Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что с Александром?
– Не знаю. Он такой с тех пор, как у нас побывал тот египтянин, – ответил Селевк.
– Не нравятся мне эти египтяне, – глубокомысленно проговорил Птолемей. – Кто знает, что он вбил ему в голову. Мало нам было этого ясновидца Аристандра.
– Ох, верно. Что он мог ему сообщить? Наверняка какую-то неприятность. А потом эта спешка с продвижением вперед… Уж не случилось ли чего с Парменионом?
Птолемей бросил взгляд вперед на ехавшего невдалеке Александра:
– Он бы сказал. И потом, с Парменионом Черный, Филота, Кратер да еще его двоюродный брат Аминта, командующий фессалийской конницей. Неужели никто бы не спасся?
– Кто знает? Вдруг им устроили засаду… А возможно, он думает о Мемноне. Этот человек способен на все: пока мы тут разговариваем, он, может быть, уже высадился в Македонии или в Пирее.
– И что делать? Попросить Александра, чтобы сегодня пригласил нас на ужин?
– Смотря в каком он будет настроении. Лучше бы посоветоваться с Гефестионом.
– Да, лучше посоветоваться. Так и сделаем.
Тем временем солнце село за горизонт, и двое друзей невольно задумались о девушках, которых оставили в слезах дома в Пиерии или Эордее и которые, быть может, в этот час тоже с тоской вспоминают о них.
– Тебе не приходило в голову жениться? – вдруг спросил Птолемей.
– Нет. А тебе?
– Тоже нет. Но мне бы подошла Клеопатра.
– И мне.
– И Пердикке, если уж на то пошло.
– Еще бы. И Пердикке тоже.
В голове колонны раздался громкий крик. Это прискакали с рекогносцировки разведчики, последняя группа перед наступлением темноты.
– Келены! Келены!
– Где? – спросил Гефестион, выехав вперед.
– В пяти стадиях, – ответил один из разведчиков, указывая на отдаленный холм, где мерцали мириады огней. Это было чудесное зрелище: как будто в гигантском муравейнике переливались тысячи светлячков.
Александр словно очнулся и поднял руку, останавливая колонну.
– Становимся лагерем здесь, – велел он. – К городу подойдем завтра. Это столица Фригии и резиденция персидского сатрапа провинции. Если Парменион еще не взял этот город, возьмем мы. В крепости должно быть немало денег.
– Кажется, его настроение переменилось, – заметил Птолемей.
– Да, – согласился Селевк. – Ему, наверное, вспомнились слова Аристотеля: «Проблема либо имеет решение, и тогда нет смысла беспокоиться, либо она не имеет решения, и тогда тоже нет смысла беспокоиться». Хорошо бы он пригласил нас на ужин.
Глава 38
Аристотель прибыл в Метон на одном из последних кораблей, еще остававшихся в Пирее; на море уже вовсю властвовала зима. Капитан решил воспользоваться довольно крепким и постоянным ветром с юга, чтобы доставить партию оливкового масла, вина и пчелиного воска, которым иначе пришлось бы пролежать на складе до наступления весны, когда цены упадут.
Высадившись, Аристотель сел в запряженную парой мулов повозку и отправился в Миезу. У него были ключи от всего комплекса зданий и разрешение пользоваться ими в любое время. Философ знал, что встретит здесь интересного собеседника, который сообщит ему известия об Александре, – Лисиппа.
И он в самом деле увидел ваятеля за работой в литейной мастерской, где тот изготавливал из белой глины макет грандиозной скульптурной группы, изображавшей турму Александра при Гранике. Затем эта группа будет отлита в окончательных пропорциях для монумента. Уже почти настал вечер, и как в мастерской, так и в трапезной и в комнатах для гостей горели лампы.
– С приездом, Аристотель! – приветствовал его Лисипп. – К сожалению, не могу подать тебе руку: она грязная. Если минутку подождешь, я буду весь к твоим услугам.
Аристотель подошел к макету – скульптурной группе из двадцати шести фигур на платформе. Это было поразительно: он увидел плеск волн и ощутил яростный ритм галопа несущихся в атаку конников. И на все это взирал Александр – в панцире, с развевающимися волосами, восседая на взъяренном Буцефале.
Лисипп вымыл руки в тазике с водой.
– Как тебе кажется?
– Великолепно. Что поражает в твоих творениях, так это биение энергии в каждой фигуре, словно тела охвачены какой-то всепоглощающей страстью.
– Посетители увидят их внезапно, взойдя на небольшое возвышение, – стал вдохновенно объяснять Лисипп, подняв свои огромные руки, чтобы получше изобразить сцену. – У них создастся впечатление, что конники скачут на них, что их сейчас опрокинут. Александр просил меня изобразить павших бессмертными, и я приложил все силы, чтобы удовлетворить это его пожелание и хотя бы частично возместить родителям юношей понесенную утрату.
– И в то же время его самого ты делаешь живой легендой, – проговорил Аристотель.
– Он все равно стал бы ею, тебе не кажется? – Лисипп снял свой кожаный фартук и повесил на гвоздь. – Ужин почти готов. Поешь с нами?
– Охотно, – ответил Аристотель. – Кто еще здесь с тобой?
– Харет, мой помощник, – сказал скульптор, указывая на сухощавого юношу с редковатыми волосами, который со стамеской возился в углу над деревянной моделью. Почтительно склонив голову, он поздоровался с философом. – И, кроме того, здесь посол от города Тарент, Эвемер Каллиполийский, интересный человек. К тому же, возможно, он сообщит нам что-нибудь об Александре Эпирском.
Они вышли из мастерской и направились через внутренний портик в трапезную. Здесь Аристотель с грустью вспомнил о своем последнем ужине с Филиппом.
– Ты надолго? – спросил Лисипп.
– Нет. В своем последнем письме я дал Каллисфену инструкции, чтобы он ответил мне сюда, в Миезу, и мне не терпится прочитать, что он напишет. Потом я отправлюсь в Эги.
– В старый дворец?
– Я принесу дары на царскую могилу. Мне нужно встретиться там кое с кем.
Лисипп на мгновение заколебался:
– Ходят слухи, что ты расследуешь убийство Филиппа, но, возможно, это всего лишь слухи…
– Нет, не слухи, – с невозмутимым видом подтвердил Аристотель.
– Александр знает об этом?
– По-видимому, да, хотя сначала он доверил это задание моему племяннику Каллисфену.
– А царица-мать?
– Я ничего не предпринимал, чтобы сообщить ей, но у Олимпиады повсюду уши. Вполне вероятно, она тоже знает.
– Ты не боишься?
– Полагаю, регент Антипатр позаботится о том, чтобы со мной ничего не случилось. Видишь этого возницу? – Аристотель указал на человека, привезшего его в Миезу, а теперь устраивавшего мулов в стойло. – У него в переметной суме македонский меч. А кроме того, имеется дворцовая охрана.
Лисипп взглянул на возницу – гора мускулов с кошачьими движениями; видно за версту, что это боец из царской охраны.
– Боги! Да он бы мог позировать для статуи Геракла!
Они уселись за стол.
– Никаких лож, – прокомментировал художник. – Как в старые времена: едим сидя.
– Так лучше, – заметил философ. – Я
