Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей - Сальваторе Роберт Энтони

Вульфгар мысленно перенесся в скалы Хребта Мира, этой гигантской горной гряды, навсегда поделившей его жизнь. Эта природная преграда казалась ему олицетворением той стены, которую Вульфгар воздвиг в своей душе, чтобы удерживать за ней страшные воспоминания об Эррту.

Он представлял себя на утесе, откуда открывался вид на Долину Ледяного Ветра, где прошла его прежняя жизнь, а потом повернулся лицом к югу и своему нынешнему презренному существованию. Вульфгар закрыл глаза — все равно он ничего не смог бы разглядеть в окружавшем его мраке — и не обращал внимания на тварей, ползавших по нему.

Так он и сидел, пока какой-то шум не вырвал его из транса. Вульфгар приоткрыл глаза и снова увидел мерцание факела в коридоре, за зарешеченным окошком в двери камеры.

— Жив еще? — окликнул его стариковский голос.

Вульфгар, щурясь, подошел к двери. Глаза, наконец, привыкли к свету, и он узнал в человеке с факелов того старика, что стоял неподалеку от господина в приемной замка. Внешне он чем-то напоминал судью Яркхельда из Лускана.

Вульфгар фыркнул и просунул одну руку через прутья решетки.

— Жги, если хочешь, — предложил он. — Потешь свою гнусную душонку.

— Полагаю, ты вне себя из-за того, что тебя схватили, — сказал Темигаст.

— Меня второй раз посадили ни за что, — ответил Вульфгар.

— Разве не все заключенные считают, что их посадили несправедливо? — спросил управляющий.

— Женщина меня не признала.

— Женщина пережила большое потрясение, — возразил Темигаст. — Может, она просто боится вспомнить.

— А может, она говорит правду.

— Нет, — не задумываясь, сказал Темигаст, качая головой. — Лайам хорошо запомнил тебя и ошибиться не мог. — Вульфгар снова фыркнул. — Ты отрицаешь, что был тем самым разбойником, что перевернул карету? — прямо спросил Темигаст.

Вульфгар смотрел на него, не отрываясь, но по выражению его лица было видно, что отпираться он не станет.

— За одно это ты можешь поплатиться обеими руками и попасть в тюрьму на срок, который лорд Ферингал сочтет справедливым, — заявил Темигаст. — А может, поплатишься и жизнью.

— Ваш кучер, Лайам, был ранен, — прохрипел Вульфгар, — но это вышло случайно. Я мог бы оставить его умирать на дороге. Но девушке я не причинил никакого вреда.

— Почему же она утверждает иное? — спокойно поинтересовался Темигаст.

— Разве? — удивился Вульфгар.

Только сейчас до него дошло, почему молодой господин так кипел от ярости. Сначала варвар подумал, что в нем говорит уязвленная гордость мужа, который не смог уберечь свою жену, но теперь, припоминая, как все было, Вульфгар начал соображать, что тут куда более запутанный клубок. Ведь не зря первыми обращенными к нему словами лорда Ферингала была угроза кастрации.

— Я уповаю на то, что лорд Ферингал приготовит тебе самую мучительную смерть, варвар, — бросил Темигаст. — Ты даже представить себе не можешь глубину горя, что ты причинил ему. леди Меральде и жителям Аукни. Ты пес, подлец, и когда тебя казнят — публично или же здесь, среди мрака и вони, — то лишь восстановят справедливость.

— Ты спустился сюда лишь для того, чтобы сообщить мне это? — саркастически осведомился Вульфгар.

Темигаст ткнул горящим факелом варвару в руку, и тот немедленно ее отдернул. А старик повернулся и быстро пошел прочь, оставив Вульфгара во тьме наедине с его мыслями.

Несмотря на то, что Темигаст всерьез разозлился, ушел он от варвара, полный вопросов. Отношение Меральды к варвару показалось ему странным, и ему захотелось выяснить правду. Однако теперь все казалось еще более подозрительным. Почему Меральда не обвинила варвара в изнасиловании, хотя, без сомнения, узнала этого человека? Да и нельзя было его не узнать. Очень уж у него запоминающаяся внешность — рост почти семь футов, а плечи почти такие, как у молодого горного великана.

