Правила виноделов - Джон Ирвинг

Но автобус продержался недолго: он лег непосильным бременем на тощие финансы заштатного городка. И теперь они пешком бредут вверх по склону холма. Их легион, а в памяти его отпечаталось десятка два, не больше. Они переступают порог больницы, у всех одна боль, одна рана…

Сестра Каролина не пропадет, но куда деться сестре Эдне и сестре Анджеле? Где найдет пристанище миссис Гроган? Ему вспомнились устремленные на него полные презрения глаза Мелони. Если бы она попала в беду, ей бы он помог. И Гомер вдруг поймал себя на том, что начинает – самую малость – склоняться к «работе Господней». Уилбур Кедр сказал бы ему сейчас: нельзя самую малость играть роль Господа Бога. Если чуть-чуть склонился, значит увяз по уши.

Гомер Бур погрузился в размышления; рука непроизвольно потянулась в карман, и он нащупал огарок свечи, тот, что мистер Роз вернул ему. «Это ведь тоже против правил», – сказал он тогда.

На ночном столике, между лампой и телефоном, лежал старый, растрепанный «Давид Копперфильд». Можно не открывать книгу, он знает начало наизусть. «Эти страницы покажут, стану ли я главным героем собственной жизни, или им будет кто-то другой», – громко произнес он.

Память у него удивительная. Он помнит все размеры эфирных масок, которые доктор Кедр сам делал для своих пациенток. Обычное махровое полотенце складывал конусом, прослаивая для жесткости картоном, заталкивал внутрь ватный тампон для эфира – вот и вся премудрость. Грубое сооружение, но доктор Кедр делал его в считаные минуты – ведь у каждого лица свой размер.

Гомер предпочитал готовые маски; они делаются из проволочной сетки в форме половника и обтягиваются слоями марли. Именно в такую маску, стоявшую на ночном столике, он и поместил знаменитый огарок свечи из дома сидра. В ней он держал мелочь, иногда клал часы. Гомер заглянул в нее, там сейчас лежали жевательная резинка в выцветшей обертке и черепаховая пуговица от твидового пиджака. Марля пожелтела, запылилась, ну это пустяки, недолго ее сменить. «Да, Гомер, кажется, все-таки быть тебе героем».

Спустился на кухню – там Анджел катал Уолли в инвалидном кресле, стоя сзади на перекладине и отталкиваясь ногой, – их любимая забава, когда муторно на душе. Анджел здорово разгонял кресло, сам Уолли так бы не смог; он только рулил, стараясь избежать столкновения с мебелью; несмотря на талант навигатора и простор кухни, он не всегда успевал менять направление, и они врезались то в стол, то в шкаф. Кенди сердилась на них, но они все равно играли, особенно когда ее не было дома. «Это мы летаем», – говорил Уолли. Чаще всего они летали, когда находила хандра. Сейчас Кенди не было дома, она пошла за Роз Роз. И они разошлись вовсю. Но, увидев лицо Гомера, тут же остановились.

– Что случилось, старик? – спросил Уолли друга.

Гомер опустился на колени перед креслом и спрятал мокрое от слез лицо в его безжизненные колени.

– Доктор Кедр умер, – сказал он сквозь сдавленные рыдания.

И пока он плакал, Уолли держал в ладонях его голову. Но это длилось недолго; насколько он помнил, только один сирота в приюте, Кудри Дей, мог плакать не переставая часами; вытерев слезы, Гомер сказал Анджелу:

– Я расскажу тебе одну коротенькую историю. И мне нужна будет твоя помощь.

Оба пошли в сарай, где хранились садовые принадлежности. Гомер взял маленькую банку с эфиром, проколол булавкой. От паров эфира у него слегка заслезились глаза; он никогда не мог понять, что хорошего Кедр находил в эфире.

– К эфиру у него было наркотическое пристрастие, – сказал он сыну. – Но больным Кедр давал эфир как волшебник. Помню, пациентки во время операции разговаривали с ним, а боли не чувствовали. Так точно он дозировал.

Затем они вернулись в дом, поднялись с банкой эфира наверх, и Гомер попросил Анджела постелить в его комнате вторую постель – сначала клеенку, которую стлали Анджелу, когда тот еще нуждался в подгузниках, поверх – чистую простыню и пододеяльник.

– Для малышки Роз? – спросил Анджел.

– Нет, не для малышки, – сказал Гомер. И стал распаковывать инструменты.

Анджел сел на кровать и не отрывал глаз от отца.

– Вода кипит! – крикнул снизу Уолли.

– Ты помнишь, я тебе рассказывал, что я помогал доктору Кедру? – спросил Гомер.

– Да, – ответил Анджел Бур.

