Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Так что сейчас активно разрабатывались проекты многозарядных пистолей — и уже были пойманы два шпиона. Французских.

Слишком тут Людовик разгулялся. Надо будет парочку шпионов спровадить на Соловки, пусть проветрятся. Хотя ему сейчас весело и душевно.

От Нидерландов он себе такой кус отгрыз, что любо — дорого поглядеть. Кто будет править там до сих пор не решено и пока место покойного Вильгельма занимает его кузен Карл. Нассау — Зиген, или как на Руси говорят, нашего плотника троюродный забор. Ну, так и остальные были не ближе!

Правда, со здоровьем у него не очень. В сражениях он участвует, мечом машет, а вот жениться уже не получится. По причине состояния нестояния.

Жениться, да…

Ванечка смотрел на невесту сияющими глазами — и за этот взгляд Софья заранее прощала ему все. И трудности, которые возникнут, и отвлечение ее от дел государственных, и даже тоскливую, что та волчица, Феодосию. Он счастлив.

Может, и у нее будет хоть капля счастья?

И оно таки было.

Когда ушли все лишние, когда молодые остались одни в опочивальне и Иван робко положил руки на плечи девушке, когда губы соприкоснулись с губами, деля на двоих одно дыхание…

Что такое счастье?

У всех оно свое, но в эту ночь Софья нашла еще одну составную частичку мозаики.

1676 год.

Казачьи чайки весело бежали по воде. Самые молодые, самые смелые, веселые, отчаянные и отважные. Те, кому нечего было терять, ушли в поход. И дело у них было серьезное.

Год назад они ушли в эти места.

Обосновались, переговорили со Строгановым, получили проводников и людей — и обосновались на Амуре — реке, там, где от него отходит Сунгари.

Свалили деревьев, построили острог, принялись охотиться и запасаться на зиму.

Первая стычка ждать себя не заставила.

Китайцы оказались не худшими воинами, умели держать в руках оружие, но и казаки были не в крапиве найдены.

И пушки у них были, и огненное зелье — крепко получив несколько раз по рукам, китайцы присмирели, а там и зима легла.

Трещали морозы, усыпал землю глубокий снег — и если б не помогали местные людишки, тяжко бы пришлось казакам. Но помогали ведь!

Не задаром — за все было уплачено полновесными монетами. Кто‑то ворчал, стоит ли, может, все можно и мечом взять, но тут уж атаман запретил и строго. Государь‑де сказал — никаких распрей. Более того, местным надо помогать, их защищать надобно…

Так что — все по доброй воле. Никакого насилия ни в торговле, ни в личном… мало ли какому парню какая девка понравится?

Сложно, конечно, было — и окажись атаманом кто другой, не Иван Сирко, не миновать бы бед. Но старый гетман среди казаков пользовался непререкаемым авторитетом. А уж после Крыма — и тем более.

А как лед сошел — казаки отправились вниз по реке.

До устья Амура.

Задание было простое — гонять китайские корабли, ежели то не корабли княжеств. С последними торговать. А вот врагов…

Топить, топить и еще раз топить. Трофеи — ваши, все, что с бою возьмете — тоже ваше, сможете домой отослать, на Сечь, али казне продать, али еще что придумаете, но — ни один китайский корабль в море себя спокойно чувствовать не должен. А то развели тут… Маньчжуров.

Этот вид охоты казакам был знаком, приятен и выгоден. Так что…

Иван Сирко встретился с послом У Саньгуя, обговорил систему знаков 'свой — чужой' — и Охотское море живо стало напоминать картину неизвестного художника 'пчелы в атаке'.

Казаки были неуловимы, они налетами, грабили, убивали, пускали китайские джонки на дно — и исчезали. Тактика привычная.

И как ни бесился император, но даже выяснить, кто это такие и откуда они взялись — не удавалось.

В море стало опасно. Блокаду с трех княжеств пришлось снимать, чем и воспользовались мятежники. Весы борьбы между династией Мин и династией Цин опять закачались, выходя из равновесия. Победа маньчжуров отдалялась на неопределенный срок.

А казаки поглядывали на Сахалин, прикидывая, не устроить ли там базу?

Сначала временную, потом постоянную?

Союзники поддерживали! Еще бы! Именно военные силы извне спаяли и скрепили тройственный союз. Ну и браки тоже…

И У Саньгуй готов был помочь русским обосноваться под боком! Пусть! Много они не просят, так у него много и нет. А коли маньчжуры победят — и того не будет.

— Что скажешь, сестренка?

— Что надо ждать гадостей.

— Все же хорошо. Что опять не так?

— Не знаю, Ванечка. Но уверена — долго такое благолепие продолжаться не может.

Трое ребят сильно повзрослели за два года прошедшие после венчания на царство. Алексей обзавелся морщинками в уголках рта и сильно раздался в плечах, Иван больше не выглядел долговязой жердью, нарастив хоть какое‑то мясцо на кости, Софья чуть округлилась и теперь больше походила на девушку, чем на подростка.

Семейная жизнь шла ей на пользу, хотя от детей она покамест стереглась, отвар пила. Не до того еще. Примерно полгода тому назад они отправили Евдокию в Картли, за что Ираклий был весьма благодарен. Дуняша тоже. И буквально на днях получили весточку из Персии.

Там — вот ужас‑то, вот трагедия! — буквально полгода назад шахом стал Аббас Сефевид.

Чисто случайно, после совершенно неожиданной смерти старшего брата. У того сердце не выдержало.

Попойки, понимаете ли, многодневные празднества — и в один из дней он просто не проснулся. Тихо умер во сне.

А уж что там было, и что подсыпали мужчине, Софья не знала да и знать не хотела. Ей было достаточно того, что в Персии на троне окажется умный и решительный товарищ. А где своего ума не хватит — девушки займут. Личные. Софьины, подобранные на должности наложниц — наушниц — телохранительниц.

После Сулеймана, конечно, остались дети, но разве они могли занимать престол? В разгаре были конфликты с Османами, требовалась сильная и твердая рука, опять же, русские войска стояли на границах, делая вид, что не прочь откусить кусочек от соседа… ну и…

Совет евнухов был, конечно, против, не одобрял этого выбора и главный визирь, но другого‑то варианта не предоставлялось.

За Аббаса была армия, у него были деньги, за ним шел народ, которому надоели бесконечные гулянки правителя на их, между прочим, деньги. Всем хотелось спокойствия и безопасности, Аббас мог это дать — или хотя бы делал вид, так что долго решать не пришлось.

Визирь понял, что его просто разорвут на части — и сдался.

Аббас же решительно разогнал всех евнухов, раздал большую часть гарема, отправил куда подальше родственников и принялся заниматься государственными делами. Кстати, с детьми своего брата он поступил порядочнее, чем в свое время Михаил Романов, а точнее, его отец — патриарх. Никого казнить не стали, но жить и сыну и дочерям до смерти предстояло взаперти, под присмотром доверенных людей. Жестоко?