Пираты Венеры - Эдгар Берроуз

— Вы слишком много болтаете, — закричал мужчина из соседней клетки.

Они бросили в него камень, после чего молча удалились.

— Брокольцы терпеть не могут, когда им говорят, что они слишком много болтают, — сообщил сосед.

Я молча кивнул. У меня неожиданно защемило сердце, словно предчувствуя приближение беды. Почему-то я связал это с Дуарой, и мне не хотелось разговаривать.

Парень в соседней клетке печально покачал головой.

— Ты не похож на брокольцев, — сказал он, — а молчишь, как они. Это очень плохо. Когда я увидел тебя, то думал, что смогу хоть с кем-то перемолвиться словечком. Я начинаю бояться, что разучусь разговаривать.

— Извини. Буду рад поговорить с тобой.

Он посветлел лицом.

— Меня зовут Джонда.

— А меня Карсон.

— Я из Тонглапа. А ты?

— Из Корвы, — ответил я. Не было смысла углубляться в пустые объяснения о том, где находятся Соединенные Штаты Америки. Ни один человек на Венере все равно не сумеет понять.

— Никогда не слышал о Корве. Тонглап далеко отсюда, вон там, — он ткнул на север. — Я вукор в армии Тонглапа.

Вукор в буквальном переводе «один кинжал»: это офицер, который командует сотней человек, соответствует званию капитана. Тонглап означает «большая земля».

Дни тянулись медленно, и я тут, в чужой стране, в клетке, пленник у странных существ, постоянно впадал в депрессию. Мой сломанный воздушный корабль находился в Джапале. Дуара далеко в Тимале. Будут ли дикари, гадал я, оставаться дружелюбными к ней. Терялась последняя надежда, что мы с ней снова когда-нибудь встретимся и доберемся до Корвы.

Джонда сказал, что в любой момент один из нас может быть принесен в качестве жертвы Лото-Эль-Хо-Ганье.

— Из тех разговоров, которые я слышал, она не то пьет кровь своих врагов, не то купается в ней.

— Говорят, она очень красива. Ты видел ее когда-нибудь?

— Нет, и не хочу. Я понял, что это не очень полезно для здоровья, если Лото-Эль-Хо-Ганья проявит интерес к кому-то.

Лучше будем надеяться, что она никогда о нас не услышит.

Через пару недель меня и Джонду выпустили из клеток и дали работу — чистить овальное поле, вокруг которого стояли ярусы скамеек. Ряды сидений поднимались амфитеатром, нижний ряд был примерно на десять футов выше грунта. В целом все это напоминало испанскую арену для боя быков. Еще я заметил двое больших ворот и несколько маленьких дверей в окружавшей арену деревянной ограде.

Как ни странно, но в городе нам не встретились другие рабы. Насколько мне представлялось, кроме нас с Джондой, их больше не было.

— И я не видел никого, — подтвердил Джонда. — Дума, джонг, послал отряд под командованием Ка-ата, чтобы они привели рабов, но Ка-ат не справился с заданием и может поплатиться за это головой.

— Заткнись! — рявкнул один из стражников, охранявших нас — Слишком много болтаешь. Работай, а не мели языком.

Пока мы работали, с полдюжины воинов пришли на арену и подошли к нашей страже.

— Джонг послал за этими двумя, — сказал старший.

Один из стражников кивнул. Никаких лишних слов.

Через хорошо ухоженный сад с маленькими фруктовыми деревьями нас провели на дворцовую площадь. Я заметил нечто похожее на какие-то фрукты, свисавшие с ветвей, но только по два-три на дереве. Вокруг стояло много стражников.

Когда мы подошли к саду поближе, я был несказанно удивлен и даже развеселился, увидев, что фрукты были на самом деле уменьшенными брокольцами, болтающимися на плодоножках, которые прикреплялись к их макушкам. Это внезапно прояснило многое, например, почему на головах всех брокольцев имеются щишки, а также утверждения Ка-ата, что Лото-Эль-Хо-Ганья никогда не висела на растении.

Маленькие брокольцы прекрасно сложены. Большинство висели спокойно, покачиваясь на легком ветерке, с закрытыми глазами, но некоторые — их было немного — вели себя очень активно, махали руками и издавали жалобные звучки. Все это напоминало мне первое шевеление новорожденного младенца, однако тут почудилась даже какая-то непристойность. Они были всех размеров — одни не больше дюйма, другие — все пятнадцать.

Джонда указал на одного из таких и заметил:

— Почти спелый, скоро отвалится.

— Заткнись! — рявкнул один из стражников.

Так обычно заканчивались наши разговоры.

Глава 26

Нас привели к джонгу и приказали четырежды поклониться. Весьма примечательно, что от дебрей африканских лесов до Версальского дворца на Земле и здесь на Венере, очень сходны и мундиры, и ритуалы королевского окружения.

