История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор)

После смерти Жореса руководство газеты «Юманите» перешло к Пьеру Реноделю. Это знаменовало резкий поворот в ее политической линии, она превратилась в одну из многих социал-шовинистических газет. 4 августа в ее передовой, написанной Реноделем, говорилось, что все социалисты будут голосовать за военные кредиты, требуемые правительством.

В тот же день это и произошло на торжественном объединенном заседании французской палаты депутатов и сената. Это чрезвычайное заседание было проведено как яркая демонстрация «единства» французской нации[1058]. Социалисты вместе с депутатами других партий единогласно голосовали за военные кредиты, введение военного положения и цензуры, т. е. за уничтожение тех буржуазно-демократических свобод, которые существовали в стране до войны. Продемонстрировав наличие «национального единства», парламент отсрочил свои заседания на неопределенное время.

Благодаря измене социалистов и лидеров профсоюзного движения французская буржуазия с легкостью провела всеобщую мобилизацию. Вопреки пессимистическим предположениям французских военных, на сборные пункты не явилось всего от 1 до 3 % мобилизованных.

Во Франции целью войны была объявлена защита независимости страны, свободы и прав всех народов Европы. В действительности же вопрос о том, какая группа империалистических держав нанесла первый военный удар, или первая объявила войну, не имел значения при определении тактики социалистов. Фразы о защите отечества, об оборонительной войне были обманом народа, служили лишь прикрытием ее подлинных целей.

Административный аппарат Французской объединенной социалистической партии, ВКТ, кооперативных и муниципальных организаций был поставлен на службу буржуазной пропаганды шовинизма. Значительная часть народных масс была настроена против войны, но оказалась не подготовленной к революционной антивоенной борьбе. Антимилитаристская пропаганда до 1914 г. колебалась между бесплодным анархизмом, эрвеизмом и мелкобуржуазным пацифизмом реформистов. Даже те из левых СФИО и синдикатов, которые возмущались предательством реформистов и центристов, в начале войны не нашли в себе силы, особенно после убийства Жореса, громко заявить о своем протесте.

Вследствие измены социалистов французский рабочий класс был временно дезорганизован. Но в массе своей он остался верен принципам интернационализма и классовой борьбы[1059]. Перед ним стояла задача создания своей пролетарской марксистской партии, партии нового типа. После краха II Интернационала, проявившегося не в разрыве международных связей, а в измене вождей социал-демократических партий идеям революционного социализма, единственной партией, оставшейся до конца верной пролетарскому интернационализму и выдвинувшей правильные лозунги борьбы, была партия большевиков. «Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну, — писал В. И. Ленин, — есть единственно правильный пролетарский лозунг, указываемый опытом Коммуны…»[1060]

Первые месяцы войны. Битва на Марне

Начиная войну, германское правительство использовало момент наиболее выгодного для него соотношения сил. После 1914 г. положение могло измениться в пользу Антанты, поскольку с 1915 по 1917 г. намечалось выполнение больших программ перевооружения русской и французской армий. «Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с ее стороны, — писал В. И. Ленин, — на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией»[1061].

Цели участников войны 1914–1918 гг. были империалистическими. Подобно империалистам Германии, Австро-Венгрии, Англии, Италии и России, французская буржуазия преследовала захватнические цели. Французская империалистическая буржуазия стремилась не только вернуть Эльзас и Лотарингию, но и добиться отторжения от Германии земель по левому берегу Рейна, присоединить Саарскую область, разрушить военное, экономическое и политическое могущество Германии и установить свою гегемонию в Европе. Она стремилась расширить свою колониальную империю путем захвата Сирии, Палестины, других арабских территорий, а также колоний Германии. «Ведет войну Франция буржуазная, — писал В. И. Ленин, разоблачая утверждения французских социал-шовинистов о справедливом характере войны, — Франция реакционная, союзница и друг царизма, „всемирный ростовщик“… защищающий свою добычу, свое „священное право“ на колонии, на „свободу“ эксплуатировать мир при помощи своих миллиардов, отданных взаймы слабым или менее богатым народам»[1062].

