Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом - Рене Груссе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отон де ла Рош женился на Изабелле де Рей. Их сын и внук, Ги и Отон де Рей, оба остались во Франции (Отон де Рей совершил поездку в Афины в 1265 г., но не претендуя на наследование этой сеньории). В 1225 г. сам Отон де ла Рош, очевидно страдая от ностальгии по родному Франш-Конте, вернулся во Францию, мирно процарствовав в городе Перикла (1205–1225)[303]. Но прежде он вызвал в Грецию своего племянника, Ги I де ла Рош (сына его брата Понса де Флаже), который ему наследовал.
Сначала Ги I правил Афино-Фиванской сеньорией с титулом mégas kyr (1225–1260), потом с титулом герцога (1260–1263). Мы видели, что традиция, похоже, безосновательно приписывает Людовику Святому дарование ему герцогской короны, которую впоследствии носили все его преемники. Мы также видели, что, будучи вассалом князя Морейского Гийома I де Виллардуэна за шателенство Коринфское и сеньорию Аргосскую и Навплийскую, он тем не менее отказался исполнять «службу», требуемую от него Гийомом в эвбейских делах, что вызвало Каридийскую войну между ними (1258). Также известно, что Гийом де Виллардуэн простил ему мятеж и даже возвратил его пелопоннесские фьефы Коринф, Аргос и Навплию. Впрочем, в данном случае досаду смягчали семейные узы: Ги I был женат на племяннице Гийома де Виллардуэна. От нее у него было два сына, Жан и Гийом, о которых мы еще поговорим, и три дочери: Алиса, вышедшая замуж за Жана II д’Ибелина, сеньора Бейрутского, Катрин, вышедшая за Шарля де Лагонеса, сенешаля Сицилии, и Изабелла, выходившая замуж последовательно за Жоффруа де Брюйера, сеньора Каритайны, и за Юга де Бриенна, графа Лечче.
Ги I наследовал его старший сын Жан де ла Рош (1263–1280). Влияние этого принца было значительным и ощущалось вплоть до Фессалии, страны, которая в то время составляла греческий деспотат «Великой Влахии» и находилась под управлением одной из ветвей семейства Ангелов. В 1275 г. вмешательство Жана спасло деспота Фессалии от византийского вторжения: маленькое войско герцога Афинского — по разным сведениям, 300 или 500 рыцарей — разгромило византийцев в сражении при Неопатрасе (ныне Ипати)[304]. Более счастливый, нежели князь Морейский Гийом де Виллардуэн, который при аналогичном вторжении потерпел поражение при Кастории, Жан приобрел в связи с этим значительный престиж и стал арбитром между различными греческими принцами. Жан также защищал веронских «терциариев» на Эвбее и их венецианских покровителей от атак византийского флота. Правда, во время одного из таких походов его постигла участь Гийома де Виллардуэна: он был разбит и взят в плен при Веронде (Ватондасе) возле Ореоса имперским адмиралом Ликарио, грозным итальянским авантюристом, перешедшим на службу к императору Михаилу Палеологу. Жан был отправлен в Константинополь, где, возможно, ожидал предъявления требований о территориальных уступках, столь же тяжелых, какие семнадцатью годами ранее были предъявлены Гийому де Виллардуэну, но Михаил Палеолог, задумавший выдать за него одну из своих дочерей, принял его с почетом и неожиданно любезно. Как раз в это время король Сицилии Шарль Анжуйский готовил новый крестовый поход, чтобы отбить Константинополь у византийцев. Опасаясь ускорить выступление этой экспедиции чрезмерно жесткими требованиями к герцогству Афинскому, василевс почти тотчас освободил своего пленника.
Жан умер, так и не вступив в брак (1280). Ему наследовал его брат Гийом де ла Рош, до того момента являвшийся сеньором Ливадии в Беотии, города, возведенного в ранг крупного фьефа ради младшего отпрыска правящей династии. Гийом, княживший в Афинах и Фивах с 1280 по 1287 г., кроме того, некоторое время являлся бальи Мореи (1285–1287). Он женился на дочери греческого деспота Фессалии, принцессе Елене Ангел, которая принесла ему в приданое округ Зейтун (Ламию, во Фтиотиде) и Гардики. После смерти Гийома (1287) Елена осуществляла регентство при их несовершеннолетнем сыне Ги II. В 1291 г. она повторно вышла замуж за французского барона Юга де Бриенна, с которым разделила регентство. Так дом Бриеннов уселся на ступеньки трона.
Ги II (1287–1308) суждено было стать последним из де ла Рошей. Можно сказать, что в нем собрались все достоинства этой блистательной французской фамилии, обосновавшейся у подножия Парфенона. Достигнув в 1294 г. установленного законом совершеннолетия, он был по этому случаю посвящен в рыцари одним из его друзей, Бонифацием Веронским, в ходе сцены, словно взятой из героической поэмы и описанной хронистом Мунтанером. В 1297 г., после смерти деспота Фессалийского Константина, он в силу кровного родства с тамошней династией был назначен опекуном наследника этого принца; опекунство он осуществлял в соответствии с феодальным кодексом чести, с великолепной учтивостью и большой бдительностью. «Морейская хроника» отмечает его прекрасную манеру держаться, его юношескую пылкость, спортивный азарт на турнире в Коринфе (май 1304 г.), когда, несмотря на хрупкое телосложение, он бросил вызов одному из наиболее грозных бойцов того времени, рыцарю Гийому Бушару. На этих турнирах, собиравших под взорами прекрасных дам цвет французского рыцарства Греции, Ги II заработал репутацию паладина, «самого могущественного человека после князя (Морейского) и лучшего наездника». Последняя похвала была наиболее лестной из всех, что мог придумать хронист-современник.
Интерес, проявляемый к последним герцогам Афинским «Морейской хроникой», объясняется временем: центр тяжести французской цивилизации в Греции теперь переместился из Пелопоннеса в Аттику и Беотию. Со времени битвы в Пелагонии (1259) и возвращения византийцев в Лаконию (1262), а особенно с тех пор, как княжество Морейское превратилось в зависимое от анжуйской Италии образование, герцогство Афинское стало самым процветающим государством латинской Греции. Его герцоги были практически независимы и, главное, жили в нем. Впрочем, охотнее они проживали в Фивах, а не в Афинах, поскольку Беотийская равнина лучше, чем гористая Аттика, подходила для действий их многочисленной конницы. Их двор, который они держали то в Эстиве, то в Сатине (названия Фив и Афин на языке наших хронистов), был одним из наиболее блестящих дворов своего времени и, так же как двор Андравиды, являлся активным очагом французских «порядочности» и «куртуазности» в соответствии с идеалами Виллардуэна и Жуанвиля.
Тем не менее, несмотря на любовь к таким суровым играм, как турниры, Ги II, как мы уже сказали, был весьма хрупкого сложения (по ряду признаков можно предположить наличие
