Том 4. Белая гвардия - Михаил Афанасьевич Булгаков

Малышев. Смирно!!

Мышлаевский. Смирно!.. (1-му офицеру.) Уберите свой взвод сию секунду! Назад!

1-й офицер. Смирно! На место.

Голоса, гул: «Смирно!»

Мышлаевский. Успокойтесь!

Малышев (подняв руку). Тише! Буду говорить.

Наступает тишина.

Дивизион, слушать. Да, да. Очень я был хорош, если б пошел в бой с таким составом, который мне послал Господь Бог в вашем лице. Но, господа, то, что простительно юноше-добровольцу, непростительно (Студзинскому) вам, господин капитан. Я слишком понадеялся на вашу дисциплину, полагая, что вы исполните мое приказание, не требуя объяснений. Оказывается, я вас переоценил. Что ж. Итак. Я думал, что каждый из вас поймет, что случилось несчастье, что у командира вашего язык не поворачивается сообщить вам позорные вещи. Но вы недогадливы. Кого вы желаете защищать? Ответьте мне.

Молчание.

Отвечать, когда спрашивает командир. Кого?

Мышлаевский. Гетмана.

Малышев. Гетмана? Отлично. Дивизион! Сегодня в три часа утра гетман, бросив на произвол судьбы армию, бежал, переодевшись германским офицером, в германском поезде в Германию. Так что в то время, когда капитан Мышлаевский собирается защищать гетмана, его давно уже нет. Он благополучно следует в Берлин.

Гул. В окнах рассвет.

Но этого мало. (Пауза.) Одновременно с этой канальей бежала по тому же направлению другая каналья, его сиятельство командующий армией князь Белоруков. Так что, друзья мои, не только некого защищать, но даже и командовать нами некому, ибо штаб князя дал ходу вместе с ним.

Гул.

Тише! Меня предупредил один из штабных офицеров. И сейчас я проверил эти сведения. Итак. Вот мы, нас двести человек, а там Петлюра... Да что я говорю. Не там, а здесь. Друзья мои, сейчас он на окраинах города, и у него двухсоттысячная армия. А у нас на месте, мы... три-четыре пехотных дружины и три батареи. Понятно? Тут один из вас вынул револьвер по моему адресу. Он меня страшно испугал. Мальчишка.

3-й офицер. Господин...

Малышев. Молчать! Ну так вот-с. Если при таких условиях вы все вынесли бы сейчас постановление защищать... что? кого?! — одним словом — идти в бой, я вас не поведу. Потому что в балагане я не участвую, тем более что за балаган заплатите своей кровью и совершенно бессмысленно вы! (Вытирает лоб.) Дети мои! Слушайте меня. Я — кадровый офицер, вынесший войну с германцами, чему свидетель капитан Студзинский, на свою совесть и ответственность принимаю все... все... Вас предупреждаю и, любя вас, посылаю домой. (Отворачивается.)

Рев голосов. Отдельные выкрики: «Что это делается?», «Винтовки-то брать, что ли?», «Взорвать гимназию!», «Вали, братцы!», «Убить их мало!», «Повесить!» Выбегают отдельные юнкера. 3-й офицер, закрыв лицо руками, плачет.

2-й офицер (срывая погоны). К чертовой матери! К чертовой матери!

Юнкер (на часах у телефона, швырнув винтовку). Штабная сволочь!

Гул, рев, топот.

Мышлаевский (кричит). Тише!

Тишина.

Господин полковник, разрешите зажечь здание гимназии?

Малышев. Не разрешаю.

Пушечный удар, дрогнули стекла.

Поздно. Бегите домой.

Мышлаевский. Юнкер Павловский! Бейте отбой.

Труба за сценой. С грохотом бросают винтовки.

(У щита.) Ломайте ящик, гасите свет! (Ударяет винтовкой в ящик, взламывает его. Разбивает щит.)

Свет мгновенно гаснет, и все исчезает.

