Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

Кэрол застыла в кресле, ни жива, ни мертва.

— Если ты расскажешь об этом Джеку, он убьет Рэя.

— Пусть убьет! Я буду плакать и страдать, ну и что, я и сейчас это делаю! Я не отдам его другой, ни тебе, ни кому-то еще! Или он будет моим, или ничьим! Лучше я буду его оплакивать и ходить на его могилу, чем видеть его с другой женщиной… видеть, как он любит другую, как радуется ее детям!

— Но, заставив его на себе жениться, ты не заставишь его себя полюбить. Наоборот, он может возненавидеть тебя.

— Его равнодушие или ненависть — какая разница? Я знаю, что он не полюбит меня. Это я уже поняла. Я не в его вкусе. Ему надо молодую, красивую… с большими красивыми сиськами и классной фигурой… которая не портиться даже после беременности и родов, — Дебора с ненавистью окинула Кэрол с головы до ног горящим взглядом. Та с досадой подумала о том, что зря распахнула перед ней халат, Дебора, у ее удивлению, обратила внимание не только на ее синяки. Впервые Кэрол видела Дебору такой, потерявшей над собой контроль. Она не могла больше скрывать свои чувства, даже прущую из нее жгучую злобную зависть.

— Все мужчины просто самцы! Им ничего не нужно, все липнут, высунув языки и истекая слюной, к таким же самкам, красивое личико, красивое тело — и ничего больше не нужно! Больше ничего они видеть не хотят! Потому что у них нет мозгов, ими управляют их яйца! — чуть ли не брызжа слюной рычала Дебора, вцепившись побелевшими пальцами в кресло. — Ненавижу их… всегда ненавидела! И таких сучек, как ты, ненавижу!

Кэрол спокойно смотрела на нее. Взгляд ее стал ледяным.

— Хочет — не хочет, он будет моим! И пусть только посмеет повернуть свой нос в сторону какой-нибудь сучки — и я его уничтожу! Чтобы твоих мелких ублюдков и рядом с ним не было, поняла? Иначе я своими руками их придушу, клянусь! Сгинь, тварь, сгинь уже наконец, вместе со своими ублюдками!

Наклонившись, она схватила Кэрол за руку.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, поняла? Ты сама с ним поговоришь! И ты сделаешь так, чтобы он не мне женился! Мне не интересно, как ты это сделаешь! Можешь сказать про мои угрозы, мне теперь все равно!

— Я не буду с ним об этом говорить. И тебе не советую. Приди в себя, Дебора! Ты несешь полную чушь!

— Тогда я сама ему все скажу! И он женится на мне, у него нет выбора! Если не ради себя самого, то ради тебя и ваших ублюдков, чтобы Джек ничего не узнал. А он узнает, если Рэй откажется, клянусь! И тогда сдохните, все сдохните, а я посмеюсь и плюну на ваши могилы! А если у Рэндэла кишка будет тонка раздавить ваших ублюдков, я сама это сделаю! Так что лучше тебе все-таки его уговорить, ради своих детей!

Кэрол резко подскочила, бросившись на нее с такой быстротой, что Дебора и понять ничего не успела, как та схватила ее за волосы и с силой рванула, срывая ее с кресла. Дебора с криком упала на колени. Кэрол, вцепившись в нее мертвой хваткой, потащила ее за волосы к двери. Дебора, спотыкаясь, сумела встать с колен и, согнувшись, пыталась вырваться. Кэрол, чтобы подавить ее сопротивления, дотащив ее до двери, ударила об нее ее головой. Потом еще раз.

Дебора снова закричала.

— Отпусти меня! Что ты делаешь?

— Вон! — завопила Кэрол, вытаскивая ее из кабинета и таща за волосы к выходу. — Пошла отсюда, гнида паршивая! И только попробуй открыть свой рот, хоть что-то попробуй сделать — я убью тебя, тварь! Убью!

— Помогите! Помогите! — закричала Дебора, расслышав чьи-то торопливые шаги. Она не могла видеть, кто это был, Кэрол не позволяла ей выпрямиться.

Но Кэрол увидела Нору и прорычала ей.

— Не лезь!

Но в холл уже вбежали Хок и Шон и ошеломленно застыли, пораженные увиденным.

Кэрол тем временем дотащила упирающуюся и вопящую женщину до входной двери и с силой толкнула ее на пол. Не устояв на ногах, Дебора растянулась на полу. Кэрол обернулась к Хоку.

— Вышвырни ее отсюда. И больше не пускать!

Пнув Дебору напоследок ногой, Кэрол плюнула в нее и развернувшись, быстро поднялась по лестнице, на ходу поправляя пеньюар, и скрылась в спальне.

