Северка - Николай Соловьев

Рассказы о Ленине. Ленин и MS DOS.

Загружал однажды Ильич MS DOS. Грузит, грузит. Никак загрузить не может. Кликнул Кржижановского, главного по электричеству в стране

Советов.

– Это что же батенька за недоумение такое? Может Вы морганист – вейсманист?

И скончался товарищ Крижановский апоплексическим ударом. И позвал

Ильич всероссийского старосту дедушку Калинина. Глянул раз Ильич на

Михал Иваныча, глянул второй. Стал плясать всероссийский староста.

Унесли его санитары. Пуще прежнего пригорюнился Ильич, велел ходаков перед Смольным повесить. Стал он кликать золотую рыбку. Приплыла к нему рыбка, сказала:

– Я вышла замуж. Вы должны, Я вас прошу, меня оставить; Я знаю: в вашем сердце есть и гордость и прямая честь. Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана: Я буду век ему верна.

В первое же лето я облазил соседние леса и ближайшие поселки.

В Успенском красивая старинная церковь на высоком берегу Москвы реки. А в Дарьино церковь мне не понравилась. Внутри как в офисе.

Прилегающая территория выскоблена, узкие вьющиеся дорожки, низенькая травка. Благоустройством территории занимаются забитые среднеазиатские рабочие.

В Горки можно пройти полями, обходя грязные и шумные шоссе. А в

Успенское, Дарьино, Молоденово часть пути надо идти вдоль шоссе.

Около Таганьково и Молоденово на несколько километров вдоль шоссе тянутся высокие в два этажа сплошные заборы. Люди жили здесь всю жизнь и вдруг, кто-то пришел и огородил любимые их сердцу грибные и ягодные лесные места.

В июле набрел на березняк, в котором нашел четыре десятка подберезовиков. А в следующий раз нашел там клубнику. Вероятнее всего, много лет назад здесь были дачные участки или огороды, с тех пор осталась клубника. Она немного одичала, но вкусная и пахнет.

Собирать ее – настоящее наслаждение. В густой сочной траве, среди полевых цветков прячутся красные ягоды с грецкий орех. Пока не раздвинешь траву, не увидишь.

В ближайших лесах растут польские грибы и случайные подберезовики.

На мху под крапивой или копытнем, растут пестрые моховики. Есть белые, крупные, в высокой зеленой траве. Оранжевые маслята совсем не прячутся. Растут на лужайке с короткой травкой, которая закрывает только их короткие ножки. Шляпки у них бугорком. В прошлом году высыпали опята. Они растут в смешанном лесу на пеньках и стволах старых берез, иногда на пяти-шести метровой высоте. Опята растут и в траве и на сгнивших, поросших мхом пнях и упавших стволах неизвестного происхождения. Серые вешенки высыпают осенью на стволах умирающих ив, вдоль старого русла речки.

В лесу бегают зверушки. Зимой я заблудился и набрел на десятки лосиных следов в снегу. Глубокие и большие, как две мои ступни.

Иду в лес, на обочине в снегу кувыркаются собаки. Мама и пять подросших щенков. Что-то подбрасывают, отходят, хватают и снова подбрасывают. Подошел ближе, смотрю – это они играют с маленькой землеройкой. Когда она шлепается в снег, то делает как без чувств, чуть выжидает, а потом пытается удрать. Я отвлек собак куском хлеба, а землеройку взял в ладони. Пока отходил подальше от собак, она претворялась дохлой и не вкусной, а сердечко колотится, колотится.

Погладил пальцем шерстку. Она высунула свой носик и стала осторожно нюхать ладонь…

Есть лисы. А летом в мягкой глине видел след кабана. Иногда лесную тропинку переползают ужи. На стволах сосен греются ящерицы.

В мае, июне, июле в лесу тьма комаров. Не помогает быстрая ходьба. Кусают в ладони, лоб, щеки. Единственное спасение – ломать ветку и обмахиваться. При беге комары не мешают. Если остановиться – сразу облепливают. К концу июля, в августе комаров заметно меньше.

Если неделю идут дожди, лесная тропинка становится скользкой, местами стоят лужи. Держатся они долго. Сохнуть им мешают высокие ели, закрывающие солнце.

К середине лета тропинки, особенно бегущие через луг, сильно зарастают. Не хочется, на бегу после дождя, собирать все капли в кроссовки. Иногда траву косят, но если траву не скосили, сам ищу косу.

После сильных ветров на тропу падают старые деревья. Приходится брать пилу.

Мусора в лесу мало. Пакета два – четыре набирается за год. Дороги, которые соединяют поселки, больше засорены, грибные тропы чистые.

Под Вяземами наткнулся на две линии старых окопов. Глубиной примерно по колено. Тянутся не прямой, а ломаной линией. Большие деревья растут иногда на краю или из самого окопа. Вторая линия глубже в лесу и отстоит от первой метров на сто. Конечно, во время войны леса там не было. По тактике, должна быть и третья линия. И проходить она должна была вдоль глубокого оврага по реке. Какой смысл давать противнику спокойно преодолеть овраг и лишь через сто метров встречать его в окопах. Но следов этой линии не видно. Или ее вспахали снаряды, или перекопали искатели.

