«Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

Вчера утром я вычислил долготу и широту за воскресенье (5 мая). Широта 84°31', а долгота (восточная) 66°15'[292]. Значит, мы вовсе не так далеко ушли к югу, как хотелось бы, но зато очутились значительно дальше к западу. Дрейф относит нас назад и на запад. Теперь я буду держаться более южного курса, чем раньше. Если нас относит все время к западу – значит, надо держать курс прямо на юг; больше всего я боюсь отклониться чересчур далеко на запад. Надо надеяться, что мы все же скоро увидим землю и тогда будем знать с точностью, в какую сторону идти. Теперь земля должна скоро появиться!

Вчера не пришлось убивать собаку, так как оставалось еще две трети от забитой третьего дня Уленьки. Этого вполне достаточно. Думаю, что теперь мы сможем убивать собак через день, а там встретим и медведя».

«Четверг, 9 мая. –13,3 °С. Вчера выдался довольно хороший день. Правда, лед был не очень хорош, неровен, и идти по нему было нелегко; тем не менее мы равномерно продвигались вперед. По временам встречались и более ровные значительные пространства. Погода вчера утром, в момент нашего отправления, около половины третьего, была прелестная. Солнце светило сквозь легкие белые кучевые облака. Однако путь был достаточно труден для перехода, а тут еще спустился туман, сопровождаемый ветром, который держался одного и того же направления (с ССВ).

Собакам, по мере того как число их уменьшается, становится все тяжелее и тяжелее. На деревянных подполозьях нарты скользят, по-видимому, негладко. Я уж давно подумывал о том, чтобы снять их, и сегодня наконец решился это сделать. Собаки, однако, продолжают идти все тем же шагом, время от времени они совсем останавливаются. Вчера в моей упряжке осталось всего четыре собаки: одна, Флинт (Кремень), выскользнула из упряжи и убежала. Поймать ее удалось только вечером, и в наказание мы ее закололи.

Лед продолжает оставаться очень неровным, значительно хуже, чем в последние дни. После полудня набежали облака и ветер усилился, а к трем часам закурилась настоящая вьюга. Разглядеть дорогу невозможно, все слилось и стало белым, лишь кое-где сквозь пургу проступали голубые глыбы торосов. Спустя некоторое время лед стал еще хуже, и я, ничего не видя, то и дело натыкался на торосы и неровности.

Сначала я еще надеялся, что этот снежный шквал умчится так же быстро, как он налетел. Но он продолжал бушевать. Вскоре мы поняли, что продолжать путь бесполезно. На наше счастье, как раз в этот момент мы случайно оказались в подходящем для привала, защищенном от ветра месте; если бы не эта случайность, едва ли бы нам удалось при такой погоде, когда ничего нельзя разглядеть, найти подходящую защиту от ветра. Все более и более удивительным становится то, что, подвигаясь на юг, мы никак не можем обнаружить признаков земли. По нашим расчетам, 84-й градус северной широты уже остался позади».

«Пятница, 10 мая. –8,8 °С. В жизни нашей приходится на каждом шагу преодолевать неожиданности и затруднения. Так, вчера казалось, что выдался хороший день, но затем туман помешал нам идти вперед. Когда мы вчера утром выползли из палатки, стояла чудесная погода; солнце сияло вовсю; путь был необычайно хорош, и лед впереди казался совершенно ровным. Накануне вечером мы просто из-за метели попали на полосу тяжелого льда.

Прежде чем пуститься в путь, мы решили снять с нарт деревянные подполозья. Однако попробовав тащить свои нарты, я увидал, что они и так легко идут, и решил пока не трогать подполозья из опасения, что, когда они будут сняты, нарты станут менее прочными. Между тем Иохансен успел снять подполозья со средних нарт. Вскоре один березовый полоз от толчков дал поперечную трещину, и нам ничего другого не оставалось, как снова приладить снятые подполозья. А жаль, на заново просмоленных полозьях нарты пошли куда легче, чем на стертых подполозьях.

Мы довольно хорошо продвигались вперед, хотя теперь у нас осталось всего тринадцать собак: четыре в моих нартах, четыре в средних и пять у Иохансена. Но после полудня небо заволокло облаками и снег повалил такими густыми хлопьями, что снова невозможно стало различать дорогу. Лед все же оставался довольно ровным, и мы, хотя и с трудом, шли вперед. Наткнулись на полынью, но благополучно обошли ее.

Немного спустя мы угодили в настоящий хаос торосов и прочей дряни и, ничего не видя из-за снегопада, стали натыкаться на высокие гряды и острые ледяные скалы. Куда ни повернись – крутые обрывы и тому подобное свинство; а с виду все выглядит таким прекрасным и гладким под покровом не перестающего падать снега. Продолжать путь пользы было мало, и мы решили сделать привал, пообедать чудеснейшим горячим лабскоусом (рыбной похлебкой), вычислить долготу, если погода прояснится, а нет – так завалиться спать, отдохнуть и быть готовыми снова тронуться в путь, как только позволит погода.

Проспав часа два, – был тогда час ночи – я выполз из палатки и увидал все тот же плотно затянутый тучами небосвод, лишь у горизонта на юго-западе виднелась светлая голубая полоска. Я не стал будить Иохансена и занялся вычислением долготы. Она оказалась равной 64°20'. Нас, значит, за последнее время снова сильно отнесло к западу, если, конечно, вычисления мои верны.

Занимаясь ими, я вдруг услыхал какой-то шум у каяков, подозрительно напоминавший чавканье. Я выглянул – так и есть! В каяк Иохансена забрались собаки! Я выскочил, схватил Харена (Зайца), который лежа усердно грыз свежее собачье мясо, припасенное на следующее утро, и хорошенько отблагодарил его за усердие. Потом я заткнул чем попало дыру, а сверху заложил ее лыжами и палками.

Погода была прежняя: густо покрытое тучами небо и непроглядная метель, но ветер перешел в более южный и ярко-голубая полоска на юго-западе горизонта поднялась немного повыше надо льдом. Не предвещает ли она западного ветра? Его бы мы приветствовали с радостью. Все же в ожидании перемены лучше, пожалуй, пойти поспать. Тоскливо поглядел я вдаль на голубую полоску: там где-то сияет солнце, там свободно можно двигаться вперед, – быть может, полоска эта стоит над сушей!.. Я представил себе, как плывут там, в ясном небе, перистые облака. О, если бы очутиться там! Будь перед нами земля, все заботы были бы забыты! Как жадно желал я ее теперь, нельзя и передать словами.

Утром я много раз выглядывал из палатки – повсюду все то же затянутое облаками небо, куда ни глянешь, везде все по-прежнему бело и тускло. Только на западе и на юго-западе продолжала голубеть яркая полоска, – теперь она спустилась немного пониже. Позже, перед полуднем, мы наконец тронулись в путь; погода была прежняя, у горизонта на юго-западе виднелась та же голубая полоска. Мне кажется, что она имеет какую-то связь с землей, и потому внушает надежду, что не так уж далеко остается идти до цели.