Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) - Октавиан Стампас

Вскоре нам стали попадаться огромные плавучие скалы, сплошь состоящие из льда и снега, а затем пошла область твердых волн, сквозь которые невозможно плыть. Судно стало двигаться в направлении на восток, и Джон, по каким-то ведомым лишь ему одному приметам, определил, что вот-вот мы увидим Туле. И действительно, когда наступила темнота, на севере вдруг мелькнула какая-то розовая нить, затем другая, золотистая, затем третья, серебристо-зеленая; мерцающие нити одна за другой совершали свои стежки по темно-синему небу, вышивая на нем причудливую вязь.

- Это и есть Туле - страна священная, расположенная между землей и небесами! - воскликнул в восторге Лонгрин.

Все, как завороженные, смотрели, не отрываясь, на игру светящихся нитей, которые продолжали вышивать по небу какой-то сложный рисунок. Лонгрин уверял, что нужно долго, очень долго смотреть на игру этого сияния, и лишь тогда увидишь обитателей страны Туле. Он советовал также молиться горячо к Господу, и все мы встали на колени, вознося свои молитвы. Это было прекрасно, кровь прилила к жилам так бурно, что холод перестал ощущаться. Очертания страны Туле становились все ярче и ярче, и вдруг Маргарита воскликнула первой:

- Я вижу! Это король Артур. Я узнаю его. У него на шлеме золотой медведь, а в руках меч красного цвета по имени Эскалибур. Кто-нибудь видит его?

Тут и мне показалось, что я вижу короля Артура, мелькнувшего среди сияющих нитей, но в следующее мгновенье я понял, что это не Артур, а Защитник Гроба Господня Годфруа. В руках у него была дивная сверкающая чаша, которую он подносил к губам своим, весело улыбаясь и глядя прямо на меня. Еще миг, и рядом с Годфруа я увидел моего дорогого Аттилу, который сидел рядом с Адальбертом Ленцем и оживленно рассказывал ему что-то. Нетрудно было догадаться, что это одна из очередных историй про Вадьоношхаз. Все существо мое всколыхнулось. Вдруг все пропало, сияющие нити, словно балуясь, смешались, фигуры и лица исчезли, но я напрягся и вновь увидел множество знакомых мне людей, пирующих за длинным столом, уставленным диковинными яствами и невиданными чашами, подобно той, которую держал в своих руках Годфруа. Я увидел всех рыцарей Адельгейды - Иоганна фон Кальтенбаха, Маттеуса фон Альтену, Эриха Люксембургского, Дигмара Лонгериха, Гуго Вермандуа. Димитрий, погибший в Вероне от меча проклятого императора Генриха, сидел в обществе доблестных крестоносцев Олега и Ярослава, павших на поле брани в битве под Аскалоном. И еще я успел увидеть великое множество лиц. Многих я узнавал - это были крестоносцы, сложившие свои головы в славном походе. Другие мне не были знакомы, но я понимал, что это не менее знаменитые и храбрые герои иных сражений, походов и поединков. Слезы заволокли мне глаза, и когда я вытер их, то увидел, что Туле снова закрыла свой занавес, сияющие нити мерцают, переливаясь всеми цветами радуги, струятся по небу, словно потоки небесного водопада.

- Я ничего не видел!

- А я видел!

- И я видел!

- И я!

- А я - нет!

Все, кто что-то успел увидеть, принялись наперебой рассказывать друг другу; остальные, которым не посчастливилось, в отчаянии продолжали всматриваться в светящиеся нити, которые мерцали все более и более тускло, таяли, как весенний снег под лучами горячего солнца.

- Ты видел? - с жаром спросила меня Маргарита.

- Да,- ответил я, счастливо улыбаясь.

- Как это хорошо! - воскликнула она и кинулась мне на шею, целуя мое лицо, мокрое от слез восторга.

В эту минуту она стала для меня родным существом. Она принялась перечислять всех, кого ей довелось увидеть. Все они, по ее уверениям, уже умерли или погибли. Крепко прижимая ее к себе, я смотрел, как угасает сияние волшебной страны Туле, и страшно тосковал от мысли, что нет рядом со мною моей Евпраксии.

Странное дело, но среди тех, кому ничего не удалось увидеть в сиянии Туле, оказался Лонгрин. Бедняга страшно переживал, уверяя, что, как видно, в последнее время совершил много грехов и из-за этого обитатели Туле не явились его взору. Мы все вместе переживали за него, но вскоре наши переживания сменились худшими - Маргарита слегла в страшной простуде и никакое лечение не могло помочь ей. Она с каждым, часом угасала, таяла, как светящиеся нити Туле.

- Я хочу туда,- сказала она мне, ненадолго придя в себя после глубокого забытья.- Мне даже казалось, что я тоже где-то там, среди них. Я люблю тебя, Людвиг, но ты не любишь меня. Твое сердце принадлежит другой женщине, и я знаю, что когда мы смотрели о тобою вместе на Туле, ты сожалел, что рядом с тобой я, а не она. Об одном прошу тебя, похорони меня на острове Танет, где никогда не бывает змей. Я с детства больше всего боялась, что когда помру и меня похоронят, змея залезет в мой гроб, чтобы съесть мне сердце.

Маргарита умерла, когда вдалеке показались берега Шотландии. Я выполнил ее просьбу, похоронив на острове Танет в той самой долине, откуда мы набирали землю, отпугивающую змей. Я страшно раскаивался в том, что согласился взять Маргариту вместе со мной в это опасное плаванье и тем самым погубил прекрасную девушку. Сознание того, что она теперь поселилась в стране Туле, где лучшие мои друзья окружают ее заботой и лаской, не успокаивало меня.

Весной 1104 года я вернулся в Европу, а в середине лета отправился в Святую Землю, везя с собой бочку чудодейственной земли с острова Танет.

Глава VII

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С ГЕНРИХОМ

- Надо же,- сказал жонглер Гийом,- я столько путешествовал по свету, но ни разу не видел Туле. Честно говоря, доселе я вообще считал, что Туле и Исландия - это одно и то же. Да, если бы эту историю про светящиеся нити, среди которых после долгого всматривания начинают появляться умершие люди, рассказал мне кто-нибудь другой, я бы ни за что не поверил. Но вам я верю больше, чем самому себе. И все же, вам не кажется, что эти видения могли быть навеяны особым психическим состоянием или каким-то особенным действием тамошнего воздуха? Почему некоторые видели, а некоторые - нет? Ведь глаз у каждого человека устроен одинаково.

- Не знаю,- пожал плечами я.- Мне как раз кажется, что не у всех глаз устроен одинаково. Одни люди замечают в мире только дурное, другие - только хорошее. Глаз влюбленного видит в своей возлюбленной даже такую красоту, которой в ней и нет. Глаз художника или скульптора отмечает гармонию красок и линий, а глазу ростовщика доступен только блеск золотых и серебряных монет. Кроме того, разве вы сомневаетесь в чудесных видениях, ниспосланных праведникам, когда они видели Христа или Богородицу в то время, как стоявшие рядом не видели ничего?

- О, нет, я не сомневаюсь,- поспешно ответил стихоплет.- Вы правы, одни видят одно, другие - другое. Но это свидетельствует о различии душ человеческих, а не глаз. И если художник видит прекрасное, а праведник Христа и Богородицу, то они видят это не глазами, а душой.