Охотники на ксеносов: Омнибус - Стив Паркер

Суберэй изучил, как падали скалы. Большинство покоилось напротив вершины покатого обвала, и пара легких ударов обрушила их на долину внизу. Взгляд Джетека был вознагражден маленьким куском серого металла, который он мгновенно определил, как выхлопную трубу. Отлично. По крайней мере, мотоцикл не расплющило до неузнаваемости.

Один громадный булыжник подпирал собой всю груду камней, поэтому Суберэй подставил правое плечо к его массивному неровному краю и толкнул что было мочи. Пыжась от натуги, он почувствовал неимоверную дрожь в руке, но продолжил, пока тот не начал сдвигаться. Медленно, но верно камень покатился к краю выступа, пока сила тяжести не сделала свое дело, опрокинув его. Подождав, пока освободившийся завал не разойдется, Джетек прошел сквозь удушливую черную пелену, чтобы осмотреть свой мотоцикл на предмет повреждений. Передние щитки были значительно покорежены, а ствол одного из болтеров забился породой — в целом же, он, на удивление, был невредим.

Лишь одним способом можно было проверить все.

Подняв транспорт из-под меньших камней, Суберэй стряхнул пыль с сидения и сел на него. После нажатия на кнопку зажигания двигатель кашлянул и завелся. Джетек хмыкнул и пошел назад, чтобы проверить покрытые сажей механизмы.

Он очистил и вернул на место топливные инжекторы, насколько было возможно, забрался обратно и проверил снова. В награду за старания, сзади послышался утробный рёв, сопровождаемый клубами черного дыма.

Ликуя от восторга, космодесантник медленно выкатил мотоцикл вперед, позволив мелким камушкам выпасть из-под переднего и заднего обтекателей. Постепенно набирая скорость, он поехал по все еще хрупким уступам наверх. Более осторожный водитель решил бы воспользоваться более длинным и безопасным маршрутом, чтобы убедиться, что транспорт не получил скрытых повреждений, которые станут фатальными на высоких скоростях.

Но не Джетек Суберэй.

Поднявшись на дыбы, мотоцикл рванул вперед на полной скорости, жадно пожирая расстояние. Все быстрее и быстрее разгоняясь, улыбка Джетека становилась шире и шире, пока, наконец, он не взлетел в воздух.

Приземление на равнину не было элегантным, но славно послужило для окончательной очистки рамы от последних кусков застрявшей породы. Вдарив по тормозам и уйдя в занос до полной остановки, Суберэй насладился чистой мощью мотоцикла, пока тот тарахтел под ним.

Для полной картины не хватало последнего штриха.

Приветственно заклекотав, его кибер-орлица спустилась на жердь позади ее хозяина. Суберэй ускорился, как только она уселась.

«Уходим, Венгла, подальше отсюда!»

Ян Мартин

Гибельный город

Не переведено.

Стив Лайонс

Тишина

Не переведено.

Питер Фехервари

Идущий в огне

Жрецы Адептус Механикус утверждали, что телепортация происходит мгновенно, но в варпе ничего нельзя было определить точно, и особенно — время. Иногда «мгновение» растягивалось в восприятии переносимого субъекта, и он впадал в состояние фуги, которое могло длиться для него несколько секунд, минут или даже часов. Большинство телепортируемых переживали при этом безумный вихрь ощущений, рожденных их душами. Каждое из них исчезало прежде, чем удавалось осознать его смысл. Немногих путников посещали краткие озарения, которые распадались в конце переброски, словно летучие паутинки по осени.

Гаррану Бранатару этот переход принес только стыд.

Он снова шагал по окруженным храмами улицам Гаруды, и белый мрамор становился черным, обугливаясь в священном пламени родного оружия космодесантника. Гарран собственными руками смастерил тяжелый огнемет и улучшал его на протяжении многих лет, приближая к идеалу с преданностью настоящего искусника. Узы, связывающие Бранатара с оружием, были крепче кровных, поскольку Саламандр отковал его в пламени своей души. Воина печалило, что сегодня он принижает это родство, направляя огнемет против недостойных врагов.

Запятнанные ужасом, имперские гвардейцы на Гаруде капитулировали перед ксеносами-налетчиками, терзавшими их мир. Они отдавали своих соотечественников в рабство чужакам или приносили людей в жертву, чтобы избежать той же участи. Презренные создания; и всё же Бранатар не гордился тем, что искореняет их. Гарран знал, что все боевые братья в отделении разделяют его пренебрежение, поскольку Саламандры прочесывали город с мрачной, сдержанной эффективностью.

