Сборник повестей. Книги 1-12 - Юджин Пеппероу

— Александр Александрович, как же вы мне все-таки напоминаете моего покойного мужа. Он тоже умел находить выходы из любого положения и ему, как и вам, я тоже ни в чем не могла отказать. Не сомневайтесь, когда я получу справку, я вас не обижу.

Откладывать дело в долгий ящик было нельзя. Крайнов понимал, что время поджимает. Прямо от Протасовой он позвонил Кузьмину, который в свое время помог ему устроиться на работу в НИИ психиатрии, и был там уже заведующим отделением. На следующий день Ангелину Ивановну госпитализировали в институт с предположительным диагнозом шизофрении. Алекс несколько раз навещал ее и подробно инструктировал как себя вести и что отвечать на вопросы лечащего врача. Протасова нервничала в ожидании предстоящей экспертизы, и сахарный диабет, которым она страдала последние годы, на этой почве обострился. Трижды анализ крови показывал у нее высокое содержание сахара, и ей ставили капельницу.

Заглянув в пятницу вечером к Кузьмину, Крайнов спросил, как дела у его протеже Кузьмин в эту ночь дежурил и уже проиграл Алексу одну партию в шахматы, надеясь отквитаться на второй.

— Мне кажется, — ответил он, задумчиво протягивая руку к ферзю, — что у нее не шизофрения. В понедельник хочу показать ее Эттингеру, пусть выскажет свое мнение.

Он сделал ход фигурой и весело сказал Крайнову:

— Тебе шах.

— Валентин Сергеевич, — заглянула в ординаторскую дежурная медсестра, Шарипоханова из двенадцатой палаты опять от уколов отказывается.

Кузьмин встал, надел белый колпачок и, с сожалением глядя па доску, предупредил приятеля:

— Не вздумай трогать позицию — я ее запомнил. Через пять минут я вернусь и устрою тебе такой мат, которому сам Капабланка бы позавидовал.

Оставшись в ординаторской один, Крайнов несколько секунд прислушивался к удаляющимся шагам, потом быстро натянул висящий на вешалке белый халат, надел колпачок и вышел в коридор. У дверей одноместной палаты он оглянулся, открыл трехгранным ключом дверь и, войдя внутрь, осторожно ее притворил за собой.

Ангелина Ивановна, похрапывая, спала тяжелым сном при свете ночника. К ее локтевому сгибу тянулась пластиковая трубка от стоящей рядом капельницы Алекс достал из кармана пиджака шприц, флакон с инсулином, надел на шприц иглу и ввел все содержимое прямо в трубку капельницы, проколов ее стенку. Затем спрятал в карман флакон и шприц, и тихо вышел, защелкнув за собой замок двери.

Когда Кузьмин вернулся в ординаторскую, Крайнов с интересом смотрел телевизор.

— Должен тебя огорчить, Капабланка, — насмешливо обратился он к приятелю, — мат ты мне опять не поставишь.

— Это ты так думаешь, — с азартом откликнулся тот, — а прогрессивная шахматная общественность думает иначе.

Через полчаса, провожая Алекса к выходу, он, не скрывая досады, прокомментировал, что ни за что бы не проиграл, если бы его не отвлекали от игры.

— Приходи ко мне в среду, я буду дежурить, устрою тебе разгром под Аустерлицем.

— Читай лучше шахматную теорию, Капабланка, а то как бы тебе детский мат не получить, — посмеивался, уходя, Крайнов.

Валентин Сергеевич позвонил ему на следующий день и смущенным тоном сказал, что должен его огорчить. Состояние здоровья Протасовой резко ухудшилось. В семь утра дежурная сестра обнаружила, что больная без сознания. Чувствительность у нее была резко снижена, зрачки на свет почти не реагировали — типичное коматозное состояние. Экстренный анализ крови показал чрезвычайно низкое содержание сахара, что позволяло с уверенностью говорить о гипогликемической коме.

— А в истории болезни при поступлении отмечено, что у нее сахарный диабет?

— Конечно. Но в том-то и дело, что у нее был компенсированный диабет, она получала букарбан, даже инъекций инсулина не вводилось. Поэтому совершенно непонятно, чем могло быть вызвано такое резкое падение сахара в крови.

— Как она сейчас?

— Мы перевезли ее в реанимацию, в 15-ю больницу. Я только что звонил туда — говорят, что в сознание пока не приходит. Ты же сам понимаешь, что если она с таким содержанием сахара пробыла два-три часа, то кора головного мозга у нее уже умерла. Так что прогноз печальный, даже если она и выживет. Я теперь думаю, что здесь была необычная форма диабетической экцефалопатии, поэтому ее симптомы и не укладывались в рамки шизофрении.

— Жаль ее, — вздохнул Алекс, — когда-то она была дружна с моей матерью, вот я и пытался от души помочь ей. Бедная женщина.

Ангелину Ивановну Протасову выписали из больницы только через три месяца. Она полностью лишилась речи, никого не узнавала и ни на что не реагировала, лежала целыми днями неподвижно, бессмысленно блуждая по потолку глазами. Промучившись с ней два месяца, дочь оформила ее в дом инвалидов.

* * *

Свой тридцать шестой день рождения Крайнов встречал у себя дома в одиночестве. Настроение у него было неважное, видеть никого не хотелось. Денег оставалось около тридцати тысяч. При его образе жизни их могло хватить лет на пять, а что потом? Из санэпидемстанции он только что уволился, денежных поступлений не ожидалось. Надо было опять что-то предпринять, тем более, что его энергичная, честолюбивая натура все сильнее требовала для себя какого-то грандиозного дела. Крайнов достал из письменного стола папку с рисунками матери и стал их задумчиво рассматривать.

Светлые детские грезы о сказочно прекрасной стране, простирающейся от Тихого до Атлантического океана, всплыли сейчас в его памяти. В конце концов, почему бы и нет? В Союзе его ничто не держит, а в Америке для него могут открыться какие-то новые возможности, которые, живя здесь, просто нельзя предугадать. В конце концов, просто есть смысл посмотреть мир. Вот только с какой стороны к этому подступиться? Для начала нужно попробовать разыскать своих американских родственников. Может быть, они смогут как-то помочь ему с выездом в Штаты. Если захотят, конечно.

На следующий день с утра, взяв с собой все необходимые документы, оставшиеся от матери, Крайнов поехал на улицу Горького в Инюрколлегию. После получаса по разным кабинетам этой почтенной организации, он, наконец, попал к нужному ему чиновнику. Тот переписал установочные данные Софьи Исааковны, и вдруг медленно поднял голову, глядя на Крайнова с каким-то странным выражением лица. Не веря себе, он еще раз перечитал все документы и, попросив подождать его пять минут, вышел из кабинета, бросив у порога на Алекса загадочно-торжествующий взгляд. Вернулся он с коричневой папкой в руках, содержимое которой объясняло его загадочный вид.

В 1974 году в возрасте восьмидесяти лет в Нью-Йорке в здравом уме и твердой памяти скончался крупный бизнесмен, владелец известной ювелирной фирмы "Дайамонд инкорпорейтед"