Занавес

Конец первой картины

Картина вторая

Та же декорация. Мутное утро. Полусвет. В печке огонь. Разбросаны винтовки. Весь пол усеян обрывками бумаги. Малышев сидит на корточках и жжет бумагу, рвет ее. Взломанный шкаф. Возле Малышева стоит Максим. Время от времени за сценой взрывы снарядов, от которых вздрагивают стекла.

Малышев. Отойди от меня, старик, ради самого создателя.

Максим. Ваше высокоблагородие... куда же это я отойду... Мне отходить нечего от казенного имущества... В двух классах парты поломали. Такого убытку наделали, что я и выразить не могу. А свет... ведь что ж это мне делать теперь? А? Ведь это чистый погром. Много войска бывало, а такого, извините...

Малышев. Старик, уйди от меня.

Максим. Меня теперь хоть саблей рубите... Я уйти... не могу... Мне сказано господином директором: «Максим, ты один останешься... Максим, гляди...»

Малышев. Ты, старичок, русский язык понимаешь? Убьют тебя, как перепела, если ты тут торчать будешь. Уйди куда-нибудь в подвал, скройся там, чтоб твоего и духу не было.

Максим. Всякие, и за царя, и против царя... Солдаты оголтелые, а чтоб щиты ломать...

Малышев. Куда ж она девалась? (Шарит. Второй шкаф разбивает ногой.)

Максим. Ваше высокопревосходительство, ведь у него ключ есть. Гимназический шкаф, а вы ножкой.

Малышев уходит. Удар.

(Поднимаясь вверх по лестнице, крестится.) Царица небесная, владычица, настала наша кончина, антихристово пришествие... Господи Иисусе. (Подходит к щиту, всплескивает руками.) Господи Иисусе.

Наверху слева появляется Алексей.

Алексей. Что за чертовщина! Кто это? Максим? Максим.

Максим. А...

Алексей. Где дивизион? Где дивизион?

Максим. Ваше превосходительство! Хоть вы ему прикажите, ведь это разбой. Шкаф ногой изломал...

Алексей. Старик, где дивизион! Отвечай!

Максим. Много было войска... А сейчас ушли... Всю гимназию разбили.

Алексей. Куда? Куда? Покажи, куда ушли!

Максим. Не могу знать.

Алексей. Вчера что были! Куда, хоть скажи, ушли?! Когда?

Максим. Все прибегают, топчут, а потом разошлись — кто куда.

Алексей. Ах ты, господи боже мой! Кто тут есть?

Максим (уходя). Толку ни от кого не добьешься. Ломать это все, а как платить... (Бормочет, уходит.)

Появляется Малышев.

Алексей. Кто это? Полковник!

Малышев. А, доктор. Ну, прекрасно. Вы последний.

Алексей. Что это? (Глухо.) Кончено?

Малышев. Кончено. Повоевали и будет. Вот что, доктор, думать тут некогда. Имейте в виду, что я один остался. Снимайте сию секунду погоны и бегите, прячьтесь. Мышлаевский хотел к вам бежать, предупредить. Не был?

Алексей. Не был. Я ничего не знаю. Сейчас из дому.

Малышев. Видно, уж не мог добраться. Доктор, не размышляйте, снимайте погоны. Бегите. (Рвет бумагу, бросает в печь.) Ну, вот и все. Ищи теперь концов. (Застегивается.)

Алексей. А защищаться?.. Здесь же... Все равно пропадать!

Малышев. Какая тут защита, к дьяволу? Вы слышите? Петлюра тут.

Удар.

Вон оно. Даешь. Даешь. Ишь, кроет беглым.

Удар.

Даешь? Концерт, прямо музыка.

Алексей. А что ж будет с остальными?

Малышев. С остальными-с? Не касается. (Внезапно, истерически.) Не касается, ничего меня больше не касается. Все, что мне полагалось, все сделал. Все. И даже больше. Здесь, видите, сижу. Прибегали две пехотные части, спровадил и их по домам. Им, видите ли, велено было