Подельник эпохи: Леонид Леонов - Захар Прилепин

В течение трех минут выли гудки на фабриках, заводах, железных дорогах, на судах речного и морского флота всей державы. Над самой огромной страной Земли плыл мрачный, нестерпимый гул.

Но вот гул стих – и над Кремлем вновь поднялось красное знамя, спущенное сразу после известия о смерти Сталина.

Мимо Мавзолея, чеканя шаг, прошли войска.

В ледяном небе, медленные, словно сквозь лед, проплыли самолеты.

…Всё, нету больше никакого Сталина.

Леонов, безусловно, переживал эту смерть, как переживали ее тогда миллионы людей. Ушел не просто красный император – ушел человек, которого Леонов всю жизнь будет почитать за своего неоднократного спасителя. Это в каком-то смысле было искушением для Леонова: вера в то, что между ним и вождем был определенный контакт. Уже в патриаршем возрасте Леонов как-то обмолвился, что Сталин присылал к нему чиновников то из секретариата Союза писателей, то из собственного секретариата: через них спрашивал мнение писателя о настоящем и будущем Советского Союза.

Едва ли факт появления гонцов от Сталина в доме Леонова доказуем, но многие годы спустя писатель не раз удивлялся, отчего последующие пять генсеков, не говоря о первом президенте Российской Федерации, никогда не снизошли до серьезной беседы с ним, в отличие от Сталина.

Сразу после известия о кончине вождя в «Правде» начинается ряд публикаций от ведущих советских писателей.

Александр Фадеев, Борис Полевой, Федор Гладков, беспомощные стихи Твардовского… пронзительное и очень честное шолоховское «Прощай, отец!». «Как внезапно и страшно мы осиротели!» – напишет Шолохов.

Статья Леонида Леонова «Слово прощанья» выйдет в «Правде» 10 марта.

Позже он говорил, что «Слово…» далось ему трудно, отчего именно, не поясняя. Но от этой публикации он не отказывался.

«Наше поколение живо помнит черный снег давней зимы и такое же заплаканное лицо столицы, – пишет Леонов. – Вот так же страна тревожно прислушивалась к затихающим ударам ленинского сердца. Вот и теперь все трое суток кряду одна и та же мысль жгла сердца простых людей – тяжко заболел отец наш. В этих безыскусственных, на улице подслушанных словах выразилась вся скорбь народа и сыновняя благодарная верность творцу его побед и его славы».

И далее: «Не забвением былой утраты мерится давность упомянутого срока, а громадностью пройденного за это время пути. Это был поистине исполинский, без передышек, сталинский переход, равного которому не знают людские летописи».

За четыре месяца до смерти Сталина дело родного брата жены Леонова – Сергея Сабашникова, уже отсидевшего положенные ему десять лет, неожиданно было пересмотрено. И его приговорили к расстрелу. Он был убит 26 августа 1952 года.

Но тогда Леонов этого не знал.

Попытка разгрома

В июле 1953 года отдельные главы из «Русского леса» начали выходить в различных газетах, в октябре началась публикация в журнале «Знамя» и закончилась в декабре.

Для тех работников лесного хозяйства, против кого эта книга была направлена, публикация романа стала шоком: Леонов растоптал их.

Хотя сложившаяся в лесоводстве ситуация была подана Леоновым, конечно же, с некоторой долей условности: полную правду он написать просто не мог.

Поэтому пришлось молодого еще Грацианского сделать агентом царской охранки; случилось это, правда, не по доброй воле Грацианского, а скорее случайно: ему «подложили» проститутку, сотрудничавшую с полицией, и он ненароком выдал своих партийных товарищей. Однако посыл Леонова был ясен: нерадивые лесники в Советском Союзе могут существовать лишь как пережиток дореволюционного прошлого. Средь настоящих коммунистов и честных участников большевистской борьбы таких нет.

Вместе с тем, положительный герой в романе, прогрессивный советский лесовод и коммунист Иван Вихров, проповедуя лесосбережение, на самом деле повторял далеко не популярные в Стране Советов теории, которые именовались в прессе то «буржуазными», то «помещичье-юнкерскими». Теория «постоянного лесопользования» была выдвинута задолго до войны лесоводами М.М.Орловым и Г.Ф.Морозовым. Но еще в 1932 году вышла разгромная книга Н.Алексейчика и Б.Чагина «Против реакционных теорий на лесном фронте», где Орлова и Морозова натурально разнесли в пух и прах. (Кстати, в «Русском лесе» Леонов, не стесняясь, наделит сторонников Грацианского фамилиями Андрейчик, Ейчик и Чик.) После Алексейчика и Чагина в том же направлении крепко постарался Васильев и его сотоварищи – правоверные, между прочим, коммунисты.

Как мы видим, леоновский роман стал своеобразным кривым зеркалом – но себя все, конечно же, узнали и в таком отражении. И оттого что Грацианский оказался с подмоченной охранкой репутацией, а Вихрова в романе лично опекало большое партийное начальство, прототипам отрицательных героев было еще обиднее.

Уже 16 января 1954 года в Институте лесоводства Академии наук СССР состоялось обсуждение романа.

Профессор П.В.Васильев заявил прямо: «В таком виде роман “Русский лес” наносит большой ущерб делу воспитания молодых лесных кадров» и охарактеризовал книгу как «примитивный протест против истребления лесов».

Подразумевалось, что роман стоит переписать заново и вложить в уста Вихрова речи иного толка.

Следом прошло собрание в Ленинградской лесотехнической академии.

Накануне собрания в многотиражке академии были опубликованы отзывы преподавателей о романе. Доцент А.А.Байтин озаглавил свою заметку «Надуманная книга», где удивлялся: «Оказывается, все силы Вихрова направлены на борьбу за “непрерывное лесное пользование”. Старая и убогая идея!». Доцент А.В.Преображенский поименовал свой опус «Неоправдавшиеся надежды» и, как и все остальные рецензенты многотиражки, обвинил Леонова в дилетантстве.

На самом собрании, если верить стенограмме, выяснилось, что Леонов «не сумел дать в своем романе подлинной тематики леса в действенной форме, и роман не имеет права называться “Русский лес”. Без коренной переработки роман не должен и переиздаваться отдельной книгой».

Роман обсуждали в Доме ученых в городе Горьком, в Полоцком лесном техникуме, во Всесоюзной публичной библиотеке имени В.И.Ленина и в Поволжском лесотехническом институте имени М.Горького, что в Йошкар-Оле…

Начались серьезные закулисные процессы. Васильев и его окружение принялись готовить письма «наверх», подыскивать сторонников как во власти, так и в писательской среде.

Но и Леонов в 1954 году был куда более весомой персоной, чем в тридцатые, и для того, чтоб свалить дважды орденоносца, лауреата Сталинской премии, депутата Верховного Совета и Моссовета, нужны были серьезные усилия.