Гарантирую жизнь - Василий Головачев

Мужчины переглянулись.

– Да пошел ты!.. – сквозь зубы проговорил Никифор, вскидывая «винторез».

В то же мгновение на головы триады обрушился тяжелый физически ощутимый удар, едва не сваливший их с ног. На некоторое время они потеряли способность оценивать обстановку, чувствовать и соображать, полуослепшие и полуоглохшие, не способные сдвинуться с места или пошевелиться.

– Иди ко мне, змееныш, – улыбнулся конунг Харитон, поманив Сергия пальцем.

«Серебряный мальчик» отступил к ноге Тарасова. Глаза его стали огромными, наполнились голубым сиянием, волосы на головке вспушились, заискрились крошечными молниями.

– Гляди-ка, не хочет! – удивился бритоголовый. – Что же ты, Харитоша, не можешь справиться с ребенком?

Конунг в свитере нахмурился, глаза его метнули черное пламя.

«Серебряный мальчик» схватился за голову, тоненько закричал:

– Дяденька, миленький, не надо, мне больно!..

Этот крик словно открыл в душе Тарасова запасы сил, сбросил оковы, освободил парализованные гипноатакой конунга мышцы. Глеб рванулся вперед, выстрелил в конунгов из «глушака».

Новая волна оцепенения заставила его остановиться.

Зато вышел из-под контроля черных магов Дмитрий, прыгнул вперед, разряжая в них пистолет-пулемет, и тоже замер, получив парализующий импульс.

Но одновременно с ним преодолел шок Никифор, выстрелил из винтовки, попал в бритоголового Акселя, и тот с изумленным криком схватился за грудь, на доли секунды утрачивая контроль.

Этого оказалось достаточно, чтобы очнулся Тарасов, снова рванулся вверх по склону, разряжая в противника пси-генератор. Остановился, парализованный. Но бросился вперед Дмитрий, затем Никифор, и так они продвигались к озадаченным отпором черным магам до тех пор, пока в бой не вмешались другие лица.

Сначала помощь пришла к конунгам.

Чуть выше по склону горы на голом глинистом бугре появился еще один человек, худой, высокий, с невыразительным серым лицом, в шляпе с высокими загнутыми полями, превратившей его в ковбоя. На нем были рубашка с короткими рукавами и шорты, будто он только что прилетел с юга.

Его появление позволило слегка растерявшимся конунгам сосредоточить пси-атаки на каждом из защитников «серебряного мальчика», и ситуация резко изменилась не в их пользу.

Никифор получил гипноприказ открыть огонь по своим товарищам, попытался бороться с внушением, но добился лишь временного смещения внимания: руки его дрожали от усилий сдержать воздействие, глаза слезились, и несколько пуль из «винтореза» он выпустил мимо, с каждым разом стреляя все опаснее.

Воля Дмитрия сломалась не сразу, он успел-таки выпустить в конунгов весь запас парализующих игл из «ерша» и очередь из «гороха», попал в бритоголового мага, но больше ничего сделать не успел. Владеющие бесконтактным воздействием конунги нанесли очередной фрустирующий пси-удар, и у Булавина отнялись руки и ноги.

Дольше всех держался Тарасов, благодаря талисману и поддержке «серебряного мальчика», взявшего на себя часть излучения. Глеб добежал до конунга Харитона и в последний миг, перед тем как потерять сознание, – у него внезапно остановилось сердце, – сильнейшим ударом в лицо сломал магу нос.

На этом бой мог бы и закончиться, телохранители Сергия, по сути, выбыли из строя, становясь легкой добычей конунгов, но тут подоспела помощь триаде.

Лес вокруг горы, продолжавшей светиться изнутри, вдруг словно взорвался, и на конунгов выплеснулась волна зверей и птиц!

Здесь были волки, лисы, росомахи, рыси, олени, сохатый и даже семейство медведей, а птичье войско состояло из двух десятков видов от стрижей и соек до сов и ястребов.

Несколько секунд конунгам пришлось обороняться от клыков, когтей и клювов, пока наконец, разъяренные атакой, искусанные, исцарапанные, они не сотворили заклинание, повергшее звериные стаи в паническое бегство. Не убежали вместе со всеми только волки, вцепившиеся в чужаков мертвой хваткой. Их пришлось добивать заклятиями «черного покоя», на что тоже ушло какое-то время, и это позволило прийти в себя Никифору: он снова перенес огонь из винтовки на врагов и в третий раз попал в бритоголового Акселя, окончательно лишив его воли к сопротивлению.

Получив пулю в живот, бритоголовый конунг бежал с поля боя.

Однако это была еще далеко не победа триады и ее помощников, несмотря на поредевшие ряды конунгов и временное отвлечение Харитона на лечение сломанного носа. Черные маги снова получили помощь в лице прибывших к месту сражения двух коллег – молодого, смуглолицего, с бородкой и усиками, одетого в спортивный костюм, и могучего, с метровой ширины плечами мужчины с круглой головой и коротким седым ежиком волос.

Ситуация снова изменилась не в пользу спутников «серебряного мальчика», застывшего в траве с широко раскрытыми глазами и прижатыми к груди кулачками.

Никифор выстрелил в последний раз – кончились патроны, выхватил пистолет, но сухопарый «ковбой» в шляпе и шортах выкинул в его сторону сжатый кулак, с перстня на пальце вылетела фиолетовая молния, вонзилась в грудь Хмеля, и капитан упал.

– Какого дьявола вы с ними возились так долго? – проговорил молодой спортсмен, подходя к силившемуся подняться Дмитрию, и брезгливо ударил его ребром ладони по затылку. Булавин раскинул руки, затих. Спортсмен подошел к Никифору, вынул из его руки пистолет, прицелился в голову.

– Вы недооценили этих парней, пан Харитон, они вас едва не провели. – Он выстрелил, но попал Хмелю не в голову, а в плечо. – Вот черт! Я промазал! – Он снова навел ствол «котика» на Никифора.

– Не играйся, Кибир, – бросил конунг в свитере, озабоченно поглаживая нос. – Забирай мальчика, уходим.

Молодой человек выстрелил – и снова не попал!

– Что за дьявольщина?! Прицел сбит, что ли?

– Подними руки! – раздался вдруг за его спиной четкий, хотя и негромкий голос.

Конунги замерли.

Из леса в двадцати шагах от горы вышел мужчина в зеленоватом плаще, делавшем его почти неразличимым на фоне леса, держа в руке автомат с подствольным гранатометом. Это был Ираклий.

Оглянувшийся на него смуглолицый маг скривил губы, демонстративно приставил к виску Никифора пистолет, но на курок нажать не успел. Хмель вдруг вывернул голову из-под ствола, рывком за ногу отбросил конунга в сторону, и тотчас же Ираклий выстрелил.

Сорокамиллиметровая граната вонзилась в бок спортсмена, раздался взрыв, рука с плечом отделилась от туловища конунга, полетели брызги, осколки костей, клочья одежды. Его тело пролетело по воздуху несколько метров и свалилось в кусты бесформенной массой.

Стало совсем тихо.