Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей - Сальваторе Роберт Энтони

Свадьбу отложили. Церемония была завершена тремя днями позже серым туманным утром. Это казалось уместным.

Меральда видела, что во время празднования, куда было приглашено население всего Аукни, последовавшего за торжественной церемонией, ее муж ведет себя как-то неуверенно. Она попыталась выяснить, что его гложет, но Ферингал так и не признался. Меральда чувствовала, что он боится. А что могло его страшить? Что Яка погиб с обращенным к его невесте криком на устах.

Однако вино лилось рекой, здравицы не умолкали, и лорд Ферингал старался улыбаться. А когда Меральда стала нашептывать ему, что не может дождаться ночи, когда они останутся одни и смогут, наконец, выразить друг другу свою любовь, он и вовсе растаял.

Девушка и вправду была взволнованна и слегка тревожилась. Отсутствие крови в первую брачную ночь нетрудно было объяснить: у женщин, живших тяжелой трудовой жизнью и ездивших верхом на лошадях, это случалось не так уж редко. Она думала, не лучше ли сразу сказать ему о своем положении и выложить заготовленную для оправдания ложь.

Но нет, решила Меральда, когда они с мужем шли по лестнице в свои покои. Он и так пережил достаточно за последние несколько дней. Пусть эта ночь будет ночью наслаждения, а не выяснения отношений;

А уж она об этом позаботится.

Неделя после свадьбы была прекрасной и полной любви. Все были счастливы, улыбались, а более всего радовали Меральду улыбки Биасты Гандерлей. Ее семья не переехала жить к ней в замок Аук, да Меральда и не осмелилась бы обратиться с подобной просьбой к Присцилле, по крайней мере, сейчас. Верховный смотритель Ристен неустанно трудился над исцелением ее матери и, наконец, объявил, что она совершенно здорова. Да любой и сам мог бы это понять, едва лишь взглянув в сияющее лицо Биасты.

Меральда также видела, что Ферингал, хотя и потрясенный выходкой Яки на скале и его ужасной участью, все же начинал понемногу забывать об этом. Он любил свою жену и без конца обхаживал.

Меральде также удалось разобраться со своими чувствами к Яке. Она сокрушалась, что все так вышло, но все же не считала себя виновной в его гибели. Яка сделал это не ради нее, а ради себя. Сейчас она ясно понимала, что Яка все в жизни делал исключительно ради себя. В ее сердце навсегда останется уголок, где сохранится память об этом юноше и сожаление о нем, но эта горечь с лихвой искупалась благополучием ее семьи, на которое раньше она не могла даже надеяться. В будущем она перевезет Биасту и Дони в замок или устроит их в отдельном доме, поможет Тори, когда подойдет срок, найти подходящего мужа, может быть какого-нибудь богатого торговца.

Оставалось лишь одно затруднение. Меральда опасалась, что Присцилла начинает догадываться о ее положении, потому что, хоть женщина и держалась с ней очень мило, девушка не раз ловила на себе ее весьма красноречивый взгляд. В нем читалось подозрение, как и во взгляде управляющего Темигаста. Они скоро обо всем догадаются, если уже не догадались. В любом случае скоро все станет очевидно, и сознание этого было подобно темной туче на безоблачном небосклоне жизни Меральды.

Девушка даже подумывала, не пойти ли к верховному смотрителю Ристену разузнать, нет ли такого волшебства, с помощью которого можно избавиться от ребенка. Однако она сразу отбросила эту мысль, и вовсе не из страха, что Ристен выдаст ее. Она не смогла бы решиться прервать жизнь, зародившуюся в ней, несмотря на все ее желание забыть о Яке Скули.

К концу первой недели после свадьбы Меральда поняла, что перед ней открыта всего одна дорога, а к концу второй уже собралась с духом, чтобы приступить к осуществлению задуманного. Она попросила кухарку приготовить яйца на завтрак и утром сидела за столом и ждала вместе с Ферингалом, Присциллой и Темигастом. Лучше уж одним махом оповестить всех.

Едва только внесли еду и Меральда почувствовала запах яичницы, ее снова замутило, она согнулась и схватилась за живот.

