Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

Естественно, военные действия привели к потерям среди повстанцев и разорению территории213. Масштабы потерь подытожило Особое совещание, проведенное под председательством генерал В. П. Ляхова в конце октября 1915 г.: если до войны население Батумской области составляли 180 тыс. человек, то в ходе этих действий оно сократилось на 50 тыс. Беженцы шли тремя потоками – в Карскую область, Кутаисскую губернию и Турцию214. Репрессий со стороны русских властей по отношению к местному населению не последовало. Исключение составили руководители, уже имевшие проблемы с законом в довоенное время. «Выясняется, – сообщал русский корреспондент, – что отдельными отрядами командовали и руководили лица, долго жившие в Аджарии. Многие из них имеют богатое уголовное прошлое; формуляры их весьма интересны»215.

Наместник Кавказа предложил лишить русского подданства всех участников мятежа – мусульман Батумской и Карской областей, с последующей конфискацией имущества и выселением в Турцию по окончании войны. Освободившиеся земли планировалось передать «под переселение русских людей». Против этих планов выступили министры юстиции и иностранных дел216. 28 апреля (11 мая) Совет министров, поддержав проект И. И. Воронцова-Дашкова, отметил необходимость распространять карательные меры исключительно против изменников217. Следует отметить, что с самого начала речь не шла о распространении ответственности за мятеж на все мусульманское население означенных территорий.

Уже 6 (19) апреля 1915 г. генерал-губернатор Батумской области разрешил всем лицам мужского пола, выселенным в начале боевых действий из района Михайловской крепости, вернуться назад. Одновременно это разрешение было распространено и на жителей верхней и нижней Аджарии и Артвинского округа218. Этот приказ вызвал повсеместную радость, поскольку крестьяне получили возможность вернуться к своим полям во время посева219. Возвращение растянулось почти на полтора года. Многие из ушедших в Турцию опасались возмездия и выжидали. Сомнения были окончательно преодолены весной 1916 г., после взятия Трапезунда. Русскими военными властями был отдан категорический приказ, запрещавший разрушение домов в покинутых деревнях, за все продовольствие и фураж армия расплачивалась на месте деньгами.

Немаловажное значение имел и тот факт, что фронт все дальше уходил в глубь турецкой территории, земли за Чорохом превращались в безопасный тыл. Убедившись в этом, аджарские беженцы (в основном старики, женщины и дети) стали охотнее возвращаться к родным местам. Фелюги с такими пассажирами под белым флагом курсировали между турецким и русским берегами, и флот их не трогал220. Совершенно по-другому вели себя турки. Воспользовавшись относительным затишьем на приморском участке фронта, которое установилось летом и осенью 1915 г., они провели ряд карательных акций против армянских сел, расположенных за Чорохом, на турецкой территории. В результате целый район обезлюдел, его население, которое, кстати сказать, соблюдало полное спокойствие, было в значительной части уничтожено, возвращаться к пепелищу было некому221. Следует отметить, что турки вообще не отличались гуманными действиями, и это добавляло проблем русской администрации в Закавказье. Остатки разбитых под Сарыкамышем частей по пути в глубокий тыл предавали огню и мечу встречавшиеся им христианские селения222.

Вслед за преследовавшей их русской армией возвращались беженцы-христиане, многие из которых хотели поквитаться за пережитое. Только в Карской области было разорено и уничтожено 50 греческих селений, их жители частично бежали, а оставшихся или вырезали, или увели в качестве заложников223. Ввиду роста «антимусульманского движения» в области ее генерал-губернатор вынужден был издать воззвание к спокойствию и предупредить все население «об ответственности по всей строгости военного времени»224. 3 (16) марта главный начальник Кавказского военного округа также издал обязательное постановление о запрещении распространения устным и печатным образом «сведений, касающихся целой народности или отдельных ее представителей, направленных к возбуждению национальной или религиозной вражды между различными частями населения Кавказского края. Виновникам грозит штраф 3000 руб. или трехмесячное заключение»225.

Проблема сохранения спокойствия в тылу осложнялась появлением значительного количества беженцев из Западной Армении. В начале февраля 1915 г. только в районе города Игдырь на границе с Ереванской губернией скопилось от 30 до 40 тыс. беженцев-армян, в основном это были женщины и дети226. Их общее количество в Ереванской губернии и Карской области равнялось приблизительно 80 тыс. человек227. Вскоре к ним начали присоединяться беженцы из Северной Персии228. Бежавшие отсюда турецкие части действовали так же, как и под Сарыкамышем: персидское подданство не защищало христиан, турки методично расправлялись с ними или натравливали на них курдов. Судьба армян и несториан-ассирийцев была страшной. За попытки укрывательства турки безжалостно расправлялись и с персами229.

