Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

Матильда Ракан молча поставила стакан на стол. Вспомнила о фляге, вытащила, положила рядом. Встала. Повернулась. Вышла.

Бумаг от Альдо осталось немного, но времени на них все равно не хватало. Марианну за минувший со смерти Альдо месяц Робер видел три раза, Клемента – четыре, но погромов в столице не случилось, голода тоже. Барсинцы и те сидели тихо. Все шло более или менее сносно, а Иноходец с Катариной украдкой считали дни до ответа из Ноймаринен. Ждать оставалось в лучшем случае недели полторы, в худшем – столько, сколько сочтет нужным истинный регент.

Сестра отзывалась о герцоге Рудольфе с теплотой, но она не поднимала мятежа и не вешала родичей губернатора, а договор с Савиньяком после переворота утратил силу. Власть вернулась к Олларам почти без помощи южан и уж точно без участия сидевшего в тюрьме Эпинэ. Робер и не подумал бы возмутиться, верни Ноймаринен мятежного герцога в Багерлее, но Карваль, Пуэн, Сэц-Ариж не должны болтаться в петле, что бы они ни натворили в Старой Эпинэ. А натворили они немало…

Робер прикрыл руками глаза, соображая, что важнее – письмо Гаржиака или жалоба гильдии лекарей, – но пришлось заняться третьим, потому что явился Ричард. Неожиданно и удивительно не к месту, но не выгонять же. Это Карвалю или Мевену можно сказать, что занят и просто устал до потери соображения, а Дикон, чего доброго, надуется и отправится со своей обидой к Катари. Сестра переносила эти визиты со все бо́льшим трудом. Она не жаловалась, но спать на ходу не значит ослепнуть.

– Передать корнету Окделлу, что вы заняты? – услужливо подсказал Сэц-Ариж.

– Нет… Пусть войдет, и, во имя Леворукого, не называй его корнетом!

– Простите, монсеньор, это лучшее, что можно о нем сказать.

– Не пытайся переплюнуть Придда, и вообще…

Никакого «вообще» в голову не приходило. В нее ничего не лезло, кроме романса, который пел сгинувший Валме. Жеманные строчки наползали друг на друга, забивая все, кроме усталости. «Это было печально, я стоял у окна», – пробормотал сидящий за столом Робер. Жильбера, к счастью, в кабинете уже не было. Робер снова прикрыл глаза. «Это будет печально, – раздалось в голове, – я не вспомню о вас…»

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Садись. Как ключица?

– Прошла… Проходит… Робер, мы не можем терять времени. Скоро придут ноймары.

Что для Дика скоро, для них с Катариной и Карвалем – тысяча лет, но дуралей опять наслушался Штанцлера.

– В Олларию, скорее всего, войдут ополченцы из Приморской Эпинэ и кэналлийцы. Ноймаринен воюет, он вряд ли отпустит к нам хотя бы полк.

– Тем лучше. Ты еще не разбирал его бумаги?

– Чьи? – Изнемогавший в борьбе с романсом Иноходец не сразу сообразил, о ком речь. – А… Нет, руки не доходят. Я же говорил на прошлом Совете.

– Тогда это сделаю я. Альдо мне доверял, то есть он доверял нам с тобой, но ты занят… А мне рука не помешает.

– Нет, Ричард, это мое дело. – Будь Альдо жив, правда о нем пошла бы Дику на пользу, но мертвый имеет право на хотя бы одну любовь.

– Понимаешь, – Ричард усиленно разглядывал блестящий вопреки всем переворотам паркет, – там есть одно письмо… Личное. Оно лежит в гайифской шкатулке… Той самой, что взяли в гробнице. Если ты ее увидишь… Клянусь Честью, это касается только меня и Альдо. Я бы не хотел, чтобы это прочел даже ты.

– Хорошо, я верну это письмо тебе. Если найду. От кого оно?

– Оно лежит… лежало в шкатулке. Я не имею права сказать больше.

– Это так для тебя важно?

– Да! Там…

– Ты же не имеешь права говорить. – Наверняка что-то про Катари. Сестра уже не знает, что с этой любовью делать. – Я скажу тебе, когда займусь письмами. Ты узнаешь свое без шкатулки?

