Лин-Ли - Татьяна Владимировна Солодкова

Линетта уронила руки на колени и так резко вскинула голову, что, будь позади ее стула стена, она непременно разбила бы о нее затылок.

— Вы хотите изменить мир? — прошептала, не веря своим ушам.

Викандер улыбнулся, глядя на нее с хитрым прищуром.

— Высоко беру?

— Я… — Она не нашла слов. — Не знаю… Вы…

— Я, — подтвердил мужчина, и его голос стал жестче. — Я уже двадцать лет пытаюсь объединить темных и светлых. И ваш с Линденом брак принес бы огромную пользу с политической точки зрения, и я не считаю правильным это скрывать. Я поддержу вас, чего бы мне это ни стоило. И король поддержит, потому что двадцать лет это наше общее с ним дело. Но вы должны знать, на что идете.

— А Линден? — сорвалось с ее губ.

— А Линден все знает и понимает. И я даже не сомневаюсь, что эта ноша ему по плечу. Поэтому основное решение за вами.

Лина не выдержала, вспыхнула.

— Он мне еще даже ничего не предлагал.

Но собеседник остался абсолютно спокоен.

— Предложит, — в его тоне не было и толики сомнения. — Но я не хочу, чтобы вы влезли во все это, не понимая, чем это обернется. Не хочу, чтобы, столкнувшись с реальностью (не с надуманными проблемами, а с по-настоящему суровой реальностью), возненавидели его или себя. Это должен быть осознанный выбор или осознанная борьба.

Повисло молчание, тягучее, оглушающее.

Линетта сидела, глядя прямо перед собой, и чувствовала себя опустошенной. Выброшенной на берег рыбой, которая вдруг обнаружила, что не способна дышать на суше.

— Подумайте над этим, прежде чем дать ему ответ, — сказал Викандер и поднялся с сиденья, мягко коснулся ее плеча. — Каким бы он ни был.

После чего отошел. Его шаги эхом отразились от стен пустого зала ожидания, скрипнула дверь.

А Лина так и сидела, глядя перед собой.

И чувствовала себя так, будто только что произошел еще один взрыв, но на этот раз она не успела выставить щит.

ГЛАВА 34

Наконец вручив Бланту бумаги, Линетта решила отправиться в общежитие. Куда же еще? Бесцельно бродить по городу — та еще идея…

В голове все еще был такой сумбур из мыслей и чувств, что она чувствовала себя пьяной и имела лишь одно желание — поскорее лечь и закрыть глаза. Не думать. Не чувствовать.

— Лина.

О боги, это какой-то заговор. Почему все словно сговорились именно сегодня и почти одновременно?

— Андер? — Она повернулась на голос. — Что ты здесь делаешь?

Увидеть сыскаря в здании Гильдии магов после завершения расследования Линетта ожидала в последнюю очередь.

Он шел к ней по коридору и улыбался. И в первое мгновение ей показалось, что у нее начались галлюцинации. Ферд. Ей. Улыбался. После всего, что между ними произошло. Как такое вообще возможно?

В итоге Лина просто встала как в копанная в том месте, где ее настиг его окрик, и просто стояла, пока мужчина не подошел ближе и не остановился на расстоянии шага от нее — не слишком близко, не нарушая личного пространства.

— Тебя искал.

Слишком высокий, слишком, и ее взгляд остановился где-то в районе мужского плеча — на уровне ее глаз. Должно быть, именно поэтому первое, что пришло ей в голову, это сказать:

— У тебя новая куртка.

Куртка была точной копией прежней, такая же форменная, только еще не выгоревшая на солнце — насыщенного коричневого цвета. Прошлая была скорее рыжей.

Ферд усмехнулся.

— Старая пришла в негодность.

Ничего удивительного: щит ведь дал неполную защиту. Свое платье, в котором была в тот вечер, Лина тоже выбросила, несмотря на взращенную с детства бережливость по отношению к вещам.

Линетта все-таки пересилила себя и посмотрела собеседнику в лицо. Однако в обращенном на нее взгляде темно-карих глаз плескалось разве что сожаление. Ни ненависти, ни презрения — ничего схожего с тем, что она увидела в этих глазах на празднике Середины осени. Сколько? Всего-то четыре дня, а кажется, что целую жизнь назад.

Повисло неловкое молчание. Боги, сколько времени они потеряли, мороча друг другу головы, топчась на месте и не решаясь говорить о том, что на самом деле чувствовали.

Поэтому Лина заговорила первой и сказала на сей раз чистую правду:

— Я рада, что с тобой все в порядке. И мне очень жаль, что мы так некрасиво расстались. Я приняла решение раньше и хотела сказать тебе в тот вечер, но… — Пожала плечами. — Струсила? — вышло с вопросительной интонацией. И она тут же ответила самой себе: — Сперва струсила, а потом не успела.

Мужчина чуть поморщился.

— Да уж, — протянул он, зачем-то убрав руки в карманы куртки. Значит, ему тоже было неловко в ее обществе. Дурацкий разговор. — Не лучший вечер в моей жизни, но я все понимаю.

Она моргнула.

— Правда?

— Правда, — заверил Андер. — Сердцу не прикажешь. Так бывает.

Однако сожаление из его глаз так и не исчезло. Сожалел ли он о том, что у них не сложилось, или о том, что Лина не оправдала возложенных на нее ожиданий, она не стала уточнять. Выяснения отношений уже никому из них не нужны.

— Не прикажешь, — согласилась со вздохом.

Уж Лина-то знала это наверняка. Вот только надо ли пытаться ему приказывать? Кому из них это принесло счастье?

Отвела взгляд и уставилась на окно за плечом собеседника. В стекло бился невесть откуда взявшийся в это время года ярко-желтый листок. Отлетал, гонимый ветром, и снова лип к окну. Должно быть, застрял во время листопада в какой-нибудь сухой щели и не сгнил, избежав участи своих собратьев. Временно избежав…

Поняв, что она задумалась о своем, Ферд кашлянул, чтобы вновь привлечь к себе ее внимание.

Лина оторвала взгляд от завораживающего танца листка за окном и посмотрела мужчине в лицо.

— Вообще-то, я искал тебя не для того, чтобы обсуждать наши несложившиеся отношения, — сказал он, — а чтобы поблагодарить за то, что ты спасла мне жизнь. Мне рассказали, что, если бы не твоя защита, от меня не осталось бы и мокрого места.

Линетта грустно улыбнулась, покачала головой.

— Моей заслуги в этом меньше, чем ты думаешь. Нам всем просто повезло.

Действительно повезло, потому что она не успевала, а резерв был частично спущен на поддержание жизни Люси, частично — на сам взрыв. Дорнан вообще ничего не успел, потому что Лина швырнула волосы ему прямо в лицо. Правда, сама сообразила, что сейчас придет конец всем, кто оказался поблизости, только тогда, когда тело соседа