кланы признали тебя.

— Я тебя не люблю больше, — прошептала она обиженно и отвернулась.

— Полли…

— Чего?

— Посмотри на меня.

— Нет, — она зажмурила глаза.

— Обиженный медвежонок.

— Не подлизывайся.

— Полюш…

— Уходи…

— Я тебя люблю…слышишь? …и никому не отдам.

Молчание.

— Пол…медвежонок мой…ну вот такая твоя будущая страна. И таков обычай. Не сердись.

Молчание. Демьян перевернулся, увлекая невесту за собой, и теперь она лежала на нем, головой на груди, и мстительно, больно сжимала коготками его предплечье.

— Полюш…

— Угу.

— Поля, поцелуй меня.

— С чего бы это? — пробурчала она, но все-таки прикоснулась губами к его коже. Под ухом ритмично билось сердце, мужские руки на спине грели, а запах убаюкивал, успокаивал.

— Спи, заноза моя…

Магуниверситет

Виктория Лыськова расчесывала длинные черные волосы, сидя перед зеркалом в своей комнате в общежитии. Нужно было ложиться спать, но она прокручивала в голове сегодняшний разговор с главой службы кадров инляндского двора.

— Его Величество Луциус недоволен вашим затянувшимся полу-отпуском, — сказал тот, — при всем уважении к вашим регалиям, леди Лыськова, уже почти два месяца вы появляетесь максимум на полдня, а двор обслуживают ваши помощники. Как скоро вы думаете вернуться на полноценную службу?

Она попросила еще две недели, хотя понимала, что вряд ли что изменится. И так она жила на две страны — как и Макс, и Мартин. Утром — читать лекции, проводить семинары, затем в Инляндию, отработать хоть немного по должности, затем обратно — в общежитие. Хотя Мартин вон вообще ухитрялся работать на два учреждения, вести занятия в каждом, и еще держать в тонусе преподсостав в своей, Блакорийской, магакадемии. Плюс и активную личную жизнь вести, с принцессой Мариной-Иоанной. И как ему постоянно удается очаровывать бесконечное количество женщин?

«Как, как, — ответила она сама себе, — во-первых, он беспроблемный и веселый, а во-вторых, признай, что он очень даже привлекателен. Как мужчина. Просто у тебя на него закалка».

Вики хмыкнула. Неудивительно, что ему постоянно теперь хотелось напиться и выспаться.

Они явно зашли в тупик, и Сашин план не работал. Темные пока брали свое во снах, и проявляться не спешили. В аурах живущих здесь студентов она ничего не замечала, а потоки стихий здесь, в этом хаосе молодых и активных будущих магов, так причудливо перемешивались, создавая постоянный магический «белый шум», что выделить кого-то одного просто не было возможности.

Вики вздохнула, отложила щетку, выключила свет и забралась в постель. Похоже, она лично может почуять активность Темных, только если случайно наткнется на демоненка в период «присасывания» к кому-либо лицом к лицу. Но не ходить же ей по комнатам ночами, сканируя каждого спящего студента? Хотя, после почти двух месяцев ее бессмысленного здесь проживания, придворный маг Инландеров была готова и на это.

Виктория согрелась и стала засыпать, и уже почти уплыла в мягкий и приятный сон, когда услышала чье-то дыхание. Но страшно не было, она откуда-то знала, что это кто-то свой. С трудом повернулась, щелкнула пальцами, вызывая «Светлячок». В кресле у кровати сидел Макс и разглядывал ее. Светлячок трепетал, тени плясали на его лице, на одежде, в ванной тихо капала вода, за стенкой был слышен разговор соседа по телефону, кто-то прошагал по холлу, и эти звуки убедили ее, что ей это не снится.

— Ты что тут делаешь? — спросила она, не смея поверить. Слова шли тяжело, будто застревая в горле.

Он пожал плечами.

— Пришел к тебе, Вики. Не могу больше с собой бороться. Все, не могу.

Виктория приподнялась на локтях. Хотелось одновременно и улыбаться, будто ей только что вручили самый дорогой подарок, и хмуриться.

— А как же Мартин?

Тротт поднялся, стал раздеваться, и она сглотнула, рассматривая его жилистое тело с светлой кожей, следя за движением его рук. Он всегда ходил наглухо застегнутый, аккуратный, и видела она его последний раз без одежды давным-давно, когда они всей магкомпанией поехали отдыхать на море.

— Он поймет, — сказал он хрипло, нависая над ней. Закружилась голова, и Вики потянулась к нему, обняла, жадно поцеловала, чувствуя его руки и горячее тяжелое тело, и совершенно слабея от этого. Он пришел. Сам. Он хочет ее.

— Тебя нельзя не хотеть, Вики, — прошептал он горячо, — ты прекрасна.

Он целовал ее так, что она задыхалась и трепетала, приподнимала бедра навстречу ему, сжимала плечи, в ушах звенело, так хотелось наконец-то почувствовать его всего, и, когда, наконец, он начал двигаться, она застонала ему в губы, так прекрасно это было.

— Вики, — шептал он тяжело и снова целовал ее, — Вики…

— Вики! — кричал кто-то над ухом. — Виктория!

Щеку обожгло болью, потом еще раз и еще.

— Виктория! Проснись, немедленно!

Макс начал таять, превращаясь в туман, и она заныла от разочарования, хватаясь за него.

— Виктория! Да что же это такое, — ругань на блакорийском, торопливые шаги, звук льющейся воды, — идиотка безалаберная, — снова шаги, — вот от кого не ожидал, — какой-то скрежет, и на нее обрушился ледяной водопад. Вики взвизгнула, давясь водой, которая все не переставала течь, закашлялась, открыла глаза, перекатилась по кровати, воинственно шипя, как кошка.

Над постелью стоял фон Съедентент с огромным ведром, злой и смеющийся над ее ошарашенным видом одновременно.

— Идиотка, — припечатал он снова, отбросил ведро, — мне, что, каждый вечер самому щиты активировать? Ты зачем их отключила?

В комнате начало проявляться Зеркало, и через пару секунд вышел совершенно невозмутимый Макс в лабораторных перчатках и очках, оглядел комнату, задержал взгляд на Виктории. Ей стало совестно.

— Малыш, — ехидно поддел его блакориец, — а я опять первый. Давай, снимай след, будем искать злодея.

Вики медленно подняла ладонь и вытерла совершенно мокрое лицо, с волос вода текла по спине, по груди, и тело остывало. И с этим приходило осознание того, что только что случилось.

— Дайте мне две минуты, — хрипло попросила она, — нужно переодеться.

Она встала. Ее шатало, голова болела, будто после жесточайшего похмелья. Во рту было сухо, а на душе — противно.

Мокрая сорочка прилипала к телу, и мужчины проводили ее взглядами.