Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

Олег Вадимович, конечно, сразу же (06.05.68) постарался рассеять мой «преждевременный пессимизм». Он даже предложил «технический прием», помогающий развеять плохое настроение: «Когда вас что-то тяготит, то надо, так сказать, размотать клубок, т. е. постараться найти первопричину упадка духа. И вот так, следуя по нити, не только находить “зерно”, но и восстанавливать душевное равновесие». Так мы с Олегом Вадимовичем поддерживали друг друга. То я его, то он меня.

На мою жалобу, что в издательстве работать сейчас неприятно, Рисс отреагировал философски:

…спросите кого угодно, работает ли он на заводе, в театре или в школе, он скажет то же самое. <…> Так что утешьтесь… Работать-то все-таки надо!

В письмах к нему я продолжал сообщать о своих делах и своем самочувствии на новом посту:

Меня давит громадность задач, которые вижу в подробностях и которые, чувствую, во всем объеме мне не под силу (до 4 ноября 1968 года).

Что до меня, то разрываюсь в ответах на тысячи вопросов, в основном мелких, а крупные уплывают, и я с ужасом чувствую, как дело все больше и больше управляет мной. Единственное, что меня хоть чуть-чуть примиряет с этим, так это то, что людям со мной легко (11.06.68).

Положение издательства в конце 1968 года, первого года моего пребывания на посту главного редактора, потребовало от меня головоломных усилий для решения проблем, с которыми я, как ни странно, справился. Вот что я писал Риссу об этом:

У меня сейчас наступают очень горячие и очень тяжелые дни. При утверждении плана 1969 года летом нам прибавили стараниями директора Библиотеки им. Ленина 4 млн. листов-оттисков, доведя листаж до 18,5 млн. печ. листов-оттисков. Немного, но все же легче стало дышать. Ведь мы удовлетворяем запросы библиотек и читателей всего на 30–50 процентов в очень многих случаях. Сворачивать все издательство, чтобы выпустить две-три книги, невозможно. Не только потому, что люди останутся за бортом, но и потому, что кроме практических нужд и интересов любознательного читателя существуют интересы науки, интересы исследователей, требуется большое число учебников. В общем замкнутый круг. Так вот, помимо того, что из плана 1968 года перешло свыше 30 названий книг общим листажом 5 млн. печ. листов-оттисков, теперь, к концу года выясняется, что из добавленных первоначально 4 млн. печ. листов-оттисков 2 млн. отбирают. И вот теперь мне предстоит из первоначального плана в 135 названий и 18,5 млн. печ. листов-оттисков выбросить книг на 7 млн. печ. листов-оттисков. Представляете себя задачку! А ведь это не только книги. Это люди. Это коллективы. Это самолюбия. Это интересы. Можно либо свихнуться, либо потерять чувствительность. Ведь каждого жалко, каждого понимаешь, но если каждого жалеть, то как найти выход.

<…>

Помимо того, сейчас идет большое число рукописей, которые нужно читать как для контроля, так и для того, чтобы не засохнуть в административно-полубюрократической суете, которая высасывает все соки, не давая ни удовлетворения, ни радости; надо позаботиться о новом перспективном плане на 1971–1975 гг. Хочется, чтобы этот план был составлен не по обычному шаблону, а как перечень основных задач на этот период и тем, которые помогают в решении этих задач. <…> Хочется сосредоточить усилия издательства на основных, решающих направлениях и проблемах, чтобы было меньше случайности в издании литературы нашего профиля. Возможно, я идеалист, и ничего не добьюсь, но не потому, что это практически невозможно (возможность безусловна), а потому, что это требует бешеной энергии, тысяч встреч, умения легко разговаривать, а вот этого-то у меня и не хватает, хоть тресни. Для меня всякий разговор – это преодоление какой-то мертвой точки. То, что другому дается без всяких усилий, у меня отнимает много сил. Вот беда. Это еще из детства. Конечно, в силу необходимости преодолеваю сопротивление характера, но трудно это дается. Честное слово! Вот уже три недели, если не больше, как записал телефон Алексея Николаевича Леонтьева, психолога, чтобы посоветоваться с ним относительно планов издания психологических трудов, связанных с нашими интересами. И что же? Не хватает решительности начать этот разговор. Позвоню, конечно. [Так и не позвонил.] Но ведь время идет, может быть, что-то важное уже упущено (18.11.68).

Некоторое представление о моей рабочей загрузке дает письмо к Риссу от конца ноября 1968 года:

На целую неделю задержался с письмом: куча причин – главным образом невероятный наплыв работы (рукописей, совещаний и прочих напастей). Приходил домой на последнем издыхании. Да к тому же три вечера из пяти были заняты: заседание бюро секции редакционно-издательских работников Союза журналистов до 10 вечера, после которого нужно было прочитать 5-листную рукопись беседы о книгах, чтобы пойти к 9 утра на обсуждение ее в Библиотеку им. Ленина – один вечер; партсобрание, посвященное ходу выполнения плана, – другой вечер; отчетно-выборное профсоюзное собрание, после которого мы еще успели побывать в театре – смотрели в филиале МХАТа «Жил-был каторжник» Ануя, – третий вечер. Наконец, вчера мучился из-за вспухшей десны (абсцесс, который вскрыли, но который настолько давал себя знать, что не мог вообще ничего делать, даже читать).

И все же, оглядываясь назад, могу без лишней скромности сказать, что я оказался более или менее удовлетворительным главным редактором. Не потому, что удержался на этой должности 18 лет, а потому, что

– немало сделал, чтобы направить выпуск книг издательством в соответствии со сформулированными мною основными его задачами;

– сумел организовать редакционно-издательский процесс подготовки изданий к производству и их выпуска, несмотря на все внешние и внутренние препятствия;

– внес немалый вклад в пропаганду и рекламу книг издательства (в основном печатную, а однажды даже телевизионную, которую сам, увы, не видел);

– разборами редакторских работ по правленым рукописям и сигнальным экземплярам на заседаниях в главной редакции способствовал повышению квалификации редакторов и улучшению качества книг;

– наладил нормальные отношения с коллективными авторами – центральными библиотеками (задача далеко не легкая и простая).

Некоторые авторы одобрительно отозвались в печати о моей деятельности главного редактора.

Когда в 2005 году меня удостоили звания Человека книги, один из них, профессор И.Г. Моргенштерн, прочитав об этом, написал:

…я вспоминаю, как в 1976 г., прислав в издательство «Книга», главным редактором которого был А.Э. Мильчин, предложение выпустить книгу типа «Занимательная библиография», мы с Б.Т. Уткиным получили от него письмо с вопросом, как вы себе представляете эту книгу? Написали и отправили несколько рассказов занимательного характера. В ответ – готовый договор. Далее – два издания (1978 и 1987 гг.) общим тиражом в 120 тысяч экз., 12 рецензий на них и множество ссылок.