Путь в стаю (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

— Всё Кошак, теперь ты мой. Никуда теперь не убежишь, пока я не выпью тебя всего. Ты поставил меня на карачки, потом ощутил мой язык на своём члене, теперь пришёл мой черёд получить своё. И я получу, даже если придётся рвать тебя для этого когтями!

— Меня не надо принуждать, кошка. Но когтями пройдись, это заводит… А лучше вообще забудь про имплант и играй только когтями — можно с болью и кровью. Я шалею от ваших когтей, это выше меня. Даже от боли кайф ловлю — если она от боевых имплантов.

— И зачем ты всё это мне сейчас рассказываешь? Думаешь, я не воспользуюсь твоими слабостями?

— Напротив, звёздная, напротив. Я хочу, чтобы ты ими воспользовалась в полной мере. Чтобы ощутила полную власть надо мной. Я принадлежу тебе. А ты — мне.

Мира ухмыльнулась и, поймав мои ладони, деловито принялась разводить в стороны руки. Я увидел её блестящие предвкушением глаза… Но всё испортила Старшая.

— Звёздная, мы улетаем. Через двадцать пять минут нужно быть на полигоне.

— Чёрта с два я оставлю кота неоттраханным! Летите без меня, — девочка продолжала смотреть мне глаза в глаза, словно пыталась загипнотизировать взглядом.

— Хорошо, — неожиданно пошла на попятную Мура. — У тебя два часа. Через два часа ты должна быть с нами. Тебе повезло, что эта кошка драная, мечница, на этот раз вовремя вернулась с охоты, и уже ждёт нас на полигоне. Тебя будет, кому подменить. Но через два часа чтобы была, как штык.

— Да, Старшая. Не волнуйся. За полтора часа я отдеру его так… А вечером, когда мы придём к нему снова, повторю всё в обратной последовательности.

Валькирии подхватились и принялись быстро, сноровисто одеваться, после чего покинули кубрик, — на всё про всё у них ушло не более трёх минут. Мы остались вдвоём с ариалой, полностью завладевшей инициативой на ближайшие полтора часа. Но мне было плевать, главное, чтобы она оставалась со мной как можно дольше. От этой кошки у меня стояли даже волосы на теле, настолько от неё веяло сексуальностью и желанием. И хотела она не абстрактного мужчину. Мира хотела меня. На остальных ей было плевать…

Спустя бесконечно долгое по внутренним ощущениям время, мы лежали на кровати, отходя от недавнего буйства. Я — на спине, а валькирия, как типичная республиканка, на мне. Только неизвестно ещё, кто кому сейчас больше отдавался, потому что девочка не сидела, а лежала, вытянувшись всем своим стройным телом, позволяя ласкать себя всю так, как я сам того пожелаю. Её мордашка доверчиво уткнулась мне в основание шеи, а ладошки возлежали на плечах, порождая непреходящую волну нежности.

— Знаешь, Кошак, я думала, тебя придётся заставлять делать так, как я хочу… Ты показался таким упёртым… Ещё и столько серебра на груди… А ты, оказывается, сам всё чувствуешь, что мне нужно, и даже предугадываешь… С ума сойти! Просто идеальный кот — и боец отличный, и любовник от мироздания! И я шла такого избивать?! Прямо в больничном кубрике?! Мне реально стыдно, котик. Обещаю, я исправлюсь. Ты главное дай мне шанс.

— Не надо, кошка. Я понимаю, что ты — валькирия. Вон, в стае пытались Мире мозги вправить… Когда она меня выдрессировать возжелала… Драли, будь здоров. Она ещё по дороге кровью сплёвывать начала. А потом вылезла из регенератора — и трава не расти. Любимые сёстры, преданность до гроба, и все дела… Подрала бы меня — ничего бы со мной не случилось. Два раза подыхал, так чего бояться? Да и ты хорошо получила, а вместо агрессии сразу ластиться начала… Мы ведь с тобой боевые брат и сестра. Это навсегда. Так что нечего тут стыдиться. У родственников разборки часто бывают, главное, чтобы в нечто большее не переходило, а у нас с тобой с этим всё в порядке.

— Быстро ты у нас освоился, — кошка уже сидела на краешке кровати, в любой момент готовая сорваться в душевую. — Рада, что зла не держишь. Помни: вечером мы у тебя. Часам к десяти будь на татами, там и продолжим нашу… игру.

— Не спеши, я провожу.