По поводу чистоты в поселке я погорячился. Чисто, потому что добросовестно убирают дворники, среднеазиатская семья. А мусор бросают так же, как в Москве. Большинство домов без мусоропроводов.

Дети, которых заставляют вынести мусор перед уроками, бросают пакеты в траву или даже в подъезде. Взрослые дяденьки обильно усеивают землю пивными бутылками и банками, дети бросают пакетики от чипсов и сухариков, тетеньки – картонные упаковки для яиц оставляют у подъезда. Послушайте! Ведь, если мусор бросают, значит – это кому-нибудь нужно?

В библиотеке поселка взял Григоровича 'Антон Горемыка' и 'Дело было в Пенькове' Антонова. Мама дала мне почитать 'Книгу беспокойств' Дмитрия Лихачева, 'Воспоминания' и 'Колымские рассказы'

Варлама Шаламова и 'Раковый корпус' Александра Солженицына. В

Голицыно купил Герцена 'Кто виноват. Сорока-воровка. Доктор Крупов'.

'Доктора Крупова' читал впервые, и мне понравилось.

Купил диск с текстами классических авторов. Перечитал 'Очерки бурсы' Николая Помяловского и 'Педагогическую поэму' Антона

Макаренко. 'Педагогическую поэму' я читал лет пятнадцать назад, живя еще в другом государстве, и сам другой был. Хорошая книга, рад, что перечитал ее.

Несколько лет на моей книжной полке на Комсомольском стоял двухтомник Есенина. В то время я никак не мог найти времени почитать его. Мне были известны, конечно, несколько Есенинских стихотворений, песен на его стихотворения, но не более.

А сейчас вдруг стало интересно. Купил сборник Есенина. Он гений. Я читал Пушкина, Тютчева, Ахматову. Никто не может так написать о природе.

Интересно, о чем пишут другие поэты и почему одних любят и читают, а других нет? Стал покупать современников: Булата Окуджаву, Евгения

Евтушенко, Леонида Филатова, Андрея Вознесенского, Николая

Заболоцкого, Ярослава Смелякова. Перечитал Марину Цветаеву, Бориса

Пастернака, Владимира Маяковского.

Меня не трогала раньше Марина Цветаева, теперь мне нравится ее ранняя поэзия.

Владимира Маяковского считал большевистским выскочкой. И еще неприязнь была к нему как к человеку из-за высказываний Бунина и других.

Окуджаву, за исключением десятка стихотворений в Интернете, ничего до сих пор не читал. Мне радостно, что теперь я знаком с ним.

Купил сборник стихов Пушкина и Агнии Барто, повести и рассказы

Василия Шукшина, 'Прощание в июне. Старший сын. Утиная охота'

Александра Вампилова. Очень люблю фильм 'Старший сын' и мне захотелось прочесть подлинник. Сборник Михаила Зощенко из рассказов

20-х, 30-х, 40-х годов, 'Голубой книги', писем и документов. Мне никогда не приходилось читать рассказов Зощенко 20-х годов. Их просто не издавали с тех самых пор. Очень смешно пишет. И человек он хороший. А еще я купил сборник произведений Александра Володина. Мне нравятся его 'Пять вечеров' и 'Осенний марафон'.

Я взял себе котенка. Совсем обычной породы. Серый с неровным белым пятном на груди, белой переносицей и белыми кончиками лап. Шерстка у него мягкая, мягкая и густая. Мяукает коротко, всегда с вопросительным знаком: 'м?' и всегда по делу. Часто при этом дергает вверх подбородком (не как штабс-капитан Овечкин). Зовут его Титюшья.

Задние ноги у него стройные. У Мурмяши были кривые, но скрывались шерстяными штанами.

Во многом Титюшья похож на Мурмяшу, такой же хулиган. Но есть и свои особенности: лазает по шторам, легко открывает любые двери и не жует рубашку. Часто подолгу смотрит на меня, не отрывая глаз. А

Мурмяша, когда мы встречались взглядами, сразу дергал головой и радостно мяркал.

Листик весной родила. У меня. Поставил ей ящик в комнате, постелил полотенца и прикрыл ящик шторой. Получился альков. На каждого котенка уходило до часу. Родила двух живых, одного – мертвого. Я уже понял, что последний – неживой – не шевелится в животе, и волновался, получится ли у нее. Хозяйка Листика работала, она пришла на следующий день и забрала котят. Листик прибегала ко мне несколько дней подряд и обнюхивала ящик. Часто я встречаю ее у дома, она всегда весело подбегает, муркает и провожает меня. Иногда Листик как прежде приходит ко мне поспать на подоконнике. Титюшья не оставляет ее в покое, пытается врезать лапой, но получает сам. Переносица его в царапинах. Листик только обороняется и отбегает. Когда она была на сносях, однажды я кормил ее и других кошек. Она бросалась даже на крупных собак, которые подходили ближе, чем на десять шагов.