1.Неделя Триоди Великопостной. - протоиерей Иоанн Толмачев

Благодать! (Иезек. 16:6).[981] Он опять выводит меня из гроба (Иоан.11:25).

ОБРАЗЦЫ ЦЕРКОВНОЙ ПРОПОВЕДИ

Слово в Великую Пятницу.[982]

«Поклоняемся страстем Твоим, Христе! Поклоняемся страстем Твоим, Христе!»

Еще раз сподобил Господь нас грешных поклониться Его страшным страстям, еще раз прослушать жалостное повествование Святого Евангелия о Своем крестном подвиге, принятом за наши прегрешения.

Горько нам переживать эти воспоминания об ужасных муках Христовых, при мысли, что и каждый из нас не безучастен в том жестоком сокрушении духа, которое нанесли Господу грехи человеческие, при мысли, что Он распят «нас ради человек!»

Впрочем, возобновляемые воспоминания последних дней Его земной жизни представляют нам не один только божественный образ страждущего Искупителя, но и другие образы окружавших Его людей, Его врагов, Его друзей или наконец людей к Нему равнодушных. Конечно, все люди повинны в страданиях Христа-Спасителя, но все-таки повинны в различной степени, a потому, слушая страстные Евангелия, мы испытываем весьма различное настроение в зависимости от того, кому из окружавших Христа людей уподобляет нас наша совесть. Различны были эти люди, братия, различно их отношение к Христу! Но, правду сказать, мало доброго открыли души человеческие перед крестом Спасителя. Мера Его невинных страданий должна была исполниться, чаша Его должна была быть выпита до дна, a потому Господь не судил, чтобы Он имел много утешений в окружающих Его людях. И конечно, братие, не столько неистовая злоба Его врагов, безумная ярость фарисеев, слепота народной толпы. бездушная льстивость Пилата, могли огорчать нашего Господа, сколько те скорби, которые нанесены были Ему Своими же учениками, на одном из которых тогда оправдалось слово Писания: «который ел хлеб мой, поднял на меня пяту» (Пс. 40:10), a на всех: «порази пастыря, и рассеются овцы» (Зах. 13:7).[983] Велика была скорбь божественного Учителя о нетвердости тех, кого так любил Он, так заботливо воспитывал словом и примером.

Но, братия, очи Господни смотрели, конечно, дальше Своих непосредственных учеников: сквозь туман веков грядущих видели они и будущих учеников Христовой истины, тех самых, о которых молился Господь после прощальной беседы, говоря: «не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино» (Иоан. 17:20–21). На этих учеников, на нас, братия, были устремлены скорбные очи Искупителя. О Своих одиннадцати Он знал, что имеющий придти Святой Дух их «наставит … на всякую истину» (Иоан. 16:13) и восполнит Своей благодатью их слабость. Но мог ли не знать Господь, что в малодушном настроении Его учеников в день Его предания на казнь выражается нечто большее, выражается то самое настроение, которое Его дальнейшие ученики будут проявлять не в один день, не в качестве временного ослабления ревности, но увы — целые века, в качестве своего обыкновенного состояния.

Соберем же, братия, свои рассеянные мирскими заботами мысли, свои разбросанные по суетным предметам чувства, отрешимся хотя перед гробом умерщвленного за нас божественного Искупителя, отрешимся хотя в эти священные минуты от нашей греховной суетности и проверим свою совесть через евангельские повествования. Ученики Христовы разбежались, когда Его взяли под стражу, апостол Петр отрекся от Него перед Его врагами, но вина их ослабляется тем обстоятельством, что сердца их, еще не просвещенные благодатью Сятого Духа, не вмещали в себя истины воскресения Его, так что Его крестные страдания поколебали было даже их веру в Его божественное посланничество (Лук. 24:21).[984] Но для нас, знающих о Христовом прославлении, приявших полноту Его божественных даров, для нас, братия, нет ослабления, нет прощения, если мы поддаемся подобному малодушию.

Но неужели, спросите вы, и теперь Христос бывает предан? Неужели кто-либо теперь убегает от Христа, неужели отрекается? О, братия, лучше не спрашивать так. Вопрос этот слишком подобен другому страшному вопросу: «когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?» (Мат. 25:44).

Да, братия, Господь и ныне бывает поругаем в жизни, бывает осмеиваем как у нечестивых иудеев; Господь и ныне бывает оставляем и отвергаем своими учениками. Всякий раз, когда мы встречаем в жизни насмешку над верой Христовой, попрание Его Святых заповедей, когда видим возносящийся и кичащийся собою грех, всякий раз, когда мы оказываемся настолько лишенными христианского мужества, что поддаемся хулителю Божьего имени или Божьей правды, когда мы ради мирского страха стыдимся исповедать свою веру в Него, свое благоговение перед Его заповедями, — всякий раз мы тем самым уподобляемся малодушию Его учеников, разбежавшихся при виде вооруженных врагов.

