Дом Для Демиурга. Том первый - Татьяна Апраксина

Алви прошел по гулким пустым коридорам, поднялся на галерею второго этажа. Грязно — натоптали чужаки, тихо, болезненно и скорбно тихо. До слез. Он плакал бы, да только все слезы выгорели осенью, в бешеной скачке на запад, когда отец вместо прощального объятия отвесил ему тяжелый подзатыльник, сказав — "Уезжай, не то прокляну!".

Тамерские офицеры, сопровождавшие его в Къелбе, вели себя тихо. Устроились на ночлег в покоях на первом этаже, не тревожили, не просили чего-то особенного. Для услуг им вполне хватило собственных денщиков. Алви распорядился оставить слугам достаточно провизии: отступавшие чужаки вымели все припасы.

Только Олуэна Алви пригласил пройтись по замку. Графу Къела казалось, что один он — не сможет, а нужно было. Друг молчал, потому что молчал хозяин. Они спокойно прошлись под руку по первому и второму этажам, потом Алви вдруг замер и присел на ступеньку лестницы. На третьем этаже были спальни — его, родителей, сестер. Къела не мог заставить себя туда подняться.

Олуэн тихо постоял рядом, потом протянул руку и опустил ее Алви на плечо. Граф вздрогнул. Среди тамерцев не были приняты дружеские объятия. Мужчины редко прикасались друг к другу. Сейчас этот простой жест показался драгоценным, словно найденный среди прибрежного песка кусок янтаря. Къела опустил левую ладонь поверх руки Олуэна и так застыл. Если бы друг отнял руку, наверное, что-то важное исчезло бы. Но тамерец понял.

Молчание длилось долго. Алви не знал, как его нарушить и как вообще пошевелиться. Он словно врос в ступени, по которым тысячи раз взбегал туда и сюда, даже не думая, что скучный желтоватый камень когда-нибудь окажется ему дорог — настолько дорог, что он бы и щекой к плитам прижался, не стой рядом Олуэн.

— Я здесь вырос… — сказал Алви тихо.

— Граф… — видимо, флигель-адъютанту тоже не хватало слов.

— Олуэн, у вас большая семья? — къелец осекся. — Простите мою фамильярность…

— Прекратите, — с нажимом сказал тамерский офицер. — Я буду рад, если вы будете называть меня по имени. У нас это принято между друзьями. Не знаю, сумел ли стать вам другом. Смею только надеяться.

— Да, — кивнул Алви. — Да, стали. Если бы не вы…

— Я единственный сын. С нашей семьей не случалось подобных несчастий. Наверное, я не могу понять вашего горя. Было бы глупо говорить, что могу. И глупо говорить, как принято: все будет хорошо. Но что-то, друг мой, будет. Ваши дети будут жить здесь.

— Дети? — Граф Къела удивился. Какие дети, о чем говорит тамерец? Разве когда-нибудь будет нарушена эта ледяная мертвая тишина? Это попросту невозможно. Со смертью не поспоришь…

— Вы должны будете жениться, — твердо сказал Олуэн. — Жениться, завести детей, передать им этот замок. Иначе все бессмысленно, Алви. Понимаете?

Тот разговор, то отчаяние и страх перед пустотой Къелбе Алви не забыл, но поутру все чувства померкли перед главным: торжеством. Вся зимняя переписка оказалась не напрасной. Каждый день к армии Тамера присоединялись отряды вассалов рода Къела, Старшего Рода. Теперь здесь не говорили — Старшего Рода Собраны. Собрана осталась в прошлом. Государство династии Сеорнов, государство, собранное королем Аллионом из вольных графств и княжеств. Государство, предавшее само себя.

Только один род вассалов не примкнул к победоносному шествию тамерской армии: Эйма, предатели, которые предпочли хлеб Сеорнов. Авангард армии уже продвигался к границе с Сауром. Замок Эйма лежал чуть в стороне от основного маршрута, но флигель-адъютант взял с собой уланский полк и составил компанию графу Къела. Увы, замок был пуст. Слуги, которых тщательно допросили, рассказали, что владетель Эйма уехал еще в середине зимы. "Жаль, очень жаль, — подумал Алви". Он не отказался бы взглянуть в глаза Эйма, а особенно — его супруге. Кларисса Эйма, бывшая шлюха герцога Гоэллона, весьма и весьма интересовала тамерский штаб. В Тамере ее считали государственной преступницей, в Собране — государственной героиней. Послушав, что причитается подлой бабе по законам Тамера, граф Къела решил, что это чересчур, но на виселицу шпионка и предательница заработала. Головы отрубают благородным дамам, а безродная потаскуха, даже выйдя замуж за владетеля, благородством не обзаводится.

Глава Старшего Рода имел право казнить неверных вассалов и собирался этим правом воспользоваться.

Увы, дамы Клариссы и след простыл. Алви не слишком удивился: если бы она не умела держать нос по ветру, то не преуспела бы и в Тамере.

Граф Къела говорил с каждым из вассалов, с каждым из командующих отрядами, неважно, привел с собой владетель десять человек или тысячу. Этого от него ждали вассалы, ждал тамерский князь Долав, командовавший всей армией. Этого требовал долг главы рода.

Не все были довольны тем, что граф Къела решил воспользоваться военной помощью Тамера. Каждый понимал, что силы северян были слишком незначительны, что никогда Къела не была бы освобождена путем партизанской войны владетелей — но власть предрассудков была слишком велика. Алви и сам не был дураком, он помнил, что Тамер — исконные враги, что сам их строй чужд порядкам Къелы, а помощь никогда не бывает дармовой. Помнил он и аудиенцию у императора Тамера, где ему всучили кота в мешке по неизвестной цене.

Графу Къела никто не позволил командовать армией своих вассалов. Отряды объединялись и разбивались на полки, а потом поступали в распоряжение ставки. Обычаям севера была сделана единственная поблажка: никто не заставил вольных къельцев воевать в одном строю с тамерскими рабами. Тем не менее, военная власть Алви была номинальной: у него появился собственный отряд в пятьсот человек. Этой гвардией, отобранной из земляков, он мог распоряжаться по собственному разумению, но это было лишь каплей в озере.

— Ваши владетели вольнолюбивы. И необучены. Мы не можем рисковать их же жизнями, — объяснил Олуэн, когда порядком взбешенный такими принципами организации Алви высказал ему все, что думал. — Это опасно. Должно быть сильное командование. Общее. Учитывающее все особенности. Ваши вассалы — партизаны, а не солдаты.

Алви согласился. Тамерец был прав. Владетели с трудом подчинялись тамерским офицерам, а друг между другом ссорились при каждом удобном случае. Ни один не соглашался подчиняться другому. С князем Долавом им пришлось примириться, как с меньшим злом: лучше слушаться тамерского старика, чем позволить, что тебе будет приказывать сосед.

Раньше граф Къела считал, что армия Тамера неспособна соблюдать дисциплину. Он опасался, что солдаты-рабы будут грабить, мародерствовать и вести себя не лучше, а то и похуже королевской армии. Оказалось, что он был не прав. Унтер-офицеры, больше похожие на надсмотрщиков, и действующие теми же методами, умели держать свое стадо в подчинении. Клятому отродью маршала Мерреса это не удавалось, а тамерцам удалось. В этом парадоксе было что-то горько-смешное.