Тень Камбера - Кэтрин Куртц

Следующий час для Келсона прошел, как в тумане. Вначале горцы не позволяли Дугалу приблизиться к нему. Но на лице друга читалась радость. На этот раз Келсона закутали в синий плащ и дали выпить козьего молока с медом — по древней традиции, как ему объяснили, символизирующей возрождение: он ведь вышел на свет нового дня. Когда он выпил кубок до дна, как требовалось, его посадили у алтаря на трон, который подозрительно напоминал нечто среднее между троном короля и епископа.

Когда брат Майкл начал служить мессу благодарения, слегка отличную от той, к которой привык Келсон, король узнал, что сегодня — воскресенье ваий. И приветствие Келсона, как короля, в ходе мессы, вызывало удивительные ассоциации с другим священным Царем, который вошел в святой город в такой же день, более тысячи лет назад, под такие же ритуальные возгласы: «Осанна! Благословен тот, кто приходит с именем Господа!»

После того, как испытание закончилось, жители Сент-Кириелла приняли предварительные заверения Келсона в благорасположении, даже не выслушав его рассказ о событиях прошлой ночи. Это будет официально проверено после мессы. И только перед причастием Дугал смог приблизиться к нему. Когда они обнялись, он прошептал слова успокоения, и вслух, и мысленно, и вернул Келсона к реальности за стенами святыни, сообщив королю, что ему удалось вступить в короткий контакт с Морганом и Дунканом, которые теперь на полной скорости направляются к ним, в надежде приехать еще до заката. Келсон внезапно осознал, что ведь в королевстве все, наверняка, считают его погибшим. Раньше это не приходило ему в голову, поскольку он боролся за выживание. И как там Нигель? Ведь он считает себя королем. Теперь на Келсона давила необходимость поскорее вернуться, причем ощущение это явилось к нему совершенно внезапно.

Но вначале ему пришлось рассказать об испытании, к вящему удовлетворению их пленителей — хотя теперь жителей деревни едва ли стоило так называть. После того, как он появился в дверях, целый и невредимый, отношение к нему изменилось. Когда месса закончилась, все собрались у его ног, словно зачарованные дети, он рассказал им все, что мог вспомнить о Камбере и о том, как ему явился святой-Дерини. Он не стал упоминать о Росане. Келсон без сопротивления позволил местным Дерини проверить, говорит он ли правду, повторив свою клятву восстановить школы Дерини, а также культ их святого. Энтузиазм жителей деревни утроился.

К тому времени, как Келсон закончил говорить, они уже были полностью им очарованы. Когда он сказал им, что должен их покинуть, по крайней мере, на время — поскольку все королевство сейчас пребывает в трауре по своему королю, и, возможно, ему угрожает опасность от иноземных врагов, — они тут же предложили свою помощь. К полудню они с Дугалом, наскоро перекусив, сели на горных выносливых лошадок и выехали из долины Сент-Кириелл, в сопровождении шестерых веселых горцев, которые собрались проводить их до Ремута. Все облачились в традиционный наряд горцев: кожаные обтягивающие штаны, поверх них — юбки из клетчатой ткани, и туники из грубой шерсти, а также в подбитые мехом плащи, чтобы защититься от холода.

К сумеркам они все еще не встретились с Дунканом и Морганом, поэтому Келсон остановился, чтобы послать короткий, но мощный ментальный импульс. Он даже не удосужился спрыгнуть с лошади, только позволил Дугалу придержать поводья, пока сам погружался в глубокий транс. Очевидно, Келсон набрался сил во время ночного испытания, так как зов его тут же достиг цели. К восходу луны, несколько часов спустя, сопровождающие их горцы с удивлением увидели двух самых достойных и могущественных герцогов королевства, которые спрыгнули с усталых лошадей и бросились со всех ног по продуваемой ветром равнине, чтобы обнять короля и его спутника, тогда как двое приграничников с радостными воплями устремились вслед за ними.

Они не стали пускаться в обратный путь той же ночью, поскольку новости, сообщенные Морганом и Дунканом после радостной встречи, были серьезными и трагичными, и требовалось принять решения на свежую голову. А подобное было бы невозможно, если бы они сразу же бросились в дорогу, не отдохнув, как следует. Они разбили два лагеря: один — для короля и трех его ближайших соратников, второй — для людей Мак-Ардри и горцев из Сент-Кириелла. После легкого ужина королевская команда расселась вокруг меньшего из костров для военного совета. Келсон молча слушал, как Морган рассказывал о том, как Дункан обнаружил труп Тирцеля, о болезни Нигеля, об уже, вероятно, совершившейся женитьбе Конала на Росане и, наконец, об их с Дунканом подозрениях относительно Конала.

— Пока у нас нет доказательств, что именно он все это сотворил, — сказал Дункан после того, как пораженный Келсон задал несколько вопросов и молча выслушал рассуждения друзей. — Но кто еще выгадал столько, сколько он, при сложившихся обстоятельствах? Остаются факты: Тирцель мертв, Нигель при смерти, а Конал думает, что он в любой момент станет королем, и вся сила Халдейнов теперь утверждена в нем. И, скажу прямо, он не желал терять ни единого дня и требовал, чтобы могущество передали ему как можно скорее, едва лишь состояние Нигеля ухудшилось.

Дугал нахмурился.

— Но не может ли быть так, что он всего лишь желал обрести всю полноту силы, ради защиты королевства, так как полагал, будто Келсон мертв, а его отец не способен править?

— Вполне возможно, — согласился Морган, — и очень вероятно, что Конал как раз и будет на этом настаивать. Но независимо от того, получил ли он свои силы от Тирцеля или благодаря нашим усилиям — в последнем я, кстати, сомневаюсь, оглядываясь назад — теперь он обладает полным потенциалом Халдейнов. Я совсем не уверен, что он готов отказаться от короны, которая почти находится у него в руках… только потому что Келсон вернулся целым и невредимым. И даже если он невиновен во всем остальном, остается еще один вопрос — почему он так спешно женился на Росане?

Келсон грустно кивнул. То, что Конал предал его, не особо удивляло, при сложившихся обстоятельствах. Он давно знал о той ревности, которую кузен испытывал к нему последние четыре года, но при необходимости с Коналом можно будет разобраться. Келсона поразило очевидное предательство Росаны. Именно эта новость, если не считать беспокойства за Нигеля, послужила причиной холодной свинцовой тяжести у него на сердце. Он с трудом сдерживался, чтобы не расплакаться.

— Мы предоставим Коналу шанс объясниться, — тихо сказал Келсон после долгого молчания. — Не хочется верить, что мой кузен совершил все эти преступления. Вполне может найтись какое-то другое объяснение.