Так мы и отправились в душ, вдвоём. Валькирия была рада моему обществу, и хотя мы ничего такого не делали, только немного поласкались, вышла из душевой лучащаяся счастьем. А потом мы шли через коридоры медицинского блока, держать за ручки, словно влюблённые. Ещё и по углам жались. То я девочку зажимал и принимался целовать, то она меня. Так и шли; только у выхода, мельком глянув на ожидающий её катер, кошка повернулась ко мне и, с серьёзным выражением на лице, заявила:

— Если думаешь, что после всего я тебя просто так отпущу, ошибаешься. Будь ты… не так ценен для Экспансии… я бы тебя в своё поместье забрала.

— Будь я не так ценен для Экспансии, кошка, уже сидел бы в поместье Тины А`Гийн, и слюни бы пускал от восторга. Нет, всё у нас с тобой будет хорошо. Будем иногда встречаться… Ты ведь ко мне в гости будешь прилетать? На базу?

— Куда я теперь денусь, — немного сварливо буркнула ариала, мазнула губами по моей щеке и поспешила к катеру.

Пару минут я стоял, тупо пялясь на удаляющуюся прочь кошку. И дело было вовсе не в похоти или пускании слюны на ладную фигурку валькирии, в каждом движении которой ощущалась уникальная пластика бойца. Просто тоска вдруг накатила. Не хотелось мне быть одному. Вообще. Хотелось в стаю. Я даже зубы сцепил, чтобы преодолеть это мимолётное наваждение. Помогло. Надо же, как меня зацепили эти кошки! Секс ведь — это только полдела. Куда важней общий психологический настрой, постоянное ощущение плеча боевой сестры рядом, возможность позубоскалить и поиграть. Игра… Новая эмоция была эмоцией предвкушения. Они прилетят сегодня вечером, всей стаей, и вот тогда мы поиграем…

Продолжая предвкушать и представлять себе грядущую игру, я углубился в хитросплетение медицинских коридоров, и именно в этот момент меня кто-то поймал за локоток. Пришлось выныривать из собственных фантазий. Причиной задержки стала давешняя дежурная, не так давно принимавшая у меня «заказ» на новую кровать и медицинского дройда. Без лишних слов девочка затащила меня в небольшое служебное помещение, всё буквально увешанное голограммами. Усадила в небольшое креслице за небольшим аккуратным столиком, сама уселась напротив и впилась в глаза странным, немигающим взглядом.

— Скажи, кот, как? Как такое возможно? — и продемонстрировала мне… две сцены. На первой у моих ног лежит сплёвывающая кровь Мира. Она безуспешно пытается подняться, а я стою над ней и с безучастным видом наблюдаю за этими поползновениями. На второй голограмме другая сцена. Теперь Мира, вполне себе здоровая, стоит над кроватью, где мы с её сёстрами весело проводим время, а в следующее мгновение… становится на колени и начинает… кхм… делать минет.

— Там вроде бы было сказано достаточно. Должно было всё тебе объяснить, — весело ухмыляясь, я посмотрел в глаза медичке.

— Я не слушаю разговоры. Для наблюдения за пациентами этого не нужно, а влезать в личную жизнь не имею привычки. У нас это не поощряется… Ведь всё дело в этом? — она показала новую голограмму, на которой крутилась моя проекция в форме Экспансии, со всем серебром на теле, что отмерило на мою долю мироздание. — Две планеты… Одна с луной, говорящей о политических успехах… Такую ведь только в дальней разведке можно получить? Где валькирии, и где политика? Плюс, мечник. Точно дальняя разведка. А в последнее время был только один случай, когда мужчина отличился на этом фронте Экспансии. Реколонизация соседнего Сектора. Ты ведь Меч Республики?

На последних словах девочка аж подалась вперёд. Её глазки горели, она буквально жаждала получить ответы на свои вопросы; надеялась, что правильно решила эту интеллектуальную шараду.

— Да. Думаешь, из-за серебра на груди оприходованная мной звёздная пришла делать боевому брату минет?

— Да. Других причин не вижу. Иначе… Это какой-то сюр! Они же валькирии, они…

— Элита. Умные, хитрые, великолепно подготовленные для противостояния всем врагам Республики бойцы; убийцы, кровью поддерживающие порядок на недавно присоединённых колониях; презирающие мужчин, и даже своих котов держащие в ежовых рукавицах. Ты это хотела сказать? И вдруг эти хищницы прогибаются под какого-то… мужчину. Так?