Север и Юг - Софья Валерьевна Ролдугина

каждая фраза несла нынче двойной, а то и тройной смысл, и один из них – непременно смущающий. Прежде Фог и не подозревала, что рассказ о работе механизмов дирижабля может звучать почти непристойно, пока на словах «соприкасаются в глубине» не раскашлялась и не расплескала травяной настой из пиалы.

– Вижу, мой рассказ не приносит удовольствия прекрасной госпоже, – вздохнул Сидше, осторожно промокая настой салфеткой. – А ведь мне казалось, что я весьма искусен в развлечениях такого рода. Может, нам стоит попробовать что-нибудь иное? – сказал он…

…и невзначай облизнул губы.

Фог сглотнула.

– Э-э… На-джи?

– О, как хорошо, что у меня как раз есть доска и фишки! Какие госпожа предпочитает? Обсидиан? Полированный коралл?

– Чёрные, – обречённо выдохнула она, зажмурившись, потому что сообразила: теперь им придётся сидеть ещё ближе друг к другу.

Первая партия осталась за Сидше; играл он так хорошо, что впору было заподозрить жульничество – но как схитрить в на-джи, где все фишки-монетки на виду?

«Вот что значит затуманенный разум, – раздосадованно подумала Фогарта, когда на её стороне не осталось ни одной обсидиановой монетки. – Никакая совершенная память не поможет, если мысли витают далеко».

– …могу ли я забрать свой выигрыш? – прозвучало вдруг над самым ухом.

Сидше оказался совсем рядом; шнуровка на вороте его коротковатой хисты распустилась, открывая ключицы; от разгорячённой кожи веяло мёдом и немного морской водой.

– Какой выигрыш?

Точно получив разрешение, он осторожно перехватил её ладонь – и запечатлел поцелуй на запястье, там, где бился пульс… А затем – поднялся и ушёл прочь быстрым шагом, точно сам себя страшился, и Фог даже под пытками не смогла бы сказать, притворство это – или искренние чувства.

Неудивительно, что в изучение садхамов она вцепилась с отчаянием утопающей.

– Вот смотрю я на вас двоих – и думаю, что иногда, может, лучше страсти уступить, чем честь блюсти, – мрачно произнёс Сэрим, которого Сидше со всей строгостью принялся учить премудростям лётного дела, чтоб было кому подменить Чирре. Дело было в навигаторской; день выдался жаркий, и солнце беспощадно палило в стекло, добавляя неудобств. – Глядишь, и глупости бы из головы повыветрились.

– Ты же меня всё от капитана бережёшь? – с подозрением откликнулась она, не отвлекаясь от торопливых записей в тетради. – Ага… «Вихрь сей проявляет повадки живого существа, порою даже разумного…» Нормально звучит?

– Нет, – честно ответил Сэрим. – Ужасно. Я тебя берегу, потому что он едва ли не вдвое старше тебя, дурочки. Сейчас-то, может, страсть ему голову вскружила, но у таких, как он, помутнение быстро проходит. Проявляет он, знаешь ли, повадки существа, порою даже разумного… А ты только жить начинаешь. Слышала, как кьярчи на севере говорят? В первый раз через костёр сигать – дотла сгорать, на второй сиганёшь – только искры с подола смахнёшь.

– Красиво, – кивнула Фог сосредоточенно, вымарывая из записей целый абзац. – Ой, а так хорошо? «Вихрь сей передвигается, точно живое существо, и порой кажется, что он обладает разумом».

– Пойдёт… – вынес Сэрим вердикт – и спохватился: – Ты меня что, не слушала?

– Почему же, слушала. Ты сказал, что страсти то ли надо поддаться, то ли не надо, а в этом я и без тебя запуталась. Лучше скажи, дальше вот я пишу…

Он закатил глаза, досадливо цокнул языком – но терпеливо выслушал её и помог дельным советом. А исследованием своим Фогарта увлеклась не на шутку – так, что когда Сидше вошёл в навигаторскую, то подумала сперва, что ему-то точно по силам догнать садхам на дирижабле, а уже потом – что глаза у него похожи на полированный обсидиан и очень, очень красивые.

«Правильно Алаойш говорил – наука укрепляет разум», – решила она.

Но от капитана на всякий случай отодвинулась в самый угол, к приборам, и записями отгородилась для верности, потому что рядом с ним становилось не только сладко, но и страшно. Казалось, что если они и впрямь сделают шаг навстречу друг другу – то что-то изменится необратимо…

«И учителя я никогда не найду».

Последняя мысль, иррациональная, но прилипчивая, напугала её до взмокших ладоней.

– Садхам! – воскликнула Фог, с облегчением различив у горизонта багровую дымку. – Сможешь его догнать?

– Отчего нет, красавица, – улыбнулся Сидше, точно они прогуливались на базаре, и она попросила его купить красивую заколку для волос. – Крюк это небольшой. Нам надо в Ашраб успеть быстрее, чем посланцы от михрани, но даже всадники-арафи передвигаются по пустыне втрое медленнее, чем дирижабль. А если сравнить с моей возлюбленной «Штеррой» – так и вчетверо… Хочешь садхам – будет тебе садхам.

Сказал – и обжёг взглядом через плечо.

Фог бросило в жар.

Пустынный вихрь точно взаправду чувствовал, что его преследуют – и метался над дюнами, как загнанный зверь. При взгляде сверху он действительно изрядно напоминал змею – или живую реку, текущую меж дюнами. Погоня длилась почти три часа, пока наконец неподалёку от маленького оазиса Сидше не заметил торговый караван… садхам, казалось, тоже заметил – и устремился к нему, на глазах разрастаясь ввысь и вширь.

– Быстрей, быстрей! – азартно поторапливала Фог дирижабль, не отводя взгляда от красного песка. – Давайте-ка полетим наперерез ему. Он ведь к каравану ползёт? Вот между ними и вклинимся!