Повелитель теней. Том 3 (СИ) - Куницына Лариса

Он бросил тёмный лист на стол и покачал головой. Ритуал не годился. И этот тоже! У него оставалась одна надежда, что Ротамон не совладает с колдуном, нанятым бароном Турланом, а значит, не сможет потребовать платы за свою услугу. Но что такое местный колдун против этого тёмного жреца, за спиной которого стоит Тот, кто за гранью?

Сёрмон потёр глаза и вздохнул. Ему хотелось спать, хотя раньше он полагал, что сон ему не так уж и нужен. Но бесконечное чтение расплывающихся на старых страницах строк утомило его. Должно быть, интеллектуальные усилия — не сильная сторона Проклятого, и в этом деле проку от него не будет. Сёрмон поднял голову и посмотрел в окно. За цветными стёклами светилось предутреннее небо. «Поспать хотя бы пару часов», — подумал он и поднялся. Прежде чем уйти в спальню, он подошёл к окну и приоткрыл его, чтоб проветрить зал. Именно тогда он и услышал, как кто-то тихо позвал его с улицы.

Голос был тихий, шелестящий, но он ясно услышал своё имя и, распахнув створку, высунулся на улицу. Внизу стояла женщина. Голубой свет небес падал на её бледное лицо, выделявшееся на фоне тёмного вдовьего покрывала. Он узнал Задобад Салфар, недавно потерявшую мужа, убитого Ротамоном.

— Что тебе нужно? — недовольно спросил он, задетый тем, что она осмелилась беспокоить его среди ночи, да ещё называть по имени.

— У меня послание для тебя, Сёрмон? — прошелестела она, протянув к окну белые руки.

Он нахмурился. Она вела себя странно. Его побаивались в городе, и Задобад скорее пошла бы со своими проблемами к суровому Авсуру, чем к нему. К тому же что-то странное было в её неестественно бледном лице и этой позе с умоляюще протянутыми руками.

— Сейчас спущусь, — проворчал он и, выходя из комнаты, взял с подставки меч Канторов в богато украшенных ножнах.

Задобад ждала его возле крыльца, придерживая белой рукой своё покрывало и странно улыбалась. Сёрмон хмуро смотрел на неё, спускаясь по ступеням крыльца. Вокруг было тихо. Горожане ещё спали и даже собаки сидели в своих конурах, не нарушая покой ночи.

— Я послана великим властелином Огня, — с улыбкой произнесла Задобад. — Он велел передать тебе, что исполнил свою часть сделки, а ты должен исполнить свою. Он будет ждать тебя, сам знаешь где. Ты готов принести клятву крови, Сёрмон?

Он задумчиво рассматривал её, понимая, что то, что стоит перед ним, уже не Задобад. Он видел пустые, без единой мысли глаза, странную, похожую на маску, улыбку, и длинные чёрные ногти на тонких белых пальцах.

— Он велел сказать, — прошелестела она, — что верит твоему слову, ибо слово Канторов крепче железа, но если твоё железо изъела ржавчина, то огонь восстановит его прочность. Приходи туда и сделай то, что должен.

Она смолкла, наблюдая, как он медленно вытянул из ножен свой меч, а потом покачала головой.

— Это не поможет тебе, Сёрмон. За мной придут другие посланцы. Любой из тех, кто рядом с тобой, может стать посланцем Властелина. Никто не в силах противиться воле его. А потому просто исполни свою часть сделки…

— Конечно, — кивнул он и взмахнул мечом.

Движение было привычным и точным, и всё же он поморщился, услышав стук, с которым отрубленная голова женщины упала на плиты двора, а следом рухнул её обезглавленный труп. Крови не было. Только нагнувшись, он заметил, что глаза головы ещё смотрят на него, а на губах блуждает всё та же странная улыбка. Она ещё что-то прошептала, но он не смог разобрать, что именно.

— Только после этого она умерла, — произнёс он, внимательно следя за выражением лица Авсура.

Рано утром он явился к повелителю тёмных эльфов, чтоб рассказать о ночном происшествии. Он застал своего старого друга в просторной комнате, служившей ему кабинетом, где на широком, выточенном из цельного ствола дуба резном столе были аккуратно разложены стопки бумаг и коробки с письменными принадлежностями. Авсур, сидевший за столом, слушал его внимательно, но, как обычно, не проявил никаких чувств, кроме озабоченности.

— Ты говоришь, она изменилась? — уточнил он задумчиво.