— Меральда? — озабоченно обратился к ней Ферингал.

— Что с тобой, дитя? — присоединился к нему Темигаст.

Меральда взглянула на Присциллу и увидела, как подозрительно она смотрит на нее.

Девушка всхлипнула и расплакалась. Слезы дались ей несложно.

— Нет, со мной все хорошо! — воскликнула она.

— Тогда что, милая? — стремительно встав и бросившись к ней, спросил Ферингал.

— По дороге, — всхлипывая, пояснила Меральда, — к мадам Принкл…

— Когда на вас напали? — решил помочь Темигаст.

— Один из них, здоровый такой, — продолжала всхлипывать Меральда, — изнасиловал меня!

Лорд Ферингал, пораженный, отшатнулся.

— Почему же ты нам не сказала? — после недолгого всеобщего молчания спросил Темигаст.

Кухарка выронила тарелку.

— Я боялась, — всхлипнула девушка, глядя на мужа. — Боялась, что ты меня возненавидишь.

— Да что ты! — с жаром воскликнул Ферингал, но к жене не прикоснулся — видно было, что он потрясен до глубины души.

— А теперь ты сказала, потому что?.. — Тон Присциллы и горестное лицо Темигаста были красноречивее всяких слов.

— Потому что, боюсь, у меня будет ребенок, — выпалила Меральда. Запах этих чертовых яиц наконец подействовал на нее. Она согнулась, и ее тут же вырвало. Ферингал горестно вскрикнул, и у Меральды сжалось сердце оттого, что пришлось причинить ему такую боль,

Потом воцарилось молчание.

Меральда, справившись с собой, боялась выпрямиться и взглянуть в глаза этим людям. Она совершенно не представляла, что ее ждет, хотя и слышала об одной женщине из простонародья, тоже забеременевшей после изнасилования, которую никто за это не осудил.

Чья-то дружеская рука легла ей на плечо и помогла подняться. Это была Присцилла. Она прижала Меральду к себе и тихонько прошептала ей на ухо, что все будет хорошо.

— Что же мне делать? — пробормотал Ферингал, едва выговаривая слова из-за сдавившего горло спазма. Меральда испугалась, что он прямо сейчас выгонит ее из замка, да и вообще из своей жизни.

Управляющий Темигаст подошел к нему, чтобы успокоить.

— Но это не единственный случай, мой господин, — промолвил старик. — Даже в ваших владениях. — Все уставились на старого управляющего

— Она не повинна в предательстве, само собой, — продолжал Темигаст. — Если только не считать таковым то, что она сразу не призналась вам. За это, конечно, вы вправе наказать ее, как сочтете нужным, но я молю вас проявить великодушие к бедной девочке.

Ферингал поглядел на Меральду тяжелым взглядом, но все же едва заметно кивнул.

— Что же касается ребенка, то о нем надо объявить во всеуслышание, и как можно скорее. Тем самым будет сразу определено, что этот ребенок не имеет никакого права на наследование после вас.

— Я убью этого младенца, как только он появится! — не сказал, а скорее прорычал лорд Ферингал.

Меральда ахнула, и, к ее крайнему изумлению, ахнула и Присцилла.

— Мой господин, — укоризненно произнес Темигаст.

Ферингал сжал руками голову, словно стараясь удержать в ней рассудок. Меральда следила за ним во все глаза и поняла, что его слова об убийстве — просто порыв.

Управляющий покачал головой и похлопал Ферингала по плечу.

— Лучше отдать ребенка кому-нибудь на воспитание, — сказал он. — Удалить его от вас и больше о нем не думать.

Ферингал вопросительно посмотрел на жену.

— Я не хочу этого ребенка, — с чистым сердцем ответила Меральда. — Я даже думать не хочу о той ночи… то есть, том происшествии. — Она прикусила язык, надеясь, что ее обмолвку никто не заметил.

К ее облегчению и большому изумлению, именно Присцилла была к ней наиболее участлива и проводила ее в комнату. И когда Ферингал и Темигаст уже не могли их видеть и слышать, поведение сестры лорда нисколько не изменилось.

— Мне даже представить сложно, как тебе тяжело сейчас, — сказала Присцилла.