— Эта работа не для Сынов Вулкана, — произнес ступавший рядом Атондар, — и уж точно не для Огненных Змиев.

Хотя лицо другого воина скрывал шлем, Бранатар ощутил, что его товарищ хмурится. Атондар, хотя и свирепый в битве, отличался редкостной добротой даже по меркам Саламандр — ордена, бережно соблюдавшего завет о защите Человечества. Некоторые боевые братья считали подобную чувствительность слабостью, но Гарран верил, что она возвышает Атондара, приближает его к идеалу их потерянного примарха.

— Мы выжигаем змеиное гнездо тех, кто сотрудничает с ксеносами, брат, — ответил ему Бранатар. — Со временем люди-червяки, что выживут здесь, могут стать драконами, почитающими Императора.

И в тот момент ситуация изменилась.

Когда Саламандры свернули на проспект, ведущий к базилике Гаруды, небо рассекли воспаленные полосы голубовато-зеленого света. Мгновением позже из многочисленных проломов выскользнула стая темных кораблей, схожих с хищниками глубоких морей. Их обтекаемые корпуса покрывали иглы; казалось, что суда сплетены из сломанных черных костей, усеянных шипами. Чужаки вернулись, чтобы собрать последнюю десятину…

Мгновение растянулось, а затем раскололось на тысячу зеркальных отражений воспоминания, и забытье телепортации сгорело дотла.

— Некоторым душам не найти искупления, — сказал Атондар за миг до того, как мир Гаррана растворился в белом свете.

Впервые Тамас Атондар произнес эти слова пять лет назад, перед своей гибелью.

Но смерть не заставила его замолчать.

Планету Сарастус окутывал саван вечной ночи. Тьма пришла на неё не в результате какой-то аномалии и не по законам космической геометрии, поскольку в форме, массе или орбите этого мира не было ничего необычного. Нет, над Сарастусом висело проклятие — старое и беззубое, если не считать пагубы абсолютного мрака. Впрочем, этого хватило, чтобы отравить душу планеты.

Карцерий, крупнейший из городов-ульев планеты, представлял собой приземистый зиккурат фабрик и жилых комплексов под куполами. Холодный и безмолвный, он умер не до конца. Существа, некогда бывшие людьми, рыскали в его районах и цеплялись за полужизнь, полную голода, ненависти и смутных воспоминаний о чем-то большем.

Именно последняя, самая жестокая напасть, приманила вурдалаков на крышу безымянного жилблока, когда они ощутили дрожь в имматериуме — ведь эти создания чуяли непокой, как мухи чуют разлагающуюся плоть. Какое-то время твари ползали туда-сюда по пустому пространству, выискивая неотступную неправильность, что привела их наверх. Некоторые поднимали затянутые катарактой глаза к искаженному небу, словно взывая к благословению бога, который был даже большим слепцом, чем они. Затем содрогания варпа усилились, и по стае пронесся трепет блаженного ужаса…

Сияние вспыхнуло среди вурдалаков подобно сжатой сверхновой. Несмотря на незрячесть, они отшатнулись и бежали от света, преследуемые вихрем истерзанного воздуха. Портал расчищал путь, прокладывая дорогу для чего-то нового.

Мгновением позже на фоне сияния возникли пять силуэтов. Они стояли неподвижно, будто железные статуи, пока вокруг них плясали энергоразряды, мимолетно отражавшиеся в линзах шлемов. Хотя существа были человекоподобными, среди обычных людей каждый из них показался бы великаном. Их доспехи покрывала черная краска — везде, за исключением наплечников, символы на которых одновременно объединяли и разделяли воинов. Если на левых виднелась стилизованная «I», выполненная в серебре, то правые различались по цвету и оформлению.

Внезапно портал угас, и незваных гостей накрыла тьма.

— Истребительная команда «Сабатина», переключиться на ночное видение, полный спектр, — прозвучала команда в шлеме Бранатара. Голос звучал четко и отрывисто, что выдавало в его обладателе человека, живущего настоящим моментом.

«Для караульного сержанта Катона Тандия телепортация всегда проходит мгновенно и безмолвно, — подумал Гарран. — Его душу не беспокоят тени».

Порой Бранатар завидовал простой вере командира отделения. Как и все воины Белых Консулов, Тандий почитал Императора не только как повелителя Человечества, но и как живого бога, предначертанность служения которому не вызывала сомнений. Немногие ордена Космодесанта столь всецело почитали Имперское Кредо, но Гарран считал, что подобная убежденность дарует несравненную ясность цели.