«К нам бежит армянское население с турецкого театра войны, – гласила статья «Беженцы», опубликованная в начале 1915 г. в «Речи». – У этого населения нет иного выхода. Те, которые не бегут, будут поголовно вырезаны, замучены, истерзаны не только вооруженными ордами, но и местным «мирным» населением, курдами, турками. Эти новые армянские беженцы отличаются от других тем, что никогда, уже не один век, не знали мирного, спокойного существования. Периодически, а то и непрерывно оно подвергалось погромам. Их громили и за то, что они «неверные» или иноверцы, их громили и за то, что они инородцы. Их громили и тогда, когда они сидели смирно и никто не мешал погромам. Еще больше их громили, когда они жаловались и за них заступалась Европа»230. Именно это и произошло вскоре с армянским населением Османской империи, которое было объявлено младотурками виновником катастрофы под Сарыкамышем. На самом деле, ее основной причиной было отсутствие в тылу турецкой армии надежных коммуникаций.

Турецкий противник: планы и действия союзников по борьбе с ним

На территорию Турции площадью 1760 тыс. кв. км приходилось только 5759 км железных дорог, причем все они были одноколейными и крайне слабо обеспеченными подвижным составом. К началу войны у турок было 280 паровозов, 720 пассажирских и 4500 грузовых вагонов. Железные дороги Турции могли обеспечить не более 100 поездов в сутки1. Багдадская железная дорога от Конии до Таврского хребта проходила достаточно далеко от тылов турецкой армии, действовавшей в Закавказье. Кроме того, она еще не была завершена – в двух местах у Тавра и хребта Аманус не были готовы тоннели (тоннель под Аманусом был построен только в январе 1917 г.). Грузы там дважды приходилось перегружать на вьючный транспорт, чтобы за Аманусом снова двигаться по железной дороге к Багдаду. Следовательно, возможность использования речных путей в верхней Месопотамии также была ограничена.

Оставался только один путь снабжения – через Черное море, по линии Константинополь – Трапезунд. 24 октября (6 ноября) 1914 г. Черноморский флот потопил здесь три самых крупных турецких парохода, перевозивших войска к Энверу-паше: «Мидхат-паша», «Безми-Алем», «Бехр-Ахмер»2. Это была большая потеря для турок, однако самым радикальным решением вопроса о срыве их военных поставок для России было бы полное закрытие Босфора или разрыв турецких коммуникаций в районе Проливов. Для решения первой задачи Черноморский флот с первых же дней войны активно приступил к минированию. В 1914 г. было поставлено 5500 мин, и таким образом израсходован весь минный запас, даже с учетом пополнения. Из этого числа только 910 были поставлены у Босфора3. Разумеется, полностью блокировать пролив не удалось. Лучшим способом решения вопроса в конечном итоге был признан прямой удар.

Капитан 1 ранга Г К. фон Шульц, русский представитель при британской Атлантической эскадре, предлагал ее командованию провести операцию на Балтике с целью освобождения самого прямого сообщения между Россией и союзниками4. Предложения русского офицера совпадали с довоенными предложениями первых лордов Адмиралтейства адмиралов Джона Фишера и Артура Вильсона5. Вернувшийся в Адмиралтейство Дж. Фишер вновь предложил свою старую идею относительно Балтики. В конце 1914 г. это предложение было поддержано У. Черчиллем, но правительство так и не приняло его6. Идею удара по Константинополю впервые предложил именно У. Черчилль, и его активно поддержали премьер-министр Г Асквит и Г Китченер7. Последний вообще был ярым сторонником действий на востоке, принципиально расходясь в этом с Ж. Жоффром8.

Г Китченер передал предложения великого князя в Адмиралтейство. 7 (20) января 1915 г. британское посольство в России информировало С. Д. Сазонова: «В настоящее время оно (то есть Адмиралтейство. – А. О.) пришло к заключению, что в добавление к второстепенной демонстрации, о которой лорд Китченер телеграфирует Вашему Императорскому Высочеству, общие интересы союзного дела требуют серьезного усилия, чтобы сломить турецкое сопротивление. В соответствии с этим Адмиралтейство решило попытаться путем морской операции форсировать проход через Дарданеллы. Предполагается, что эти операции, которые будут, как надеется Адмиралтейство, походить на способ, посредством которого германцы уничтожили внешнее кольцо антверпенских фортов, займут 3 или 4 недели для своего выполнения»9.