Присцилла считала, будто Меральде понравились объятия варвара. «Какая нелепость, — подумал управляющий. — Совершенная, полнейшая чушь. Но зачем тогда Меральде покрывать того, кто надругался над ней?»

Ответ пришел вместе с образом безумного юноши, сорвавшегося со скалы в пропасть.

Глава 22

ДОБРЫЙ ГОСПОДИН БРАНДЕБУРГ

— Ненавижу чародеев, — бормотал покрытый бессчетными ссадинами и синяками Морик, выбираясь из-под каменной осыпи. — Вот что называется неравная схватка. Надо бы самому освоить ремесло выкрикивать заклинания!

Он довольно долго осматривал окрестности, но Вульфгара, само собой, обнаружить так и не смог. Морику было не совсем понятно, почему чародей выбрал именно варвара. Наверное, он решил, что из них двоих Вульфгар наиболее опасен, и посчитал его главарем.

Но ведь именно Морик, а не Вульфгар попробовал покуситься на ту даму в карете, когда варвар, наоборот, настаивал на том, чтобы отпустить ее, и немедля, торопясь спасти раненого возницу. Похоже, у чародея о них сложилось превратное представление.

И куда теперь Морику податься? Он отправился в пещеру, обработал ссадины и собрал все необходимое в дорогу. Ему не хотелось оставаться здесь без варвара, когда поблизости бродит шайка разозленных гоблинов. Но куда идти?

После недолгих сосредоточенных раздумий ему представилось единственно верное решение — в Лускан. Морик с самого начала знал, что когда-нибудь он вернется на хорошо знакомые ему улицы. Конечно, он вернется туда под чужим именем и в другом обличье, но быстро восстановит старые связи. До сих пор только Вульфгар не вписывался в его планы. Он не мог вернуться в Лускан вместе с громадным варваром и при этом надеяться, что его не раскроют.

Ну и конечно, имелось еще одно серьезное препятствие — темные эльфы.

Даже это теперь не удерживало его, поскольку Морик сделал все, что мог, чтобы не спускать глаз с Вульфгара, как ему было приказано. Но вот Вульфгар исчез, и его больше ничто не держит. Морик двинулся прочь от Хребта Мира, направляясь к городу, который он знал, как свои пять пальцев.

Но тут с ним случилось нечто странное. После каждого шага на юг он делал два на запад. И дело было не в хитроумном заклятий — его собственная совесть сыграла с ним такую шутку. Внутренний голос тихонько шептал ему, что ведь Вульфгар потребовал у капитана Дюдермонта на Карнавале Воров освободить и Морика. Впервые за свою ничтожную жизнь Морик Бродяга оказался привязан к кому-то узами дружбы. В конце концов он двинулся по тропе на запад, раздумывая, что делать.

Этой ночью он расположился на склоне горы и заметил свет костра, окруженного повозками. Караван остановился неподалеку от главного северного перевала. Он, несомненно, пришел из Десяти Городов и направлялся на юг, а Значит, его путь не проляжет рядом с тем небольшие владением на западе. Весьма вероятно, что эти купцы никогда даже не слыхали названия небольшой деревеньки.

— Приветствую вас! — воскликнул Морик, подойдя к одинокому часовому.

— Не подходи! — крикнул тот в ответ; позади него повскакали остальные.

— Я не враг, — сказал Морик. — Я отбился от своих, немного ранен, но больше зол.

После короткого совещания, которого Морик не слышал, другой голос возвестил, что он может подойти, но при этом предупредил, что десяток лучников держат его на прицеле, поэтому лучше приближаться с поднятыми руками.

Столкновение не входило в намерения Бродяги, поэтому он сделал, как ему было ведено, прошел через двойную шеренгу вооруженных людей к костру и остановился перед двумя купцами, один из которых был здоровый, как медведь, а другой более сухопарый, но тоже довольно крепкий.

— Я лорд Брандебург из Глубоководья, — объявил Морик, — иду в Десять Городов, к Мер Дуалдон, где надеюсь найти свободное место для ловли костистой форели. Прекрасное занятие!

— Но отсюда далеко до любого из этих мест, лорд Брандебург, — ответствовал тот, что покрупнее.

А второй с подозрением добавил:

— Что-то поздновато идете к Мер Дуалдон.