– Конечно! – Дикон перевел дух и торопливо выпалил: – Робер, ты думал о том, что мы будем делать дальше? Мы с тобой?

Зубы заговаривает… Дипломат! Точно просил руки Катарины и будет просить снова… А потом женится с горя на какой-нибудь Мирабелле.

– Если разрешат, я отправлюсь на войну. Хоть полковником, хоть капитаном… Буду рад взять тебя с собой. Конечно, когда ты поправишься…

– Я не об этом! Мы должны вернуть свои истинные имена! Катарина… Ее величество подпишет, и…

– Кому это сейчас нужно? – Работать, не спав две ночи, еще можно, но спорить об именах…

– Мы должны помнить, кто мы есть! – Нет, это не дипломатия, вернее, не только дипломатия. – Робер, истинные имена нужны нашим потомкам, нашим предкам… Всей Талигойе, всем Золотым землям.

Золотым землям если что сейчас и нужно, то покой. И предкам тоже. Где положили, пусть там и лежат. Правые, виноватые ли, не нам их судить.

– Наших предков вынудили взять эсператистские клички, но мы можем это исправить. Мы не можем идти вперед, пока не вернемся назад! – Дик явно счел молчание знаком согласия. – Повелители Молний на самом деле Марикьяре, Повелители Скал – Надорэа.

– А Оллария на самом деле Кабитэла. – Гаржиаку он ответит утром. И лекарям тоже. – Деревня, в которую Эрнани перетащил столицу. Нынешние Фебиды и те больше… Предлагаешь выгнать три четверти горожан и снести все кварталы за Старыми аббатствами?

– Не говори глупостей, – потребовал Дикон. – Истинное имя даже больше, чем знамя. Ты – Повелитель Молний, я – Повелитель Скал, Алва – Повелитель Ветров, а кто такой Оллар? Бастард какого-то марагонца! Если хочешь знать, то да, мне противно жить в Олларии. Святой Алан, это… унизительно!

– Ты забыл Повелителя Волн. Дикон, мне плевать, кем был Франциск. Мне нужен приличный лес на починку Нижних мостов и моста Святого Луки. Срочно нужен, иначе с берега на берег придется таскаться через предместья. А если мы не заплатим лекарям, в больницах останутся только больные…

– С тобой говорить – все равно что с… Налем! Нельзя видеть только кормушку и сбрую! Ты не крестьянин, не купец… ты даже не какой-нибудь дриксенский кесарь. Ты – один из Четверых. Потомок бога. Кэртиана завещана нам и оставлена на нас. Никакого Создателя нет, есть мы! И мы должны помнить свое имя и свое предназначенье.

Один уже вспомнил… Лучше б он этого не делал.

– Дикон, я слушал этот бред дольше тебя. И про избранников Кэртианы, и про меч Раканов, и про великую анаксию… Моро показал, чего все это стоит.

– Дело не в Моро! Альдо ошибся. Он должен был вернуть власть над Талигом, а не над Силой, ведь Эрнани Колченогий отрекся за всех своих потомков… Альдо об этом не подумал. Он решил, что Левий подменил жезл, потому что Катари узнала корону, а я – меч.

– Жезл Альдо чувствовал. – Леворукий, что за чушь они несут! – По крайней мере, он мне так говорил…

– Правильно, но не мог подчинить без согласия Повелителя… Сила принадлежит не Раканам, а нам! То есть силы, но к ним нужны ключи. Их должно быть четыре и один, замыкающий, который призовет остальных. Это все есть в Слове Повелителей! Скалы – это щит, а Молния, наверное, копье. Их могли спрятать в Гальтаре, но это вряд ли. Если Эрнани вывез меч и жезл, он забрал и остальное. Жезл Раканы отдали Эсперадору, потому что Приддам и раньше нельзя было верить, но два оставшихся ключа или в наших владениях, или здесь. Может быть, в Арсенале… Если мы их найдем, то почувствуем. И они нас почувствуют, жаль, ты не видел… Когда Алва взял в руки меч Боррасок, загорелись четыре солнца.