A когда мы прямо стараемся скрыть свою веру перед людьми, вместо того, чтобы «исповедать» ее, по слову причастной молитвы, когда мы опасаемся, чтобы люди не заметили нашего благочестия, не прочь бываем даже похвастать своим пренебрежением к обязанностям христианина, когда мы славу мира сего любим больше, чем славу Божию (Иоан. 12:43),[985] тогда уже вина Петрова отречения ложится на нас двойной тяжестью, и блажен тот человек, которого духовный слух еще не настолько огрубел, что еще может донестись до него покаянный глас, подобный троекратному петушиному крику, дабы слезами омыть наши постоянные, чуть не ежедневные отречения от нашего сладчайшего Господа Иисуса!

Вот, братия, какой вине подвергаются даже благочестивые люди, забывающие исповедание Христовых веры и заповедей. Но если мирская корысть, или любоначалие, или чувственные страсти, или сердечная злоба побуждают нас прямо на сознательные отступления от Христа; если эти нечестивые побуждения иногда доводят нас до того, что мы через беззакония наши являемся предателями Христа, живущего между верующими; если не добро, но сознательное зло вносим в жизнь и вредим Божьей славе — о, тогда ужасно выговорить, чье гнусное дело мы повторяем, — дело злочестивого отступника Иуды! Не подумаем, братия, что это есть преувеличение, не будем поддаваться человеческому пониманию вещей, вспомним еще раз, какими словами осудит Господь всех грешников на Своем суде, как Своих собственных обидчиков, посмотрим на свои беззакония по суду не мирскому, но Божьему, и помыслим, как недалеки мы бываем по грехам своим от греха предателя.

Не будем, братие, закрывать глаза и перед той участью, какую он себе приготовил в самоубийстве, и вспоминая многочисленные случаи самоубийств в наше время, убедимся воочию в богопредательском состоянии всех сознательных беззаконников. Да, братия, велики наши преступления перед Господом в нашем постоянном о Нем забвении, в том, что мы, заботясь о всякой самомалейшей суетной нужде нашей усерднее, чем об исполнении Его закона, как бы тем самым отрекаемся от звания Его учеников всякий раз, когда приходится ради Него жертвовать мирскими выгодами. Но может быть у нас есть и подвиги, является и христианское мужество? Бывает, братия, и это, но едва ли оно оказывается угоднейшим Богу, чем неразумная ревность Петра, отсекшего Малхово ухо за минуту до своего малодушного бегства; ибо если мы что и делаем для процветания веры, для добра, то столько грязи, столько гордости, честолюбия, корыстолюбия и других грехов пачкают наше доброе дело, что и здесь бывает трудно сказать, служим ли мы Богу, или восстаем против Него.

Таким образом, братия, хотя страдания Господа окончились давно, но и теперь Господь, обитающий между нами точно также то бывает оставляем, то поругаем и распинаем в жизни христиан, как в дни Своего земного подвига. И ныне, в ознаменование сего, здесь лежит Его святая плащаница среди тысяч учеников Его, как бы для просветления нашей совести, для того, чтобы каждай мог дать себе ответ о своем отношении к Христу. Правда, мы все с молитвой приближаемся и покланяемся Его святому гробу, но ведь этого приближения мало, приближались к Нему устами своими и враги Его и устами чтили Его; сердце же их далеко отстояло от Него.

И наши уста, братия, ныне воспевают славу божественного страдальца, но где ныне сердца наши? Не далеко ли и они от Христа? Не земные ли заботы их наполняют? Не остались ли они непримиренными с обидевшими нас? Не остались ли мы и они неотрешенными от похоти плоти, от похоти очей и гордости житейской (1 Иоан. 2:16)?[986]

Одним словом, можем ли мы по отношению к страданию Христову считать себя соратниками с немногими верными Ему предстоятелями креста, или наоборот, приближаемся больше к Его врагам? Но не будем, братия, отвечать и на этот вопрос, чтобы не обременять унынием и отчаянием и без того слабых наших сердец, a лучше проникнемся сознанием высокой важности до сих пор презиравшегося нами несения в жизни Христова креста и скажем в покаяние подобно сотнику, ударяя себя в грудь: «воистину Он был Сын Божий» (Мф. 27:54). Воистину Тот, Кто научил нас прощать и любить, презирать свое себялюбие и гордость, Который говорил нам, что блаженны не смеющиеся и богатые, но нищие духом и алчущие правды; Тот, чьи слова мы считали неприложимыми к жизни, мудреными мечтаниями; Тот, чей закон казался нам исполнимым только для отшельников или нищих; Тот, Кого мы не стыдились забывать постоянно, Кому всегда предпочитали внушения страстей — Он есть Сын Божий, вечно сопутствующая Отцу Премудрость, созидающая мир и положившая начало всему доброму!