— Она стала выглядеть так, как по слухам выглядят прислужники Ротамона, — ответил Сёрмон. — А после смерти её труп вспыхнул и сгорел, но одежда осталась нетронутой. Это странно, Рен. Я имею в виду, что она явилась ко мне от его имени. Задобад любила мужа, она была убита горем и полна жажды мести, и вдруг подчинилась его убийце. Меня насторожило то, что она сказала: любой может стать посланцем этого колдуна. Раньше это были только средней руки маги, которые сами шли к нему в услужение.

— И она сказала, что он исполнил свою часть сделки?

— Это правда, — вздохнул Сёрмон. — Под утро приехал мой лазутчик, который присматривал за бароном Турланом. Наш враг мёртв, сгорел в собственном замке вместе с семьёй и челядью. Пожар заметили, только когда он уже охватил верхние этажи.

— А что его маг?

— Это самое плохое, — проворчал Сёрмон. — Он жил в башне, пристроенной к замку. Она не горела. Младший брат барона, живущий в городе, примчался на место пожарища и побежал в башню. Может, он хотел спросить с колдуна за смерть Турлана? Маг был жив и находился в своей башне, но узнали его с трудом. Он был бледен и худ, а его ногти почернели. Завидев людей, ворвавшихся к нему, он начал поносить их и грозить огненными карами, а так же требовал подчиниться властелину огня. Молодой барон приказал схватить его и заточить в подвале, но едва к колдуну приблизились, он вспыхнул, как факел, и сгорел, злобно хохоча.

— Вряд ли этот маг соблазнился посулами Ротамона, — пробормотал Авсур. — Значит, этот колдун теперь завладевает разумом любого, кто ему нужен. Это очень плохо, Норан.

— Не то слово, — вздохнул Сёрмон.

— А что молодой барон? Что он думает об этом?

— Он решил, что это наших рук дело, что это мы погубили его брата в отместку за объявленную против нас войну и подослали колдуна, подчинившего себе придворного мага. Он не видит иных причин, которые заставили бы Ротамона желать смерти его старшему брату.

— Да, у нас причин больше. К тому же так оно и есть. Думаешь, юный барон будет мстить?

— Он напуган до смерти, — усмехнулся Сёрмон. — Так напуган, что больше точно не полезет к нам со своими притязаниями.

— Ну, хоть что-то хорошее, — Авсур задумчиво перевёл взгляд на окно, где уже занялся светлый день, и прозрачное небо изливало мягкий жемчужный свет на покрытые густым лесом склоны гор, окружающие долину. — Ты уже знаешь, как будешь противостоять Ротамону?

— Нет, — покачал головой Сёрмон. — Я перерыл всю свою библиотеку и не нашёл ничего, что могло бы защитить меня от его колдовства. Вернее, самому мне вряд ли что-то угрожает, но ты же знаешь, что он сеет смерть везде, где оказывается. Я опасаюсь, что он устроит пожар в городе и обратит наших людей в своих прислужников.

— Я не допущу этого. Где ты должен встретиться с ним?

— Там же, — пожал плечами Сёрмон.

— У тех развалин?

— Да, теперь это развалины, — слегка раздражённо подтвердил алкорец. — Время свидания не назначено, но он любит тёмное время суток. Я пойду с тобой.

Авсур мрачно взглянул на него.

— Нет. Во-первых, ты ему нужен, потому тебе лучше держаться подальше от него. Лучше всего оставаться здесь и без нужды не контактировать ни с кем. Во-вторых, если мы пойдём вдвоём, и я ввяжусь с ним в поединок, ты не сможешь стоять в стороне. А если мы ввяжемся в него вместе, то Проклятый может вырваться на волю. Уверяю, в пылу схватки ты и сам не заметишь, как возжелаешь этого.

— Да, в бою ярость захлёстывает меня с головой, — покаянно кивнул Сёрмон. — Но ты уверен, что справишься с ним в одиночку?

— Нет, не уверен, но я должен попытаться. К тому же я хочу узнать, чего он хочет на самом деле, — он заметил удивлённый взгляд Сёрмона и кивнул: — Я не верю, что он просто хочет посадить тебя на трон луара. Здесь что-то другое. С чего бы ему стремиться повторить древний расклад, который, в конце концов, оказался неудачным? К тому же, как бы стар он ни был, он никак не может помнить те давние времена, чтоб жаждать их повторения. Он набирает силу, и, если так пойдёт дальше, то скоро ему не нужен будет никакой ставленник на троне. Я уж не говорю о том, что он может просто подчинить своей воле альдора и его сыновей. Но ему нужен именно ты. Он желает склонить тебя к кровавой клятве. Я хочу знать, зачем?