– Я был хороший помощник. Очень хороший. Я не любитель, Анджел, я настоящий профессионал. Это и есть моя коротенькая история, – сказал Гомер и оглядел инструменты: где, что и как лежит. Порядок – идеальный. Годы над умением не властны.

– А дальше-то что, рассказывай, – попросил Анджел.

Внизу, они слышали, Уолли летал уже по всему дому.

А наверху Гомер Бур, меняя на старой маске марлю, продолжал свой рассказ. Начал с работ: Господней и дьявола – и сразу же объяснил, что для Уилбура Кедра все, что он делал в приютской больнице, было богоугодным делом.

Кенди насторожилась, когда фары джипа четко высветили на фоне темного неба фигуры сборщиков: они сидели на крыше дома сидра бок о бок, как большие нахохлившиеся птицы. Она подумала, что наверху собралась вся бригада. Но это было не так, отсутствовали двое – мистер Роз и его дочь. Они были в доме, остальные сидели на крыше и ждали, как было велено.

Кенди вышла из джипа – никто сверху не окликнул ее. Окна темные, света в доме нет. Если бы не силуэты на фоне неба, она бы подумала, что все уже спят.

– Привет! – крикнула Кенди сборщикам. – Вот увидите, в один прекрасный день крыша под вами провалится.

Никто на приветствие не ответил, и это насторожило Кенди. Сборщики были явно чем-то испуганы. Потому и молчали. Они понимали: мистер Роз делает с дочерью плохое, но заступиться за нее не могли – боялись.

– Глина! – позвала Кенди.

– Да, миссус Уортингтон, – ответил тот.

Кенди подошла к углу дома, где крыша слегка осунулась вниз; тут стояла старая садовая лестница, упиравшаяся в карниз крыши. Никто из работников, однако, не поспешил помочь ей.

– Персик! – опять позвала Кенди.

– Да, мэм, – отозвался тот.

– Подержи, пожалуйста, лестницу, – сказала Кенди.

Глина с Персиком держали лестницу, а Котелок протянул руку, когда голова ее показалась над карнизом. Сборщики потеснились, и она села рядом с ними.

В темноте не разберешь, но Роз Роз явно на крыше нет, как нет и мистера Роза, иначе он бы уже приветствовал ее.

Вдруг прямо под ней послышались какие-то звуки и чей-то негромкий голос. Кенди было подумала, это во сне лепечет малышка, но лепет скоро перешел в плач.

– Когда ваш Уолли был маленьким, все было по-другому, – сказал Котелок. – Как будто в другой стране. – Взгляд его блуждал по мерцающей цепочке огней на далеком берегу океана.

Звуки внутри дома слышались все отчетливей.

– Хорошая ночь, мэм, правда? – громко сказал Персик, стараясь их заглушить.

Ночь решительно была нехорошая, глухая. Теперь уже не было сомнений, что за звуки доносятся из темного дома. К горлу Кенди подступила тошнота.

– Осторожнее, – предупредил ее Глина, когда она встала.

Неожиданно Кенди присела и стала колотить по жестяной крыше.

– Крыша совсем старая, миссус Уортингтон, – сказал Котелок. – Можно провалиться.

– Помогите мне сойти вниз, – приказала она.

Глина с Персиком взяли ее за руки, Котелок пошел вперед. Спускаясь с крыши, Кенди старалась шуметь как можно громче.

– Роз! – крикнула она еще с лестницы. У нее язык не повернулся назвать девушку этим дурацким именем Роз Роз; не могла она произнести и «мистер Роз». И она еще раз крикнула: – Роз!

Она и сама не знала, кого зовет, но в дверях дома сидра появилась фигура мистера Роза. Он все еще одевался, заправлял рубашку в штаны и застегивал их. Он ей показался старше, суше и хотя, как всегда, улыбался, но смотрел в глаза без обычной самоуверенности и вежливого безразличия.

– Ничего мне не говорите, – сказала Кенди. Впрочем, что ему было говорить? – Ваша дочь с ребенком поедут со мной.

Миновав мистера Роза, она вошла в дом и, нащупывая выключатель, почувствовала под рукой измочаленный листок бумаги с правилами дома сидра.

Роз Роз сидела на кровати; она уже надела футболку и джинсы, но еще не успела застегнуть их; на коленях – смятый купальник, в спешке по неумению она не смогла натянуть его; в руке ботинок, другой где-то под кроватью. Кенди нашла его, надела девушке на босую ногу, носков у Роз Роз не было. Завязала шнурок. Роз Роз сидела на кровати не двигаясь, Кенди надела и завязала второй ботинок.

– Ты пойдешь со мной, – сказала она девушке. – Вместе с дочкой.

– Да, мэм, – ответила Роз Роз.

Взяв с ее коленей купальник, Кенди вытирала им слезы с ее лица.

– Все будет хорошо, – сказала она Роз Роз. – Успокойся. Больше тебя никто не обидит.