Королевский казначей - Томас Костейн

— Нет, Робин, не сержусь, но утром я все-таки непременно дам понять этой дрянной старухе…

Валери не знала, что еще сказать по этому поводу и постаралась перевести разговор на другую тему. Она предположила, что отец Элигиус отдал им на ночь свою собственную комнату. Робин обратил внимание на необычные вещи, которые наверняка напоминали священнику его детство и были особенно дороги старику.

— Да, ты прав, дорогой, здесь есть маленькая шапочка, которую святой отец, наверное, носил, будучи малышом. А вот еще обруч, игрушечная лошадка с пучком настоящих конских волос вместо гривы. Смотри, разноцветные камешки с морского берега. Робин, мне почему-то стало очень жаль этого милого, доброго человека…

Д’Арлей отошел, ему стало не по себе.

— Дорогая моя девочка! Нам было бы намного легче и проще, если бы мы следовали принятому ритуалу новобрачных. Слуга должен был бы застелить нашу постель свежим, красивым бельем и разбросать вокруг ложа лепестки роз. Подруги и самые близкие служанки должны были бы привести тебя в спальню и помочь раздеться, положить тебя в постель. После этого мои друзья и слуги должны были проводить меня в спальню. Это только маленькая, но важная часть обряда. В подобных ритуалах я никогда не участвовал, поэтому не могу подробно и достоверно рассказать тебе обо всех правилах. Мне сейчас очень неудобно перед тобой, дорогая. Я ведь сам точно не знаю, что нужно делать. Мне кажется, Валери, ты тоже испытываешь неловкость.

Девушка согласно кивнула в ответ.

— Да, — шепнула она.

— Когда женился мой брат, слуги в течение нескольких недель репетировали все действия обряда… Это ведь очень деликатные вещи. Валери, может быть, мне пока вернуться в зал, а позже прийти? Думаю, так лучше…

Девушка согласилась:

— Да, Роби, ты так добр ко мне, так деликатен. Спасибо тебе. Да еще это тряпье на мне. Я ведь так и не успела переодеться в новое платье. Снимать при тебе эти жалкие лохмотья, Робин, нет, не могу… — Валери подошла к детским игрушкам священника, взяла горсть разноцветных морских камешков и передала их мужу. — Пройдись пока по залу. Шагай очень медленно. Каждый раз, когда дойдешь до стены, перекладывай по одному камешку в другую руку. Как только все камешки закончатся, приходи.

— Валери, сердце мое, ты хоть понимаешь, что это настоящее испытание! Мне будет очень трудно ходить медленно.

Робин долго стоял на лестничной площадке и о чем-то раздумывал. Приняв решение, он стал спускаться по лестнице. Он старался идти как можно тише, чтобы Валери ничего не слышала.

Отец Элигиус сидел в маленькой комнате и читал какую-то старинную книгу. Она была настолько тяжелой, что священнику едва удавалось удерживать ее на коленях. Видимо, книга была ценной и святой отец ею очень дорожил — он осторожно переворачивал страницы, почти не касаясь их пальцами. Священник взглянул на вошедшего в комнату д’Арлея — и лицо его расплылось в улыбке.

— Сын мой, а я ведь знал, что вы придете сюда. Я ждал. Садитесь со мной рядом, мы поговорим и выпьем немного вина. Мы будем беседовать до тех пор, пока ваша симпатичная, милая женушка, которой так досталось от жестоких, хищных людей, не уснет.

Они проговорили больше часа. Д'Арлей вернулся в спальню. Он беззвучно открыл дверь, шел на цыпочках, чтобы не разбудить Валери, но она не спала.

Валери улыбнулась мужу и сказала:

— Мой дорогой Робин, вы шагали так медленно! Зажженная свеча у кровати ждала, когда ее задуют…

Посланец

История девушки, известной сначала как Валери Марэ, затем — Валери де Вудрэ и, наконец, — Валери де Бюрей, подошла к концу. Однако о ее друге Жаке Кере мы рассказали не все. Суд над ним продолжался еще целых два года. 29 мая 1453 гора, в тот самый день, когда пал и перешел к туркам Константинополь, Жака Кера, бывшего королевского казначея Франции, обвинили сразу в пяти преступлениях (благородные судьи пытались обвинить его в двенадцати!). Стоит заметить, что никогда в истории юриспруденции ни одна известная политическая личность не обвинялась в подобных абсурдных и отвратительных грехах. Дело в том, что Жак Кер мешал очень многим, ему страшно завидовали, его боялись и ненавидели, и прежде всего — сам король. Кер оплатил из собственного кошелька одну из самых крупных военных кампаний Франции против Англии, государство и сам монарх стали его должниками. Но Карл не любил ничего отдавать. Принять решение было нетрудно — стоило только раз и навсегда убрать ненавистного выскочку Кера. Короля поддержали придворные, также по уши залезшие в карман «выходца из народа», «сына меховщика». Моментально было сфабриковано «дело», начался процесс. Нашлись «свидетели», «документы», «доказательства». Керу вынесли смертный приговор. Карл, «самый великодушный из монархов», заменил жестокий приговор пожизненной ссылкой и, конечно, конфискацией имущества богатейшего в мире человека. Началась бешеная борьба за раздел его имущества. Разумеется, больше всего досталось «верным сыном отечества» — пятерым судьям, умело состряпавшим гнусное дело. Все они получили прекрасные поместья Кера. Интересно, что Антуан де Шабанн, допустивший во время суда серьезную ошибку, из-за чего пришлось отпустить Валери Марэ, получил желаемое поместье Сан-Фарго.

Все товары из великолепных торговых лавок казначея пошли с торгов. Они распродавались на аукционах Парижа, Тура, Буржа, Лиона, Пуатье. Дворяне неплохо поживились за счет осужденного «выходца из народа»: они с удовольствием скупали драгоценности, предметы домашнего обихода, различные восточные диковинки, одежду. Дамы с наслаждением рылись в мехах, бархате, шелке, парче. Все это напоминало спектакль.

Но вот наступил момент, когда все товары были проданы, лавки опустели. Закрыли ставни, забили двери — всем начинаниям Кера был положен конец.

Д’Арлей ничего не знал о своем друге Жаке Кере. Что с ним? Где он? Слухов ходило много. Говорили, что его постоянно переводили из одной тюрьмы в другую, держали только в одиночных камерах и подрывали его здоровье слабыми, медленно действующими ядами. Д'Арлей вынужденно бездействовал и от этого не находил себе места, он чувствовал себя предателем.

Как-то раз он решил покататься на лошади недалеко от поместья. Выехав за ворота, он увидел всадника. В Арлее редко бывали гости, поэтому Робин насторожился. Радости его не было границ, когда он узнал в незнакомом путнике Прежана Кеннеди. «Наверняка он привез какие-то новости о Кере», — подумал д’Арлей.

— Приветствую вас, дорогой сэр шотландец! — крикнул д’Арлей, махая рукой. — В ваших глазах я вижу здоровый блеск. Наверное, вы привезли хорошие новости? Если так, мне сразу станет легче. Вот уже много недель я не могу найти себе места от бездействия. Расскажите быстрее, как дела у нашего друга, что с ним, можем ли мы что-нибудь сделать для него?