Глава 20

Вернувшись домой, Джек молча выслушал рассказ Норы, потом Хока и Шона о том, что произошло, пока его не было, и, ничего на это не сказав, поднялся в спальню.

Кэрол полулежала в постели, уткнувшись в книгу, и даже взгляд не подняла, когда он вошел.

— Привет, — спокойно сказал Джек, задержав взгляд на оголенной длинной ноге, с которой соскользнул пеньюар. Кэрол не ответила, поправила халат, спрятав ногу, продолжая смотреть в книгу.

Отвернувшись, Джек снял пиджак и галстук и отправился в душ.

Опустив книгу, Кэрол долго грустно смотрела на приоткрытую дверь душа, гадая, что ему успели наговорить его прихвостни, и почему он такой спокойный. Неужели выходки жены-психопатки его больше не удивляют и не возмущают? Или это всего лишь затишье перед бурей?

Медленно Кэрол встала и, накинув на плечи плед, вышла на большой балкон.

Окна их просторной красивой спальни вместе с балконом выходили на океан. Кэрол любила смотреть на океан, любоваться закатом. Когда-то они делали это вместе. Джек любил океан, любил этот дом, который подарила им на свадьбу Куртни, не поскупившись на его мечту. И Кэрол любила, даже теперь, несмотря на то, что этот дом стал ее тюрьмой. Этот дом был наполнен самыми счастливыми годами ее жизни, ее любовью и счастьем. Она ощущала острую и невыносимую тоску по тем временам и тем чувствам. По той Кэрол, какой тогда была, по тому Джеку.

Сколько раз ей приходилось преодолевать искушение прикоснуться к нему, когда он спал рядом, погладить густые темные волосы, коснуться его губами, обнять, прижаться к нему со всех сил. Но ни разу она не поддалась этому искушению. Когда он сам по привычке во сне обнимал ее, она не противилась, позволяя себе в такие моменты помечтать. Ведь она была уверена, что никогда этого не будет, что когда-нибудь они снова будут вместе. Но по сути они и не были «вместе», как раньше. Они спали в одной комнате, в одной постели, но никогда еще не были такими далекими, такими чужими. Кэрол не понимала, зачем он все это делает, зачем привез ее сюда и держит подле себя. Он ее ненавидел, это было очевидно. Не понимала, почему он не хочет просто ее отпустить. Из вредности, злобы и желания отомстить и наказать. Так она думала. И даже не сомневалась, что он так и сделает. А его злобная и агрессивная страсть, которой он ее безжалостно изводил, удивляла и заставляла недоумевать. И чем больше она ему противилась и сопротивлялась, тем сильнее он напирал. Он больше не бил, но все равно был груб, демонстрировал презрение и полное пренебрежение, как будто она была не женщиной, даже не человеком, а вещью, с которой он мог делать, что угодно. Это возмущало Кэрол, приводило в ярость, она отказывалась принять такое отношение, такое обращение, и сопротивлялась всему этому с не меньшей злостью и агрессией, чем у него. Ни разу она не отдалась ему добровольно, сопротивляясь изо всех сил. Ему приходилось драться с ней и пристегивать наручниками к спинке кровати, чтобы она ему не мешала. Бывали моменты, когда она с трудом сдерживалась от того, чтобы не расплакаться. Она видела, что ему нравится так с ней обращаться, нравилось ее ломать, унижать, в отместку за свое уязвленное самолюбие, демонстрировать ей ее беспомощность перед ним, свою власть над ней. И тем более нелепо выглядело, как после всего он, пренебрежительно и равнодушно отвернувшись от нее, уснув, разворачивался во сне и с нежностью прижимал ее к себе, как раньше. И в такие моменты ей хотелось забыть обо всем и поддаться своим чувствам, тоже его обнять. Но она этого не делала. По крайней мере, пока не засыпала. Просыпались они почти всегда в объятиях друг друга, и тут же отодвигались друг от друга, делая вид, что этого не было. Бывало, что Джек даже грубо ее от себя отталкивал, как будто это она к нему сама прилипла, а он этого вовсе не хотел.

Они почти не разговаривали друг с другом. Он иногда делал попытки завести разговор, в основном, чтобы расспросить, как удалось ей сбежать и прятаться все это время, как жила и что с ней происходило. Его мучило любопытство, Кэрол видела это. Но она молчала, не отвечая на его вопросы. Его это злило. Как-то он даже начал расспрашивать ее о Тиме, как можно спокойнее, тщательно сдерживая эмоции, но не дождавшись от нее ответа, все-таки сорвался и грубо швырнул ее на кровать, с трудом подавив порыв ударить. Сев на нее сверху, он схватил ее за волосы и поднял к себе ее лицо.