Идя на развязывание мировой войны, империалисты рассчитывали укрепить свое положение. Империалисты во Франции, как и в других странах, не ожидали тех последствий, которые она в действительности принесла, и не предполагали, что она породит Великую Октябрьскую революцию в России.

Военные планы противников были разработаны задолго до начала войны. В основе стратегии Германии лежал план, окончательно разработанный еще в 1905 г. генерал-фельдмаршалом графом Шлиффеном. Согласно этому плану, в начале войны Германия должна была на Восточном (русском) фронте оставить только завесу, а все свои силы сосредоточить на Западном, нанести молниеносный удар, окружить и взять Париж.

Однако германские правящие круги, приняв план Шлиффена, допустили ряд существенных просчетов. Германский генеральный штаб не обеспечил необходимого для его осуществления перевеса сил. К началу войны Германия располагала армией в 1600 тыс. человек, тогда как у Франции и Англии имелось 1570 тыс. солдат[1063]. Кроме того, план Шлиффена, разрабатывавшийся в основном в конце XIX и в самом начале XX в., исходил из факта резкого ослабления России и не предусматривал войну против Англии, мощный экономический и военный потенциал которой оказался на стороне Франции. И, наконец, германский генеральный штаб слишком переоценил качественное превосходство своих сил и недооценил боевые качества противника, особенно русской армии, и значение Восточного фронта вообще.

Французский генеральный штаб, подобно германскому, в течение более 40 лет разрабатывал план операций в предстоящей войне. Последний из разработанных французским генеральным штабом план № 17 носил пассивно-выжидательный характер и отличался противоречивостью. План в целом до начала войны не был известен никому даже из высшего командования. Жоффр утверждал, что планом операции является основная идея, которая вынашивается в голове главнокомандующего, но не запечатлевается письменно. Лишь из директивы № 1 главнокомандующего генерала Жоффра от 8 августа 1914 г. высшее командование узнало о задачах армии [1064].

Германское командование не случайно планировало молниеносную войну. Лишь при этом условии Германия имела некоторые шансы одержать победу в войне на два фронта, ибо общее превосходство сил было не на ее стороне. Страны Антанты располагали значительно большими ресурсами, запасами продовольствия и военного сырья. По окончании мобилизации Антанта в целом имела почти 11-миллионную армию, в том числе 5 460 955 в России, 3 781000 — во Франции и около 1 млн. — в Англии. Германия располагала армией в 3 822 000 человек и Австро-Венгрия — 2 300 000 человек. По численному составу команд военно-морского флота и по количеству судов Антанта значительно превосходила Германию[1065]. Перспективы дальнейшего развертывания сил и соотношение экономических ресурсов были также более благоприятны для стран Антанты. Но германская армия была лучше подготовлена к войне, и германское командование рассчитывало использовать свои преимущества: более быстрое развертывание, большую подвижность и некоторое превосходство в технике, особенно в тяжелой артиллерии.

Первые недели войны действительно выявили временные преимущества германской армии и показали, что спасение Франции таилось в провале немецкого плана молниеносной войны. В начале августа 1914 г. в Европе образовалось три фронта: Западный фронт протяжением в 700 км от Северного моря до Швейцарии, русский, или Восточный, растянувшийся на 1200 км от Балтийского моря до румынской границы, и Балканский — вдоль Дуная и Савы.

Военные действия начались 2 августа, когда передовые части германской армии заняли Люксембург. Затем в течение полутора недель немцы захватили Бельгию, а спустя еще 7 дней начались непрерывные бои с французами.

Пограничное сражение, развернувшееся на 250-километровом фронте между реками Мозелем и Шельдой, окончилось поражением французов. 1-я армия генерала Клука, которая, согласно плану Шлиффена, должна была обойти Париж, 24 августа перешла франко-бельгийскую границу и быстро надвигалась на столицу Франции. Немецкая кавалерия подходила к окрестностям Парижа, а самолеты систематически бомбили город. Английский посол в Париже 30 августа записал в своем дневнике: «Бои идут в Компьене, и немцы имеют такое подавляющее численное превосходство, что через несколько дней могут оказаться в Париже…»[1066] Быстрое вторжение немецкой армии в пределы Франции способствовало распространению в стране «добросовестного оборончества» и облегчало буржуазии проведение политики «единства нации».