Следопыт, или На берегах Онтарио - Джеймс Купер

Эти слова вырвались у Джаспера неожиданно для него самого — так выливается жидкость из внезапно разбитого сосуда. Он произнес их невзначай, почти бессознательно, но с таким подлинным чувством, что нельзя было сомневаться в их глубокой искренности. Следопыт вздрогнул и с минуту растерянно смотрел на друга. И тут, несмотря на все простодушие нашего героя, его словно озарило. Кто не знает по собственному опыту, что, когда у нас собирается множество подкрепляющих друг друга доказательств, достаточно одного, еще неизвестного нам факта, чтобы мысль лихорадочно заработала и из смутных посылок родился ясный вывод. Следопыт был доверчив и прямодушен, а главное, убежден, что друзья в той же мере желают ему счастья, как он желает им, и до этой злосчастной минуты в душе его ни разу не пробудилось подозрение, что Джаспер любит Мэйбл. Однако теперь он и сам узнал, что такое пылкая страсть, а нечаянное признание друга было слишком непосредственным и бурным, чтобы можно было еще в чем-то сомневаться. Чувство глубокого унижения и невыносимого страдания охватило Следопыта при этом открытии. Ему пришло на ум, как молод, как хорош собой Джаспер, — все говорило за то, что Мэйбл не может не предпочесть такого поклонника. И сразу же в Следопыте, как всегда, заговорило душевное благородство, его врожденная скромность и склонность недооценивать себя — проснулось уважение к правам и чувствам других людей, уважение, которое было как бы неотъемлемой частью его великодушной натуры. Он взял Джаспера за руку, подвел его к лежащему на земле бревну, заставил своей железной рукой на него опуститься и сам сел рядом.

Не успел юный матрос дать волю своему горю, как тут же испугался и устыдился себя самого. Он пожертвовал бы всем на свете, чтобы вычеркнуть из жизни эту минуту слабости, однако природная искренность и дружеская откровенность, всегда связывавшие его со Следопытом, не позволили ему больше таиться, избегая объяснений, которых, он знал, теперь не миновать. Заранее содрогаясь перед тем, что последует, он все же и мысли не допускал о каких-либо увертках и недомолвках.

— Джаспер, — начал Следопыт таким торжественным тоном, что у юноши затрепетал каждый нерв, — ты меня удивил, признаться! Оказывается, ты питаешь к Мэйбл куда более нежные чувства, чем я думал. И, если только тщеславие и самомнение меня не обманывают, я жалею тебя, мой мальчик, жалею от всей души. Кому и знать, как не мне, до чего несчастен тот, кто полюбил такую девушку, как Мэйбл, — разве только он надеется, что она ответит ему взаимностью. Но в этом деле. Пресная Вода, нужна полная ясность, чтобы между нами, как говорят делавары, не оставалось ни малейшего облачка.

— Какой еще ясности тебе нужно. Следопыт? Я люблю Мэйбл Дунхем, а Мэйбл Дунхем меня не любит, вот и вся недолга: она предпочитает выйти за тебя; единственное, что мне остается, — это отправиться в дальнее плавание и постараться забыть и тебя и ее.

— Забыть меня, Джаспер? Это было бы наказанием, которого я никак не заслужил. С чего ты взял, что Мэйбл меня предпочитает? Откуда это тебе известно, мой друг? Мне это кажется маловероятным!

— Но ведь она собирается за тебя замуж, а Мэйбл вряд ли согласилась бы выйти за человека, который ей не мил.

— Да ведь на этом браке настаивал сержант. Мэйбл чересчур послушная дочь, чтобы выйти из воли умирающего отца. Сам Ты когда-нибудь говорил с ней, объяснялся ей в любви?

— Нет, Следопыт, я счел бы это подлостью по отношению к тебе.

— Верю, мой мальчик, верю каждому твоему слову. И у тебя, конечно, хватило бы мужества уехать в дальние края и похоронить в себе это чувство. Но этого не должно быть. Нет, Мэйбл обо всем должна узнать, и она поступит, как подскажет ей сердце, пусть это даже разобьет мое, Джаспер. Так ты ни разу ей об этом не заикнулся, мой друг?

— Ни разу по-настоящему, открыто и прямо. И все же, Следопыт, уж признаюсь тебе в своей ребяческой глупости, мне просто трудно что-нибудь скрыть от такого великодушного друга. Я расскажу тебе все как есть, и давай поставим на этом крест. Ты ведь знаешь, как молодые люди иногда понимают друг друга с полуслова — или думают, что понимают, — хотя между ними ничего не было сказано прямо. Как они угадывают мысли друг друга — или думают, что угадывают, — по сотне ничтожных намеков и признаков.

— Нет, Джаспер, ничего этого я не знаю, — простодушно признался Следопыт; и в самом деле, его невинные авансы никогда не встречали у Мэйбл того драгоценного сладостного поощрения, которое молчаливо отмечает перерастание тайной склонности в разделенную страсть. — Нет, нет, Джаспер, я ничего этого не знаю. Мэйбл всегда обращалась со мной как должно и говорила все, что ей нужно, простым и понятным языком.

— А посчастливилось тебе услышать от нее, Следопыт, что она тебя любит?

— Нет, Джаспер, таких слов я от нее не слышал. Она говорила мне, что нам не следует жениться, что она и мысли такой не допускает. Что она не достойна быть моей женой, хотя уважает меня и ценит. Но сержант уверил меня, что все робкие юные девушки это твердят, то же самое говорила ее мать задолго до рождения Мэйбл; пусть она только при любых условиях согласится на брак, а там все уладится. Я и подумал, что все в порядке.

Хоть Джаспер и питал искреннюю дружбу к своему удачливому сопернику и от всей души желал ему счастья, мы поступили бы недобросовестно, утаив от читателя, что сердце юноши чуть не выскочило из груди от невыразимой радости, когда он услышал признание Следопыта. И не то чтобы его поманила какая-то надежда, — нет, с ревнивым своекорыстием влюбленного он радовался, что никто другой не удостоился того сладостного признания, по которому тосковал он сам.

— Расскажи мне, как разговаривают без слов, — попросил внезапно помрачневший Следопыт, с решимостью человека, который уже не надеется услышать ничего для себя отрадного. — Мне случалось объясняться так с Чингачгуком и его сыном Ункасом до того, как беднягу убили. Но я не представлял себе, что и молодым девицам знакомо это искусство, а особенно такой, как Мэйбл Дунхем.

— Тут и рассказывать нечего. Следопыт! Это взгляд, улыбка или легкий кивок, это незаметная дрожь в руке или в плече, когда девушка случайно к тебе прикоснется. А так как меня била дрожь от чуть слышного дыхания Мэйбл или легчайшего прикосновения ее платья, то я бог весть что себе вообразил, и эти пустые надежды ввели меня в заблуждение. Сам я ничего прямо не говорил Мэйбл, а теперь уже и поздно, раз у меня никаких надежд не осталось.

— Джаспер, — сказал Следопыт просто, но с достоинством, исключавшим всякие попытки возражения, — нам надо условиться насчет похорон сержанта и нашего отъезда отсюда. Как только мы все это уладим, у нас с тобой найдется время потолковать о сержантовой дочке. Тут надо подумать серьезно, ведь сержант доверил ее моим заботам.