Тортоделка - Evgesha Grozd
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С нулевым успехом мы доехали до главка. Вадим уже собрал опергруппу и новости резко изменились на плохие.
— Машину бросили на Тихомирова недалеко от станции метро Медведково. Близлежащих камер нет. Патруль обнаружил авто.
— Есть информация об угонах в том районе? — тут же схватился за новую лазейку. — Далеко беременную оттуда не увести. Нужна машина.
— Пока нет, но об угоне и через пару часов могут не заявить. Если вообще будет факт угона, — хмуро проронил Вадим.
— Яр, не заметить беременную в платье на тоненьких бретельках — невозможно. На улице чуть выше плюс десяти. Люди должны обратить внимание, — Герман метался от стены к стене, подобно льву в клетке.
— Только кого искать рыжию или брюнетку? — протянул Антон, словно подливая масло в огонь.
— Я вывел патрули по всему району и объявил план "Перехват". Все на готове, — доложил Вадик. — GPS её телефона включен, но, судя по сигналу, она оставила его дома. Увы, как не прискорбно звучит, но нам остаётся ждать.
— Я не могу ждать! — в полном отчаянии рявкнул Бермуд. — У этой шизанутой моя жена, которая может родить со дня на день. И роды не будут легкими! Боюсь думать о другом…
— Прости, Герыч, но пока мы бессильны, — Вадик с сочувствием смотрел на несчастного мужа пропавшей.
Я впервые не знал чем ему помочь. Рыжая бестия была редким гостем в моих размышлениях и её психологический портрет интересовал меня лишь поверхностно. Но, если учесть все рассказы Геры и Вики о ней, то эта персона вполне достойна моего профессионального внимания. "Подарок" в коробке — какая женщина на такое способна? Только та, что поехала в уме, а в таком состоянии от неё можно ждать чего угодно.
— Её мать и брат, — вдруг выпалил Бермуд. — Наталья давно наблюдает за дочерью и тоже заметила в ней недоброе. Она должна помочь. Не дать дочери стать убийцей.
Неплохая мысль. Осмотрим комнату Лики заодно. Возможно, что-то и даст зацепку.
Но в доме Романенко мы нарвались на дешёвую истерику отца Лики и крокодильи слёзы матери.
— Вы не имеете права! — орал глава семейства. — Моя дочь порядочная девушка. Я тебе морду, сосунок, набью за клевету на мою девочку, — тыча пальцем в Геру, толстяк брызгал слюной гнева. — Пошли вон из моего дома! Охрана!
— Что ж в следующий раз мы лучше подготовимся, — прорычал я и, прихватив с собой Германа, вытолкал его во двор.
В машине мужчина дал волю чувствам.
— Старый хрыч! Паскуда!
— Хрен с ним, Герыч, — Антон ободряюще похлопал друга по плечу. — Романенко всегда был порядочной мразью. Дочка вся в папашу.
Вздрогнул от вибрации телефона. Живо выхватил из-за пазухи. Всем телом ощутил на себе пристальный и выжидающий взгляд коллег и друзей. Выслушав, сбросил вызов и победно выпалил:
— Есть. Это в двадцати минутах отсюда. Тоха, вызывай скорую и патруль по этому адресу.
И включив сигнальную мигалку выжал максимум из своей тачки.
Вика
Я с трудом могла шевелиться как из-за огромного живота, так и от страха за малыша и свою жизнь. Холод тоже сковывал тело и грубые тычки сталью пистолета в поясницу, казалось, били хлеще пули.
— Ну же шевелись, корова! — Лика грубо подпихивала меня снизу, пока я ползла по лестнице вверх. Пару раз запнулась. Если раньше, на втором месяце беременности, мне возбранялось подниматься по лесенкам, то сейчас и вообще было противопоказано. Низ живота чудовищно тянуло, а в глазах темнело.
— Я не могу, — почти взвыла, в очередной раз осев на колени в пролете между четвертым и пятым этажами.
— Кончай симулировать! Живо! Пошла! — пистолет уткнулся в лопатку.
Боль внизу живота снова раскрылась пышным цветом, сковав тазовые кости жуткой судорогой. Это уже шестой раз? Боже, неужели это оно, то самое?! Нет, не сейчас! Не рядом с ней!
— Вставай же, сука, пока мозги не вышибла, — пинок сзади, грубые пальцы впились в локоть. Я застонала от бессилия и боли, но всё же сумела подняться и проползти до пятого.
Рыжая заволокла в квартиру. Чудовищный запах старой пыли и прогнившего пола засаднил в носу. Из мебели лишь табуретка. На полу в большой комнате валялся плед.
— Рожать будешь там, — она токнула меня внутрь. Сама же уселась на табуретку в ожидании.
— Лика, не глупи, — зашептала молебно. — Я не смогу сама родить. По всем медицинским показаниям. Прошу тебя, одумайся. Я и малыш… мы оба умрём.
— Что значит не смогу?! — девушка искривилась в улыбке. — Все бабы рожают. Я вот, например, мёртвого рожала. Боженька заложил это в нашу природу. Так что родишь… Родишь, как миленькая.
— Ты не понимаешь…
— Кончай ныть! — рявкнула рыжая, смеряя меня диким ненавидящим взглядом. — Закрой рот и не беси! Иначе, я тебе его заткну чем-нибудь. Ты родишь этого сопляка, поняла?! Родишь для меня с Герой.
Слёзы безысходности лились по щекам. Новый и ещё более сильный спазм в мышцах почти вывернул наизнанку. Обняв живот, осела на чёртов плед. Боль пошла по позвоночнику, достигая своего пика, а после плавно опустилась вниз, стихая.
— Старайся ещё не орать, — Лика параллельно разглядывала свой маникюр. — Тут стены из картона. Хотя, большая часть дома алкаши и, навряд ли, обратят внимание на твои вопли.
— Герман никогда не будет с тобой. Буду я мертва или нет, — проронила, уткнувшись головой в стену и отдыхая между схватками.
— Нет, дорогая, — Лика метнула в меня черный взор. — Ты просто околдовала его. Заманила своим ребеночком. Этот вариант был беспроигрышный.
— Если такой беспроигрышный вариант, почему же у тебя ничего не вышло? — усмехнулась я, ещё больше зля эту дрянь.
Лика резко поднялась. Я вжалась в стену. Схватка наслоилась верхом, не дав ощутить пощечину.
— Не надо меня злить, — проскрипела злобно сумасшедшая. — Иначе, ничто не остановит вогнать пулю в твоё брюхо. Убью сразу двух зайцев.
Я испуганно сцепила зубы и покорно кивнула. О том, что обречена сомнений больше не было, но дать погибнуть сыну не могла. Пульс обухом бил в висках. Глотала позывы к рвоте. Новая схватка. Мощнее, дольше и мучительней. Вцепилась зубами в кисть руки, переживая муку чудовищной боли. Слезы продолжали орошать моё лицо. Нужно что-то придумать… Сбежать… Звать на помощь, выбежать хотя бы в подъезд, барабанить во все двери.
Лика, скучающе что-то разглядывала в глянцевом журнале, который отрыла в ворохе старой
