Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки

     - Мы говорим об одном и том же растении, - заверил Улий Агатович. - Гиперацин получен относительно недавно, около двух лет назад. А как у нас бывает? Сначала найдут или разработают, прокричат о сенсации на всех углах, а потом хватаются за голову - антидота-то нет. Я уж по этой теме прочитал всё, что мог, когда занялся вашим случаем. Вернее, мне предоставили необходимую информацию. Технология изготовления гиперацина очень сложна, и требуется немало растительного сырья, чтобы получить хотя бы один миллилитр яда.

     - Но зачем такие трудности?

     - В медицине действует эффективное правило: минус на минус дает плюс, или любое действие изгоняют противодействием. Выяснилось, что наружное применение гиперацина дает обнадеживающие результаты при лечении жертв нарушенных клятв и обещаний. По крайней мере, процесс существенно тормозится. Также яд испытали на зараженных янтарной чумой, и данные исследований вселяют надежду на излечение. Но несомненным достоинством гиперацина является стимулирование на клеточном уровне регенерации внутренних органов и частей тела. Если вы знаете, у человека регенерирует эпидермис, и даже глубокие раны со временем затягиваются. Можно считать регенерацией отрастание волос и ногтей. Кости тоже регенерируют, срастаясь после переломов. С частичной утратой печени оставшиеся фрагменты начинают усиленно делиться и восстанавливают её первоначальные размеры. На этом возможности человеческого организма исчерпываются. Применение же гиперацина позволит в недалеком будущем восстанавливать и другие поврежденные органы, помимо печени. Возможно, когда-нибудь в медицине наступит момент, когда утерянные части тела будут регенерироваться заново.

     - Потрясающе! - не удержалась я, и доктор улыбнулся, лучась гордостью за свою науку. - А когда это произойдет?

     - Исследовательские работы в разгаре. Правительство выделило немалые дотации на эксперименты в лабораторных условиях. Для частных лиц запрещена покупка гиперацина. Его можно приобрети через сеть спецмагазинов по заказу, согласованному с Первым департаментом. Очень сложная процедура. Одна отчетность по списанию сведет с ума кого угодно, - поделился наболевшим Улий Агатович. - В общем, больнушечка моя, считайте, что вам невероятно повезло. Мозг не пострадал, и вы смогли вернуться к нормальной жизни. Это настоящее чудо притом, что организм принял удвоенную летальную дозу яда. Гиперацин опасен и тем, что пациенту следует пребывать в полной неподвижности: ни малейшего колебания, ни сквознячка, ни громкого разговора. Как правило, любой яд вызывает паралич дыхательных путей и угнетение нервной деятельности, но из-за гиперацина внутренние органы, кровеносные сосуды и нервы стекленеют и становятся чрезвычайно хрупкими. Малейшая встряска может привести к мучительному исходу.

     Ужасно и еще раз ужасно.

     Рассказ доктора потряс до глубины души, и я едва уняла дыхание и пульс, чтобы приборчик не зачастил предательским писком.

     Удвоенная летальная доза. Смерть стояла у изголовья, жадно втягивая ноздрями утекающую жизнь, но я почему-то боролась.

     - Если противоядия не существует, то как мне удалось выздороветь?

     - В этом и состоит главная загадка, - сообщил доктор. - Поначалу наблюдалось неуклонное ухудшение, хотя радовало и удивляло, что ваш организм отчаянно сопротивлялся. В какой-то момент безнадежное состояние опустилось до нижнего предела и застопорилось в одной точке, а затем понемногу поползло вверх, и на шестой день, больнушечка моя, вы открыли глазки. Вот так-то. Ну, что могу сказать... Вероятнее всего, у вас выработался иммунитет к гиперацину и прочим растительным ядам.

     Утешает, что ни говори. Теперь на завтрак буду заглатывать столовую ложку какого-нибудь яда. Просто так, ради развлечения.

     - Хочу поговорить с Мэлом.

     - С Мэлом? - удивился доктор.

     Еще бы ему не опешить от изумления. Впервые я изъявила желание встретиться с кем-то.

     - Да, мне хочется увидеть его.

     Что странного в моей просьбе? Наоборот, странно то, что эта мысль пришла в голову всего лишь секунду назад, а не раньше. Ну, да, мозги кривокосо соображают, и, как сказал Улий Агатович, всему свое время. Я хочу видеть Мэла и больше никого.

     При упоминании о парне в груди екнуло, приборчик ответил учащением писка, а мне страшно захотелось пересмотреть фотографии с Мэлом. Захотелось прокрутить их на несколько раз, любуясь до бесконечности.

     - Успокойтесь, дорогушечка, - распереживался за мое эмоциональное состояние Улий Агатович. - Я прекрасно помню этого молодого человека. Мы с ним хорошо общались. Душевно, если так можно сказать. Разузнаю о нем и сообщу.

     К чему изобретать сложности? Скорее звоните и передайте, что мне необходимо увидеть его!

     Приборчик перешел в режим монотонного писклявого гудения. Появилась Эм, и вдвоем с доктором они кое-как утихомирили меня, вколов успокоительное.

     - Дайте мне телефон, и я позвоню. При мне был телефон. Верните его, - потребовала вяло, после чего заснула.

     Если Улий Агатович думал, что отстану от него, то глубоко ошибся. Впрочем, он не особо сопротивлялся, и после пробуждения мне принесли сумочку, бывшую со мной на экзамене и фуршете. "Прима" разрядилась, и доктор, упреждая нервный писк приборчика, заверил, что поможет беде.

     - Зарядный шнур скоро принесут. Кстати, я связался с Егором Мелёшиным, вернее, с его родителями...

     - И что? - спросила я, холодея, и приборчик запищал. Ненавижу трескотню с некоторых пор.

     - Не волнуйтесь, - бросился утешать Улий Агатович. - Егор приболел и находится на лечении. Его батюшка передает вам наилучшие пожелания к выздоровлению.

     Ага, искренние пожелания, полные заботливого участия. Самое время вспомнить взгляд Мелёшина-старшего на приеме - пристальный, изучающий.

     Видимо, дело организовали так, что мне как капризной принцессе поставляли всё и немедленно, а доктор, как мой проводник, поддерживающий связь с внешним миром, передавал высочайшую волю и собирал налоги с подданных. Так что зарядный шнур вскоре принесли, и он оказался в магазинной упаковке. Ну и ладно, лишь бы услышать Мэла.

     На засветившемся экране - ни одного пропущенного вызова от него. Два от Пети, датированные несколькими днями ранее, когда я делала первые шаги по стационару. Три - от Аффы. А от Мэла ничего.

     Дрожа от нетерпения, я выбрала его номер и нажала на соединение. Ответили короткие гудки.

     Несколько раз я пыталась дозвониться, но безуспешно, а потом пришло сообщение, что абонент находится вне зоны доступа. Оно разволновало так, что меня усмирила лишь очередная доза успокоительного.

     Вечером, дождавшись, когда Эр уйдет к себе, я прошлепала в дальний угол стационара и уселась на подоконник. С обзорного пункта виднелась дорога за оградой альма-матер, освещенная фонарями.