Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Директива Ставки от 26 июня изменила задачи фронтов. Согласно указанию Главковерха, нанесение главного удара вменялось в обязанность Юго-Западному фронту. Определялось и новое направление удара – Ковельское, с перспективой наступления далее в направлении на Брест – Пружаны. Для достижения этих задач в распоряжение Брусилова был отдан стратегический резерв Ставки – Гвардейский отряд (2 Гвардейских и 1 Гвардейский кавалерийский корпуса) и 4-й Сибирский армейский корпус. Кроме того, с Северного фронта в распоряжение Брусилова переводился 3-й армейский корпус. Но эти меры оказались запоздалыми. Противник, прежде всего германцы, постепенно локализовал прорыв. При отсутствии активности Западного и Северного фронтов, немцы получили полную свободу в переброске войск с других направлений против Юго-Западного фронта. Как отмечал А. С. Лукомский, «германцы, обладая несравненно более мощными железными дорогами, сумели гораздо скорее нас подвезти свои корпуса к угрожаемым пунктам на нашем Юго-Западном фронте и к концу июля захватили инициативу в свои руки; уже нам пришлось, не думая о нанесении сильного удара противнику, парировать его удары, которые он начал наносить в различных местах. Войска Юго-Западного фронта, начав наступление с громадным успехом и не поддержанные своевременно, что называется, выдохлись, потеряли порыв вперед и постепенно стали окапываться и переходить к занятию новых укрепленных позиций».[553]
Во время затухания наступления Юго-Западного фронта Император высказал стратегически грамотную мысль о переносе его тяжести на Буковину и лесистые Карпаты. Он неоднократно высказывался об этом. Именно Верховный главнокомандующий воспротивился продолжению «ковельской бойни» в сентябре 1916 г., справедливо считая, что продолжение наступления под Ковелем «обещает нам наименьший успех при громадных потерях».[554] Тяжесть удара наступления необходимо было перенести южнее.
После неудачного вступления в войну Румынии России пришлось срочно спасать своего нового союзника. Уже во время наступления Юго-Западного фронта 1916 г. целая армия (9-я) была переброшена на новое направление. Ситуация, в которой оказалась румынская армия, почти сразу после вступления в мировую войну, настоятельно требовала поддержки русских войск. Терпя поражения, румыны к середине ноября 1916 г. были вынуждены отступать. С осени командующий 9-й армии генерал П. А. Лечицкий, получивший значительную оперативную свободу, весьма успешно вел боевые действия на новом направлении. Генерал В. И. Гурко отмечал: «… Румынское верховное командование и румынское правительство через своего военного представителя при Ставке генерала [К.] Коанду[555] обратились к Его Величеству с просьбой оказать Румынии еще более действенную помощь не только путем замены на нашем левом фланге румынских частей нашими войсками, но вдобавок прислать несколько русских корпусов для непосредственной обороны Бухареста».[556] И необходимая помощь была оказана.
24 ноября 1916 г. был образован Румынский фронт (румынская и русские 4-я и Дунайская армии). Появление русских войск позволило реанимировать Румынский фронт, спасти союзную армию и оттянуть с других фронтов значительные силы германского блока (армий Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии). К началу 1917 г. неприятель должен был снять с других фронтов и перебросить на Румынский 31 пехотную дивизию (из них 10 немецких, 14 австрийских, 3 турецких и 4 болгарских) и 7 кавалерийских дивизий (2 немецких и 5 австрийских). Итоги помощи России союзнику выражены в констатации Э. Людендорфом следующего факта: «Румыния не была еще разбита».[557] Бои в Румынии непосредственно повлияли на Французский фронт. Операция под Верденом была окончательно свернута германцами. Русская армия «реанимировала» румынское сопротивление, придала ему новый импульс, сцементировала своими частями фронт, именовавшийся теперь Русско-румынским. Противник был вынужден признать, что Румынии «… русские армии обеспечивали […] сильную поддержку, как войсками, так и соответствующей организацией операций».[558]
В произошедших событиях в очередной раз велика была заслуга Государя перед союзниками, и, прежде всего, французами, ратовавшими за открытие данного фронта. Создание Румынского фронта стало ярким образцом жертвенности теперь уже со стороны руководства государством. При минимальных выгодах для России (что вполне осознавалось Государем) открытие нового фронта вело к значительному увеличению расхода материальных и людских ресурсов. Так, в беседе с назначаемым главкомом Черноморского флота А. В. Колчаком Император выразил опасение, что вступление Румынии в войну ухудшит стратегическую обстановку, так как Румыния не готова к войне, придется ее поддерживать, фронт удлинится, и на Русскую армию ляжет новая нагрузка. Но Россия пошла на новые жертвы, и это яркая иллюстрация того, что специфика коалиционной войны лучше всего понималась именно военно-политическим руководством России.
В этой связи в кампании 1917 г. союзники в значительной мере рассчитывали на русскую стратегию. Разработанный временно исполняющим обязанности начальника Штаба Верховного главнокомандующего генералом В. И. Гурко совместно с генералом А. С. Лукомским план действий предусматривал перенос тяжести главного удара на Румынский фронт и Балканы. На Северном, Западном и Юго-Западном фронтах Ставка отказывалась от масштабных операций. Николай II поддержал этот план: «Вопрос был решен заключительными словами Верховного главнокомандующего, который высказался за продолжение наших действий в Румынии».[559] Но из руководителей фронтов с планом Гурко – Лукомского согласился лишь один генерал Брусилов. Главнокомандующие войсками Северного и Западного фронтов, не понимая специфику коалиционной войны, категорически воспротивились балканскому направлению, считая, что «наш главный враг не Болгария, а Германия». Генерал Гурко находился в Ставке временно и не мог настоять на принятии своего плана. Государь же в лучших традициях старых военных советов не хотел давить на генералитет. В итоге, принятый на совещании план был компромиссным.
Необходимо отметить, что позиция Николая II в годы Первой мировой войны повлияла на судьбу трех народов – сербов, армян и итальянцев. Теснимые с севера превосходящими силами австро-германцев, атакованные на востоке болгарами, сербы в октябре 1915 г. попали, по сути, в безвыходное положение. Наследник сербского престола двумя телеграммами от 3 октября через сербского военного агента в Ставке просил помощи. Николай II был серьезно озабочен
