Листы дневника. Том 2 - Николай Рерих

В журналах все чаще повторяется слово о Культуре, об Искусстве. Как бы за якорь ухватились. Кто твердит добросовестно, а кто — лишь бы цветные очки надеть. В долину ожидается много разных приезжих. Именно разных. Точно бы открыли мирное место и торопятся вздохнуть в мире.

Маха Бодхи[89] думает осенью собирать всемирный конгресс о всеобщем мире. Не знаю, можно ли по нынешним временам вообще произносить слово "мир". Впрочем, во время самых кровопролитных войн происходили моления о мире всего мира. Так, вопреки очевидности, взывали, а сами, может быть, готовили яды и взрывы.

Написал: "Не убий", да и спрятал. Все именно твердят: "Убей, убей, покрепче убей, побольше убей", а о мире и не заикайся. Хорошо еще, что "Культура" пока не заподозрена. Все-таки она напоминает о чем-то мирном. Пишут, что в Лагоре уже приступлено к камуфляжу зданий. От кого в Лагоре? Почему не в Бомбее, не в Карачи, не в Мадрасе? От какого врага собирается защищаться и прятаться Лагор? Удивительно!

За последние дни пришло четыре новых журнала — все с упоминанием слова "Культура". Вероятно, сгущаются опять события, и люди, как заклинание, твердят о том понятии, где нет убийства. Не сегодня, так завтра услышим тяжкий войсковой шаг. Может быть, он уже гремит.

Радио у нас нет. Главная причина: пресловутый Ладен-Ла в свое время донес правительству, что у нас имеется "подземный радио". Так и было донесено. Пусть не будет ни подземного, ни надземного. Неужели терпимы такие невежественные доносы? А ведь Ладен-Ла был почетным адъютантом Бенгальского губернатора. Вот так адъютант! А весна спешит. Хочет показаться во всей красе.

26 Марта 1941 г.

Н. К. Рерих "О Великой Отечественной войне". М., МЦР, 1994

Безумия

Брандес отлично оценивает Анатоля Франса. Точно бы сквозь оценку одного человека выступает суждение о всей Франции, о лучшей Франции. Толковали о судьбах бедной Франции, теперь разодранной на три части. Замутились судьбы. Много предвестников смуты вспыхивало. Одних вестников замечали, а другие, хотя и очень мрачные, проскальзывали неприметно. Среди них было и безумие Дешанеля. Безумный президент был бедствием всей страны. Никто не знает, когда началось это безумие. Во всяком случае, гораздо ранее, нежели Дешанель выскочил в окно вагона или влез в цилиндре в бассейн сада. Но даже и между такими явно безумными действиями президент подписывал декреты, представительствовал и, может быть, вовлекал страну в опасности.

Подлинный ужас в том, если глава государства безумен. Всякие прогрессивные параличи начинаются постепенно, и как судить, когда именно заболевший деятель должен быть отставлен от государственных обязанностей? Какие именно его декреты должны быть признаны патологическими? Даже явные безумцы иногда являют просветы мышления. Каждый посещавший убежища для умалишенных знает, какое обманчивое впечатление производят нервнобольные, одержимые маниями. Много анекдотов существует на эти темы. На первый взгляд, паралитик может произвести самое привлекательное впечатление. Никогда не знаете, где и как проявится опаснейшая мания.

Пример Дешанеля показателен. Прежде ярых припадков болезнь уже давно разрушала организм. Много мелких странностей было приписываемо оригинальности характера. Многим приходилось наблюдать, как так называемая неуравновешенность, наконец, превращалась в явно безумные, опасные поступки. Особый трагизм, неслыханный гран гиньоль[90], когда глава страны окажется таким опасно больным. Еще большая драма, когда этот глава выборный и получится, что страна избрала безумца. Признаки паралича сказываются различно.

Можно ли утверждать, что паралич части тела не отзывается на всем организме? Должен ли ждать народ, пока его глава выбросится в окно вагона или влезет в бассейн? Безумие президента будет страшным символом. Нет ли еще безумных президентов?

30 Марта 1941 г.

Публикуется впервые

Пути мира

"Я — царь Гаммураби… Я показал людям свет. Путями мира вел их. И, дабы не угнетал сильный слабого, начертал я законы мои. Угнетенный да придет перед лице мое, слова мои да услышит и будет оправдан".

За две тысячи лет до нашей эры начертались заветы о путях мира. Но не очистило эти пути человечество за целые тысячелетия. Все завоевали… А что завоевали? Мережковский осуждает нашу цивилизацию:

"То, что мы называем "цивилизацией", и есть "Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным", ибо, воистину, душа цивилизации — блуд: за растленным обществом, растленною личностью — растленный пол. И ведь уж, конечно, не только языческой, но и нашей христианской цивилизации предсказан этот страшный суд".

Можно осуждать "цивилизацию" и в иных словах, но смысл осуждения останется полномерным. "Цивилизация" о путях мира не мыслила. Иногда, для обмана, она болтала о мирных соглашениях, но это была болтовня лишь для прикрытия корысти.

Но каждый путь мира не ржавеет, если в нем заключалась хоть доля искренности. Уважаем Гаммураби, почитаем Ашока за их мирные устремления. Среди правителей отмечены миротворцы.

Китайцы называют 1941 год — годом ползучего змея, а 1942 год — годом коня. Герои обычно на конях за правду сражались. С конем связаны подвиги. Трогательный "Конек-горбунок" остался символом достижений. И пути его были путями мира. Русский народ знает об этих путях.

Народ, которому столько вверено, не забывает о Культуре. Именно среди народа легче всего провести грань между цивилизацией и ее пасынком прогрессом и между Культурою, которая врождена и вспыхивает от огненной искры. Пути мира не могут быть насильно вбиты. Они живут в глубинах сознания. Для "цивилизации" — они утопия, но для Культуры они пути единые, пути верные, пути прямые. Красиво звучит — пути мира.

4 Апреля 1941 г.

Публикуется впервые

Шепот

"Здесь не говорят о войне". Такая надпись развешана в вагонах, в гостиницах, на вокзалах, в банках — всюду, где люди встречаются. Радио ежедневно без устали кричит о войне. Газеты полны фактами, слухами, досужими выдумками. На то оно и печатное слово.

"Хотя об этом и писали в газетах, но оно оказалось правдой", — так признался опытный газетчик. Однако что же делать с говором о войне? О чем не успевает вопить радио. Где границы войны? Надпись остается мертвой буквой, а люди болтают, шепчутся и выдумывают небылицы. Кажется, никогда столько не выдумывали!

Во зле иногда гнездится своего рода самоотвержение. В добре — самоотречение. Что же в этом неслыханного — так и должно быть. Но откуда берется самоотвержение во зле? Должно быть корыстно зло. Между тем можно заметить, что часто зло действует не в свою пользу. Злодей совершает поступки вопреки здравому смыслу, против себя самого. Или в ярости злодей уже не может взвесить последствий? Или карма ведет его к разрешению причин и следствий? Много всяких предположений. Можно погрязнуть в миражах зла. Можно многое заставить, но где же будет исход?