Тронный зал Думы был настолько изыскан, насколько позволяли уровень культуры и материальные возможности брокольцев. На стенах — избранные батальные сцены, на окнах и дверях — пестро раскрашенные ткани, мечи, копья и головы животных.

Дума восседал на резной скамье, стоявшей на возвышении, выстланном мехами. Крупный, плотный мужчина, такой же безволосый и отталкивающий, как и его подданные. Он был украшен золотыми браслетами, кольцами на предплечьях и лодыжках. Брокольская женщина, первая, какую мне довелось увидеть, восседала рядом с ним на скамье пониже. Она тоже отличалась обилием тяжелых золотых украшений. Позже я узнал, что это Дуа, ваджонг. Тогда же выяснилось, что всех джонгов в Броколе зовут Дума, а всех ваджонг — Дуа.

— Который из них раб из Джапала? — спросил Дума, и тут же добавил: — Вижу, вижу, тот, с желтыми волосами и серыми глазами. Ка-ат не солгал. Ты, парень, говорил Ка-ату, что пришел из страны, которая находится на расстоянии десяти миллионов четырехсот тысяч копов от Брокола?

— Да, — ответил я.

— Говорил ли ты ему, что в твоей стране сто тридцать миллионов человек?

— Верно.

— Значит, Ка-ат не солгал, — кивнул он.

— Я тоже не солгал, — подтвердил я.

— Молчать! — рявкнул Дума. — Ты слишком много болтаешь. Могу ли я отправить в твою страну экспедицию, чтобы завоевать рабов и другую добычу?

— Конечно, нет. Вы не сможете попасть туда. Даже я, вероятно, уже никогда не вернусь туда.

— Ты самый большой лгун в мире, верно сказал Ка-ат, — заявил Дума. Затем он направил свой взор на Джонду. — А ты, ты откуда?

— Из Тонглапа.

— Сколько народу живет там?

— Я их никогда не считал, — ответил Джонда, — но берусь утверждать, что их там раз в десять больше, чем в Броколе.

— Еще один лжец, — хмыкнул Дума. — Брокол — самая большая страна мира. Можешь ли ты провести войско в Тонглап, чтобы мы добыли пленников и золото?

— Могу, но не стану, — объявил Джонда. — Я не предатель.

— Молчать! — снова рассвирепел Дума. — Ты слишком много болтаешь.

Он приказал офицеру.

— Взять вон того, из Тонглапа, и посадить назад в клетку. Лото-Эль-Хо-Ганья желает видеть другого. Она никогда не встречала мужчины с желтыми волосами и серыми глазами. Она не поверила Ка-ату еще больше, чем я, и сказала, что ей будет забавно послушать самого большого лгуна на Амторе.

Джонду увели прочь, а несколько мужчин с перьями, прикрепленными к головам, окружили меня. Они были вооружены золотыми крюками и тяжелыми короткими мечами с узорными рукоятями. Их предводитель взглянул на Думу. Тот кивнул, и меня увели из тронного зала.

— Когда ты предстанешь перед Лото-Эль-Хо-Ганьей, поклонись семь раз и не говори сам, пока к тебе не обратятся. Только отвечай на вопросы и все. Ни о чем не спрашивай и не делай никаких пустых замечаний.

Вот такие наставления я получил.

Лото-Эль-Хо-Ганья имела собственный тронный зал в храме, который располагался недалеко от дворца. Когда мы подошли к нему, я увидел сотни людей с подношениями. Конечно, я не мог разглядеть всего, что они приносили, но заметил и продукты, и поделки, и ткани. Вероятно, было выгодно возглавлять храм в Броколе, как это, впрочем, выгодно для большинства церквей и других культовых заведений. Даже в наших христианских странах не всегда оказывается невыгодным подражать скромному образу жизни Христа и распространять его кроткое учение.

Лото-Эль-Хо-Ганья восседала на пышном золотом троне, по сравнению с которым скамья Думы показалась мне скамейкой молочницы. Ее окружали мужчины, убранные подобно тем, что эскортировали меня. Все они были жрецами.

Лото-Эль-Хо-Ганья оказалась совсем недурной девчонкой. Она явно была не из Брокола, а существом, подобным мне. Черные, как смоль, волосы и глаза, кремовая кожа с оливковым оттенком, сквозь которую просвечивал нежный румянец щек. Я бы назвал ее если не красавицей, то определенно очень привлекательной и интересной. К тому же, она показалась мне живой и интеллигентной.

После того как я поклонился семь раз, она продолжала сидеть, долго и молча глядя на меня.

— Как твое имя? — спросила она наконец приятным контральто. Слушая ее, я не мог представить, что она пьет человеческую кровь или купается в ней.