Савроматы. Ранняя история и культура сарматов - Константин Фёдорович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Популярность орлиной головы, изображаемой савроматами Приуралья на бляшках уздечного набора, объясняется не только тотемическими представлениями или почти всеобщим почитанием орла как солярного символа. Орел выступал, как грифон у скифов, покровителем конных воинов. Для усиления боевых качеств ему придавались черты других хищников — звериное ухо и зубы.
Сакрально-магическое значение головы хищной птицы у савроматов подтверждается также тем, что этот мотив был использован в украшениях одежды савроматской жрицы, погребенной в Ново-Кумакском могильнике (рис. 77, 25). Золотые бляшки в виде зубастых грифоньих голов, золотые бляшки в виде припавших к земле хищников (рис. 78, 1, 2) или костяная бляшка, изображающая лежащего оленя (рис. 78, 10), в богатых женских погребениях, вероятно, символизировали покровителей-животных отдельных семей или родовых групп савроматского общества, сохранившего пережитки тотемических представлений.
Известный нам в савроматском прикладном искусстве подбор диких зверей, особенно волк и медведь, ярко свидетельствует о сильных пережитках тотемизма в идеологии савроматов.
Сохранение тотемических представлений у народов, находящихся на стадии разложения родо-племенного строя, нельзя отрицать, ибо пережитки тотемизма были очень стойки у многих народов нашей страны[1124]. У скотоводческих, в недавнем прошлом кочевых племен, какими были туркмены, долго сохранялись тотемические названия, среди которых одно из первых мест занимает волк, а также иные дикие и домашние животные, в том числе верблюд, лошадь, овца[1125]. Вероятно, многие савроматские роды считали, что ведут свое происхождение от волка и медведя, мотивы которых широко внедрялись в их прикладное искусство и уже потеряли первоначальную связь с отдельными родами. То же можно сказать и про верблюда, но только относительно южноуральской группы савроматов.
Полиморфные образы животных, известные у савроматов, могут восходить, подобно полиморфным божествам Ближнего Востока, к древним тотемам, соединявшим в себе признаки нескольких животных, например, змея, коня и льва или иного хищника.
У савроматов, как и у других народов скифского времени, вступивших в период более или менее развитой военной демократии, «слияние животных образов, — по справедливому выражению А.В. Збруевой, — символизирует слияние тотемов, слияние родов и является следствием, идеологическим отражением этого процесса»[1126].
Первоначально представления о тотемных животных в сочетании с культом солнца могли дать в прикладном искусстве такие мотивы, как свернувшийся в кольцо хищник, посвященный солнечному божеству[1127].
Образ медведя, выступающий в савроматском искусстве наравне с образом волка, вероятно был тесно связан с культом огня, как у древних племен Прикамья и Урала он олицетворял солнце[1128]. Не потому ли головы медведей изображали на ножках савроматских каменных алтарей?
Для выяснения роли зооморфных композиций в савроматском искусстве большое значение имеет интересная попытка М.П. Грязнова связать ряд изображений Южной Сибири, среди которых имеются и родственные южноуральским, с героическим эпосом древних народов[1129]. Подобную работу проделал также Б.Н. Граков на основании анализа скифской мифологии и ряда предметов, связанных с религией скифов[1130]. Савроматские композиции беднее скифских и южносибирских и отражают, вероятно, более древний пласт мифологии, где персонажами являются животные, а сюжетом — борьба зверей или сцены терзания.
Если центральным сюжетом древних южносибирских поэм, по мнению М.П. Грязнова, была «борьба-поединок богатырей и поединок коней богатырей»[1131], то в савроматском эпосе Южного Урала, как можно судить по дошедшим до нас изображениям, всегда выступают только животные, вероятно, символизирующие отдельные роды и фратриальные подразделения племен, или во всяком случае отражающие дуальную организацию савроматского общества.
Проникнуть, хотя бы приблизительно, в смысл борьбы животных в савроматском искусстве позволяют древние сказания ираноязычных народов, сохранившиеся в Авесте и в древних легендах народов Средней Азии.
Остановимся на сцене борьбы двух двугорбых верблюдов на бронзовых бляхах из кургана 8 группы Пятимары I (рис. 80, 13). Верблюд, игравший большую хозяйственную роль в жизни ираноязычных племен Азии, почитался у них с глубокой древности и очень часто упоминался в Авесте. Само имя Заратуштры, основателя зороастрийской религии, обозначает «владеющий позолоченным верблюдом». Свирепый вид верблюдов, изображенных как на приуральских бляхах, так и на упомянутой выше металлической курильнице из с. Буконь, соответствует их эпитетам в Авесте: «яростный», «сильный», «обладающий наибольшей силой и мощью среди самцов» (Авеста, из гимна Вертрагне, Бехрам Яшт)[1132]. В облике верблюда здесь выступает авестийское божество победы Вертрагна, который также перевоплощается и в белого копя, и в кабана, и в хищную птицу Варган. Другое божество Авесты — блестящий, сверкающий Тиштрия (звезда Сириус, податель дождя) — в образе белого коня вступает в бой с дэвом Апаоша в образе черного коня (Авеста, Тиштр Яшт, 26–29)[1133].
Все эти животные и хищная птица являются персонажами сцен борьбы зверей, изображенных на восточноевразийских бляхах. Надо думать, что мифология древних племен Южной Сибири, связанная с зооморфными образами, была близка авестийской. И это еще в большей степени касается савроматов Приуралья, находившихся в тесном контакте с народами Средней Азии.
В сценах борьбы животных одного вида, в том числе и верблюдов, отразилось дуалистическое мировоззрение, борьба двух героев, выступающих здесь в образе своего древнего тотема, борьба двух братьев (часто в мифологии — близнецов), родов или фратрий.
В авестийской мифологии мы также найдем мотив, созвучный мотиву терзания травоядного животного, известному южноуральским савроматам, судя по бляхам из Ново-Кумакского могильника (рис. 77, 28, 29). Это — легендарная птица Варган, быстрейшая и проворно летающая, хватающая добычу когтями и клюющая ее сверху (Авеста, Бехрам Яшт). «Она одна среди всех живых существ догоняет стрелу на лету, даже когда она хорошо пущена». Она является предвестником восхода солнца, ибо «вылетает она, встряхивая перья, на первой утренней заре»[1134]. Образ подобной хищной птицы мы находим в прикладном искусстве савроматов среди украшений боевого коня. Это уточняет наше представление о культе птицы, символизирующей солнце, военные подвиги и победу.
В сценах терзания хищниками травоядных, которые представлены на сибирских и южноуральских зооморфных изделиях из металла и кости, вероятно, также надо видеть отзвуки борьбы двух или нескольких родов или племен, точнее — их древних тотемов. В среднеазиатском фольклоре и обычаях мы находим сведения об этой борьбе, которые помогают объяснить содержание композиции роговой пластины из группы Пятимары I. С.П. Толстов сообщает об одном свадебном игрище, недавно широко распространенном в Средней Азии, в частности, у туркмен и казахов[1135]. Оно заключалось в том, что «невеста в свадебном наряде садится на коня, берет через седло овцу или козла и
